Читать книгу "Принцесса с принципами - Абигайль Кейси"

— Нет, она только пожаловалась на грудь — мол, после родов и кормления она совсем утратила упругость и способность волновать прохожих.

— Значит, тебе, Стью, крупно повезло, что она досталась не тебе, а бизнесмену.

— Возможно.

— Интересно, что с ней стало потом?

— Не знаю, да и знать не хочу. К тому же они очень скоро перебрались с мужем, кажется, в столицу.

— Как я устала. — Принцесса накрылась поуютней тулупом. — Как устала… — Принцесса отвернулась к стенке. — Сорри.

— Да, тебе лучше вздремнуть.

Егерь глянул в окно.

Снаружи, за снежной завесой, по-прежнему исполнялась метельная симфония, усиленная вьюжной фугой.

Егерь вернулся на исходную позицию.

Собака устала от созерцания постанывающей гостьи, ушла к порогу и тоже уснула на циновке из черного войлока.

Алисе снилась отчаянная погоня за юрким соболем, который то умело перепрыгивал с ветки на ветку, то прятался в бездонное дупло, то, вдруг обретая крылья, взмывал к самым вершинам столетних кедров.

Обманутая лайка спросонья обиженно проурчала.

Но Студента не интересовали собачьи кошмары.

Егерь, покачиваясь на скрипучем табурете, не отрываясь смотрел на уснувшую гостью.

Принцесса, беспокойно ворочаясь с боку на бок, выкрикнула что-то англо-американское, не поддающееся расшифровке.

Наверное, из подсознания выбрались голливудские страшилки и началась демонстрация «нон-стоп» запретных сновидений.

А может, вовсе и не Голливуд царил зловещим клипом в мозге, растревоженном нейроимпульсами…

Там вполне мог падать, падать и падать обреченный вертолет, в иллюминаторы которого, усмехаясь, заглядывает неумолимая смерть.

Принцесса снова отчаянно выкрикнула непонятные слова.

Но в этом беспомощном протесте было столько горечи, столько жути, столько мольбы о спасении, что егерь не выдержал, накренил табурет и, протянув руку, притронулся к вздрагивающему плечу гостьи.

Принцесса мгновенно выпала из кошмарного плена и с паническим выражением припухшего лица уставилась на руку, посмевшую ее коснуться.

— Извини, Принси, что разбудил. — Егерь торопливо вернул табуретку в исходное положение. — Но ты так стонала, так кричала…

— Сенкью.

— Я подумал, что тебя лучше разбудить.

— Мне было очень страшно.

— Не бойся, мы тебя не дадим в обиду каким-то дурацким снам. — Егерь обернулся к спящей собаке. — Подтверди, Алиса.

Лайка, среагировав на кличку, напрягла уши, подняла морду, резко втянула влажными ноздрями воздух и, успокоенная знакомыми, привычными запахами, снова свернулась пышным рыжим калачом.

— Принси, хочешь, я тебе расскажу, как я собирал клюкву? Представляешь: идешь по схваченному ночным заморозком мху, а он проламывается с необычным звуком, похожим на треск разрываемой ткани, — ну, когда зацепишься ненароком за гвоздь или сучок…

— Стью, я же не спросила тебя про самое главное.

— Спрашивай.

— Ты что, подался в отшельники из-за того, что медсестра предала вашу любовь?

— Во-первых, никакой взаимной любви не было и в помине. Да, ей нравилось, как я за ней ухаживаю…

— А кому бы, сорри, не понравилось?

— Во-вторых, это событие, прискорбное исключительно лишь для меня, стало первым, но не решающим звеном.

— Так расскажи, что у тебя было в жизни дальше.

— Что было, что было… — Егерь усмехнулся, не скрывая иронии. — Минул совершенно бессмысленный, какой-то скомканный, непонятный год и…

Егерь подошел к окну, за которым неутомимо вытанцовывал буран, властвовала метель и буйствовала вьюга.

— И случился новый бинокль.

— Ты снова влюбился с первого взгляда?

— Да в самый разгар лета…

7 Испорченный гербарий

На вторую неделю ботанической практики к университетскому лагерю из трех вместительных палаток неожиданно присоединился отряд добровольцев по уборке речной поймы от мусора, оставленного дикими туристами и любителями пикников.

Он возвращался с хорошей добычей — с тремя великолепными экземплярами вымирающих растений, давно занесенных в Международную Красную книгу.

Он представлял, какая будет физиономия у руководителя практики — толстой доцентши, безуспешно сидящей на вегетарианской диете.

Он заранее предвкушал зависть однокурсников и однокурсниц и мысленно ставил себе за ботаническую практику отличную оценку.

Но тут на тропе, ведущей к речной террасе, возникла она — в обкорнанных до колена джинсах, в кедах на босу ногу и с большим черным пластиковым мешком для мусора в руках.

Подчинившись интуитивному порыву, он вручил ей редчайшие цветы.

Она не могла оценить гербарную ценность утраченных экспонатов, но зато оценила сам поступок.

Приняв скромный эндемический букет, она дала понять бойкому и прыткому ботанику, что совсем не возражает против его ухаживаний.

Неделя пронеслась с неимоверной скоростью, как будто сутки укоротили, по крайней мере, вдвое.

Она не гнала новоявленного ассистента прочь.

Он же забросил гербарные дела и, бесшабашно игнорируя возможный провал ботанической практики, усиленно помогал очищению поймы.

Разбитые бутылки, порванные газеты, использованные презервативы, искореженные консервные банки, экскременты в широком ассортименте и прочие следы туристского быта и пикникового разгула встречались повсюду.

Разгребая очередное непотребство, он смачно выражал сомнение в интеллектуальном уровне человека разумного.

Она же, ловко наполняя очередной черный мешок, лишь улыбалась застенчиво и виновато, как будто стараясь оправдать все людские грехи, слабости, недостатки, глупости.

Неделя пронеслась с неимоверной скоростью, как будто сутки укоротили, по крайней мере, вдвое.

По вечерам солнце уставало превращать осколки стекла в россыпи бриллиантов, консервные банки — в цирковые софиты, а использованные презервативы — в сброшенные шкурки загадочных ночных существ.

По вечерам заканчивали нектарную вахту суетливые пчелы, а кузнечики — зеленые, серые и бурые — усиливали свою монотонную трескотню.

По вечерам назойливо порхающие расфуфыренные бабочки сменялись скромными ночными мотыльками.

По вечерам ботаники объединялись у общего костра с энтузиастами чистоты и пели под расстроенную гитару песни чувствительного содержания.

А она и он, под многочисленные завистливые взгляды, уходили вдоль русла, вниз или вверх по течению неспешной реки.