Читать книгу "Риск, засада, пистолет - Марина Серова"

— Но вы же сами сказали, что она не доказана! — Я совсем растерялась.

— Не доказана целиком, а для частных случаев доказательств очень много. Ведь в чем ее смысл? Грубо говоря, если не увлекаться написанием формул, то речь идет о том, что только сумма двух квадратов может быть тоже квадратом. — Он взглянул на меня и пояснил: — Под квадратом имеется в виду не геометрическая фигура, а возведение числа во вторую степень. А для всех остальных положительных целых чисел, для возведения в куб, в четвертую степень и так далее это равенство невозможно. К нашему времени теорема доказана вплоть до показателей, не превышающих семисот. Но для этого пришлось использовать совершенно новые системы и понятия чисел, гораздо более сложные, о них во времена самого Ферма и речи не могло быть.

— И вы, значит, так, между делом, отдыхая от искусствоведения, занимаетесь доказательствами теоремы Ферма! Валентин Николаевич, я бесконечно вами восхищаюсь.

— Ну, не только теоремой Ферма, это было бы несколько однообразно, вы не находите? Есть еще масса увлекательных задач, задача четырех красок, например. О том, что можно области любой плоской карты раскрасить в четыре цвета так, чтобы любые две соседние области были раскрашены в различные цвета. Эта задача сравнительно молодая, ее сформулировали в середине девятнадцатого века. А решение ее было найдено всего лет двадцать пять назад с помощь электронно-вычислительной техники. Или уравнение Гольдбаха, до сих пор не решенное. Казалось бы, чего проще — любое четное число можно представить в виде суммы двух простых чисел, а любое нечетное число в виде суммы трех простых чисел. Тем не менее математики над ним тоже без малого триста лет бьются. Между прочим, в Лондоне обещали миллион долларов тому, кто решит эту простенькую задачку.

— Жалко, что у меня нет математических способностей. Решила бы сейчас это самое уравнение и получила миллион долларов.

— Действительно жалко, — совершенно серьезно согласился Валентин Николаевич. — А может быть, еще не поздно подучиться, а? Математические способности, как говорит наука, есть у каждого, но надо их развивать. Бросайте свое сыскное дело, вспоминайте математику и развивайте свои способности, я вам помогу. Уверен, что у вас получится. Поверьте, решать математические задачи не менее интересно, чем ловить преступников.

— Я, конечно, вам верю, но вот этого, — я ткнула пальцем в замысловатую формулу, — мне никогда не понять. Из всего школьного курса у меня в голове только и осталось, что у Пифагора были какие-то сложности со штанами, и таблицу умножения еще помню. Так что спасибо за предложение, но лучше я буду ловить преступников.

— Что ж, вам виднее. — Он вернулся к папкам на полках, еще немного покопался, бормоча что-то себе под нос. — Ага, вот она! Здесь мы и найдем все, что нам нужно.

Мы сели на диванчик, и он развязал тесемочки. В папке лежала небольшая стопка фотографий размером двадцать четыре на тридцать шесть сантиметров.

— Здесь фотографии всех известных работ Осипова, — неторопливо стал рассказывать Валентин Николаевич. — В основном у него одиночные фигурки, но иногда он работал и над группами. Вот это, например, «Танцующие нимфы», — он положил мне на колени фотографию. Действительно, три фигурки, кружащиеся в хороводе, не вызывали сомнений, автор тот же, что и у «Талии».

— А где они сейчас?

— Во Франции, в частной коллекции. Приобрел какой-то аристократ, среди предков которого были русские, женщины в основном. Русские жены всегда были популярны на Западе. — Он улыбнулся. — Там же еще две фигурки, вот они: «Дриада» и «Грация».

Дриада стояла, прильнув к дереву. Непостижимым образом Осипов сумел в этой изогнутой, непропорциональной фигуре передать ощущение ранней весны. Казалось, дриада просыпается вместе с деревом после зимней спячки. А «Грация» почему-то напомнила мне одну знакомую, мастера спорта по художественной гимнастике. Однажды я была с ней на соревнованиях и там видела такие же прогнутые спинки, стремительно откинутые головки, выразительные, эффектные позы. Только там это была красота движения, а здесь застывшая красота.

— А это последняя работа Осипова, он закончил ее за полгода до смерти, «Отдыхающая Наяда». Она сейчас в Вашингтоне, в Национальной галерее.

На фотографии гибкая фигурка полулежала на берегу ручья. Голова ее склонилась к воде, волосы смешались со струями. То ли я стала привыкать к манере Осипова, то ли на меня подействовало странное очарование его скульптур, но эта полуабстрактность уже казалась мне не только естественной, но единственно возможной. Валентин Николаевич показал мне еще несколько фотографий, сопровождая каждую четкими комментариями, потом объявил торжественно:

— И самое главное, что вас интересует, Танечка, это музы! Вот они, полюбуйтесь, — он развернул веером девять снимков, потом по одному стал подавать мне. — «Клио», муза истории, выставлялась на торги на аукционе «Кристи» в семьдесят шестом году, куплена анонимным покупателем, с тех пор на выставках не появлялась.

«Евтерпа» — лирическая, поэзия и музыка, находилась у частного владельца в Израиле, украдена три года назад, и больше про нее ничего не слышно, ничего не известно. «Мельпомена», трагедия, и «Терпсихора», муза танца. Пропали из Смоленского художественного музея во время войны. — Валентин Николаевич отвлекся от фотографий и пояснил: — Осипов ведь родом из тех краев, так что завещал их музею. Дальше «Эрато», муза любовной поэзии. Эта исчезла из вида еще до революции, потом мелькнула на каком-то аукционе и снова пропала. «Полигимния», муза гимнов. Много лет находилась в Антверпене, в Королевском музее изящных искусств. Но в экспозиции музея ее уже давно нет, и на выставках она тоже не появляется. Однако о краже не было объявлено, может быть, лежит где-нибудь в запасниках.

— А это возможно? Я имею в виду, что скульптура или картина может лежать в запасниках годами и не появляться?

— Что вы, Танечка! — рассмеялся Валентин Николаевич. — В наши дни любой, самый захудалый музей это айсберг! На поверхности меньше одной десятой того, что есть в хранилищах. А «Полигимния» все-таки не статуя Свободы, места много не занимает, лежит себе в уголке, в коробочке.

— Или в уголке лежит пустая коробочка с этикеткой «Полигимния», — проворчала я.

— И это возможно, — спокойно согласился он. — Дальше у нас «Урания». Эту я лично видел. Я тогда как раз был в Москве, а в то время проходила очередная декада украинской культуры. Вы-то уже не застали, а когда-то это были регулярные мероприятия. Так вот, в рамках этой декады была выставка живописи и скульптуры из частных коллекций, и там я увидел «Уранию». Тоже довольно необычная трактовка. Как правило, ее изображают очень суровой девицей, а здесь, посмотрите, — он подал мне фотографию.

Я увидела совершенно юное существо, как только Осипову удавалось передавать это ощущение юности — при его-то нетрадиционном способе изображения? Но тем не менее я точно знала, что это скорее девочка, чем девушка. Присев на корточки, она играла, словно мамиными бусами, ожерельями из звезд и планет. Я тихо ахнула.