Читать книгу "Пират в моих объятиях - Данелла Хармон"

– Я не могу этого сказать.

– Не можете сказать? – Судья возвышался над Марией, точно башня. – А почему? Ваша тетя знает о вашем поступке? – Зажав в зубах трубку, судья с ненавистью смотрел на Марию. Она повернулась, собираясь бежать, но пальцы судьи вцепились ей в плечо. – Именем Господа заклинаю вас сказать, кто отец. Я не потерплю в нашем приходе негодяя, который совращает молоденьких девушек, а потом скрывается!

Но Мария молчала. Она решила, что ничего этим людям не расскажет, не позволит им проклинать отца ее еще не родившегося ребенка.

Судья больно сдавил ее плечо и прорычал над самым ухом:

– Не заставляй повторять меня снова, Мария Холлет! Кто отец ребенка?

– Я же говорила вам, что не скажу. – Мария всхлипнула. – Я не могу сказать вам потому… потому что…

– Сэр, вы хотите знать, почему она не может назвать имя отца ребенка? – раздался визгливый женский голос. – Я могу вам сказать почему! Она не может назвать имя потому, что не знает его! А не знает потому, что он сам дьявол.

Толпа умолкла. Побледневшие лица одно за другим поворачивались в сторону говорившей.

– Неужели вы, глупцы, не понимаете? – продолжала кричать женщина. – Она не знает! Как Мария, самая прекрасная девственница на земле, зачала Иисуса, так наша Мария, самая красивая девушка в Истхэме, зачала ребенка от сатаны! Подумать только, что мы завидовали ее красоте! Мы тем самым лишь испортили ее. Неужели не понятно? Она слишком хороша для земного мужчины! Она может принадлежать только дьяволу! – Женщина окинула толпу безумным взглядом. – А вы знаете, кем теперь стала наша Мария? Ведьмой!

– Нет… Нет, это неправда! – закричала Мария, но было уже поздно – слово «ведьма» звенело у всех в ушах. – Это неправда. Вы же знаете всю мою жизнь! Как вы можете верить подобным глупостям?

Толпа отшатнулась от Марии. Несколько женщин бросились бежать. Даже судья Доун попятился от нее.

– Дочь дьявола, – прошептал он. – Во имя Господа, отойди от меня. – Он поднял дрожавшую руку, словно защищаясь от Марии. Она, побелев как мел, шагнула к нему. – Я же сказал, прочь от меня, ведьма!

– Пожалуйста, судья Доун, выслушайте меня. Я все вам объясню.

Ужас холодной змеей подкрался к сердцу Марии. Неужели с ней случилось такое? Этого не может быть!

– Тогда почему моя корова перестала давать молоко? – раздалось в толпе.

– Теперь я знаю, почему мои куры перестали нестись. И неудивительно, что моя Сара до сих пор не может найти себе мужа. Эта ведьма навела на нее порчу!

– Теперь понятно, почему ей так удаются одеяла и прочие изделия!

– Работа дьявола!

– Самого дьявола!

– А вам не кажется, что ее собака сродни ей?

Все было на совести Марии: и прогорклое масло у миссис Ноулз, и боли в ногах у мистера Коттера, и кролики, которые похозяйничали в огороде Эбигейл Никерсон. Мария слышала голоса людей, проклинавших ее. И многие из них даже боялись смотреть на нее – эти уже не обвиняли ее, а дрожали от страха.

– Убирайся прочь, ведьма!

– Богохульница!

– Невеста Люцифера! Исчадие ада! Ты недостойна жить среди нас!

Слезы катились из глаз Марии и капали на ее грязную накидку и оставляли на ней полосы. Девушка в отчаянии шагнула к Тэнкфул, но та, наклонившись, подняла с земли камень.

– Не подходи, Мария!

– Тэнкфул, ты же моя подруга!

– Я тебе больше не подруга. Я не дружу с ведьмами.

– Но я не ведьма!

Люди стали поднимать с земли камни, и Мария отступила – толпа надвигалась на нее.

