Читать книгу "Жизнь нежна - Галина Владимировна Романова"

— Как думаешь, милая, кто это может быть? Ну… Кто мог быть ее любовником и убийцей?

Сергей взволнованно смотрел на жену. С ее прорицательскими способностями они, возможно, узнают имя убийцы, а? Вот и грядущие неприятности с семьей брата предсказала. И Зойке никогда не верила. Всегда твердила, что в ее показной любви к Алексею фальшь сквозит. Может, она замечала что-то уже тогда, к чему его глаза, к примеру, слепы были…

То, что сказала Тая потом, буквально сделало его прибитой дождем пылью. Никогда еще ни разу в жизни ему не делалось так страшно оттого, что кто-то о нем узнал что-то тайное, постыдное.

— Каждый! Каждый из вас ее трахал потихоньку, милый. И каждый мог польститься на деньги, если, конечно, не убил ее по неосторожности или из ревности. Что ты крутишь шеей, Сереженька? Что ты плечиками дергаешь и глазки такие недоуменные на меня таращишь? Ты что же думал, что я не знала, что ты трахаешь жену своего брата?..

Глава 7

Он сейчас даже не припомнит, когда первый раз это с ним, нет, с ними произошло. Он же не был один виноват в том, что случилось. На этой красивой женщине тоже часть вины лежала. И если задуматься, то большая часть вины. Она несла ответственность за свою гиперсексуальность, которую не пыталась даже завуалировать. И она ни в коем случае не должна была открывать ему дверь, когда Алексея не было дома.

А она открыла. Уставилась на него сонными глазами, чуть шевельнула припухшими со сна губами, здороваясь, потом отступила от двери в сторону и впустила его.

— А Леши нет, Сергей, — опомнилась она минуты три спустя.

Это когда он стоял и, дергая кадыком, таращился на нее, как подросток, впервые увидевший голую женщину. А как было не переволноваться, когда на Зое было надето что-то легкое, прозрачное, колышущееся от любого колебания воздуха.

— Да? — пробился он сквозь затянувшуюся паузу осипшим голосом. — А сказал, что дома будет.

— Странно. — Она зевнула, как котенок, сладко и мягко. — Он уехал. Уехал еще с вечера. Будет только завтра к обеду. А ты по какому вопросу, что-то личное?

И он снова молчал, не ответив. Только смотрел на нее. Потом опомнился и попросил кофе. Она проводила его в кухню, извинившись, что не может подать ему кофе в гостиную. Он тут же принялся ее успокаивать: мол, какие между родственниками условности и все такое.

А потом она неожиданно оступилась. Когда несла к столу выклянченную чашку кофе, каблучок ее домашней туфли заскользил по плитке, и Зоя полетела прямо на стол. Хаустов поймал ее вовремя. Она не упала. Чашку выронила, и она звонко рассыпалась где-то у их ног. А Зоя…

Зоя уже упиралась руками в его грудь, испуганно моргала и шептала что-то, чего он не слышал и слышать не желал.

Все произошло слишком стремительно, чтобы он успел задуматься: а имеет ли он на это право, а не делает ли он кому-то больно, а не сделается ли ему потом гадко. Он даже раздеться толком не успел, швырнув возмущенно шипящую, как кошка, Зою на разобранную постель…

— Ты так и не смог простить меня, Сережа. Так и не смог простить, что я тебя оставила ради Алексея. Она вздохнула и села на кроват, выпрямив спину. — Что теперь?

— Ничего. — Он пожал плечами и тут же начал поглаживать красивую гладкую кожу ее коленки. — Все будет, как раньше.

— Думаешь, получится? — Она скосила на него недоверчивый взгляд. — Получится обманывать его?

— Я никого не обманывал. Я просто взял то, что изначально предназначалось мне и что у меня украли. — И в тот момент он и в самом деле так думал, забыв на время, что только что изменил своей жене, впервые в жизни изменил.

— Леша у тебя ничего не крал, — возразила она, правда, не очень уверенно. — Ты сам не стал за меня бороться. Сам отдал меня ему.

— Но ты же сама!.. — возмутился Хаустов, поймал ее за плечи и опрокинул на подушки. — Ты же сама мне говорила, что любишь его! Что жизни без него не представляешь и что он единственный мужчина…

— Да, — согласилась Зоя, не пытаясь вырваться. — Да, в тот момент я в самом деле так думала.

— В тот момент? А сейчас? Сейчас ты думаешь иначе?

Ему было очень важно знать это теперь. Убедиться в том, что она несчастна с его братом. Что тот так и не сделал ее счастливой. Что зря, черт побери, отбивал у Сергея его любимую женщину. И… только поэтому Хаустов не может, не должен считать себя перед ним виноватым.

— Сейчас… — Зоя кончиками пальцев коснулась его лица. Обвела контур, улыбнулась и сказала: — Сейчас, вот именно сейчас, я очень жалею о своем выборе не в твою пользу.

Он до вечера пробыл у нее в тот день. И еле ушел, еле оторвался от нее. Отрезвил звонок жены, с беспокойством спрашивающей, куда он запропастился. Пришлось собираться, пришлось все расставлять по своим местам, пришлось снова вспоминать, что он не свободен, и что возврата к прошлым отношениям с Зоей уже не будет никогда. Но попробовать все же стоило и он не удержался спросил, целуя у порога ее ладони:

— Когда я тебя снова увижу? Я ведь не могу без тебя, Зоя. Совсем не могу.

— А вот это уже лишнее, — оборвала она его с заметной прохладцей в голосе и сунула стиснутые кулаки в карманы такого же легкого домашнего одеяния, что было на ней и утром. — Сходить с ума не нужно, Хаустов-старший. Его надо всегда иметь при себе. А увидеть меня ты сможешь уже… завтра. Завтра ведь мы все вместе едем на рыбалку.

Ох, как трудно пришлось ему в те выходные. Ох, как невыносимо трудно было видеть, как женщина, которая вчера стонала и просила не останавливаться, теперь с другим. Ему даже тяжелее пришлось сейчас, чем тогда, когда она его бросила ради Алексея. Много тяжелее. Ведь теперь он знал, что она с Алексеем не так счастлива, как показывает всем.

Потом было еще несколько таких же ярких стремительных свиданий, когда трещал шелк, изнывало тело и оглушал шепот. И вдруг все прекратилось. Как-то внезапно Зоя отгородилась от него вежливостью. Никак не хотела понимать его намеков, не реагировала на условные сигналы, когда он просил ее выйти в другую комнату, к примеру, или покурить на балкон. Она просто сделалась слепа, глуха и непробиваема ко всем его посылам.

Побесившись пару месяцев, Хаустов решил, что Зою изглодали угрызения совести, и все свое внимание она теперь уделяет только Алексею.

Как же велико было его потрясение, когда Тайка с мстительным злорадством вдруг назвала и Антона Панова, и Виталия Прохорова в числе постоянных любовников Зои.

— Ты врешь! — возразил он с излишним запалом, и тут же пожалел об этом.

Нельзя было обнажать до такой степени своих чувств перед ней, никак нельзя. Потому что догадливая во всех вопросах жена тут же обрадовалась и заголосила:

— А-аа! Как тебя это задело! Как унизило, да! А ты думал, что ты один под ее юбкой побывал, а вот хренушки! Не веришь мне? А ты спроси, спроси своих дружков…