Первый камень угодил ей в руку. Второй попал в складки накидки и отлетел в грязь. Третий больно ударил в спину. Мария закричала и, споткнувшись, упала. Почувствовав на губах привкус крови, она подняла голову и увидела свое одеяло, втоптанное в грязь множеством ног.

– Ведьма! Прочь отсюда, дочь Люцифера! Убирайся из нашего города!

И снова в нее полетели камни. С трудом поднявшись на ноги, плача от боли и ужаса, Мария бросилась прочь, и проклятия толпы звенели в ее ушах. Покинув город, она побежала по Королевской дороге. Ноги у нее подгибались, в глазах темнело, но она не останавливалась.

Наконец она добралась до Грейт-Бич. Здесь гулял ветер. Ветер, наполнявший его паруса, ветер, сокращавший расстояние между ними. Теперь Сэм был с ней, далеко от нее, но с ней.

Прижав к груди руки, Мария опустилась на разбитые колени и выплакала все свое отчаяние, весь свой страх, выплакала все свое одиночество. Она плакала до тех пор, пока слезы не иссякли, пока образ разъяренной толпы не исчез и не остался только тот, кого она любила.

Выплакав все слезы, Мария подняла голову и посмотрела на набегавшие на берег волны, увенчанные гребешками пены. И тут ей снова захотелось плакать, ибо в океане, холодном и сером, простиравшемся до самого горизонта, не было ни паруса.

Обитателям Истхэма эта зима запомнилась надолго своими обильными снегопадами. И еще этой зимой умер всеми любимый преподобный Трэт. Прихожане прокопали туннели в снегу, чтобы отнести его на кладбище, все жители Истхэма – даже индейцы пришли – стояли, печальные, у края могилы в тот холодный зимний день, когда хоронили преподобного Трэта.

И этой же зимой морская ведьма родила ребенка. Родила в полном одиночестве, так как тетя Хелен не смогла пройти через снежные заносы, чтобы побыть с племянницей, а ближайший сосед жил в двух милях от Марии. Только Ганнер, лежавший у очага, находился с ней рядом, когда она дала жизнь маленькому Чарлзу. В то холодное утро снег завалил соломенную крышу ее хижины, а за окном, завывая, гулял ветер, раскачивавший шаткие ставни. И верный Ганнер слышал крики Марии, а затем ее счастливый плач, когда она наконец увидела крошечное личико и мягкие вьющиеся волосенки, такие же черные, как у отца маленького Чарлза.

Сэм… Мария постоянно думала о нем. Сидя у огня, она вспоминала тепло его любви, вспоминала прикосновения его рук, его ласки… А ветер свистел и завывал за стенами жалкой, затерявшейся в дюнах хижине, ставшей домом Марии. В такие дни она особенно остро ощущала свое одиночество.

Но Мария постепенно привыкла к одиночеству, и когда тетя Хелен, давно простившая племянницу, навещала ее, она говорила, что предпочитает одиночество, предпочитает жить среди продуваемых ветрами дюн. Здесь она могла часами ходить по берегу и смотреть на море; здесь можно было постоянно наблюдать за океанскими просторами, даже сидя у окна своей лачуги. Мария не нуждалась в людях, ей нужен был лишь Сэм, и здесь, у моря, она чувствовала себя рядом с ним, а потому не страдала от одиночества.

Ноги Марии не было в Истхэме с того ужасного дня, когда ее выгнали из города. Правда, ей разрешили доходить до городской окраины, где она продавала свои чудесные одеяла и покупала провизию. И нередко самые смелые навещали Марию в ее хижине, построенной с помощью друзей-индейцев. Искусная врачевательница, Мария могла избавить от множества хворей. Она была самостоятельной и независимой; те, кто видел ее на вершине отвесной скалы – там Мария могла стоять часами, глядя вдаль, – считали, что она немного не в себе. И только тетя Хелен знала, почему Мария бродит среди дюн и взбирается на скалы, почему постоянно смотрит туда, где море сливается с небом.