Читать книгу "И не надо слез! - Тина Ларсен"

Бывший учитель посмотрел ей прямо в глаза:

– Нет, миссис Феррер.

– Расскажите мне, что произошло.

– Я вышел из школы и, как всегда, пошел через парк. Анжела догнала меня. «Мистер Сондерс, – сказала она. – У меня проблема». Я остановился. Речь шла о задании по алгебре, которое она не поняла и попросила меня объяснить ей. Я согласился и предложил сесть на скамейку. По дороге я обнял ее за плечи, но это был просто дружеский жест. Я объяснил ей, как решать такие уравнения. Она поблагодарила меня и закрыла книгу. И вдруг пришла в бешенство: вскочила, бросилась на землю, потом опять вскочила и резко рванула полу своего пальто. Все пуговицы разом отскочили. «Эй, что ты делаешь? – закричал я. – Ты что, рехнулась?» «Вовсе нет, – прощебетала она. – Это гимнастические упражнения. У меня судороги в ногах. До свидания, мистер Сондерс». С этими словами она убежала. Я собрал пуговицы, чтобы отдать их ей в понедельник. И вышел из парка. На улице я встретил миссис Баттеркап и поздоровался с ней. Это все. Пожалуйста, поверьте мне!

– Я вам верю, – ответила Ада. – И сделаю все, чтобы вас освободили и оправдали, я вам обещаю. Я поручусь за вас.

– Благодарю вас, миссис Феррер, – тихо ответил Джеймс.

– Вы не должны благодарить меня, Джеймс. Мне важно знать еще одно: был ли у вас когда-нибудь конфликт с моей внучкой? Возможно, что она вам мстит.

Мужчина задумался:

– Я однажды поставил ее на место, сказав, что она не должна так задаваться. Она слишком высокого мнения о себе и задирает нос.

Ада кивнула:

– Вот и повод для мести.

– Но это было два года назад.

– Она ничего не забывает, она крайне злопамятна.

В воскресенье вечером доктор Квэндиш уехал с Норманом в Нью-Йорк, а оттуда – в Стокгольм. Сьюзен и Августа нехотя отпустили его.

Ада Феррер воспользовалась своим влиянием в округе, и Джеймса Сондерса выпустили на свободу под ее поручительство.

В понедельник после обеда Ада пришла к Квэндишам выпить кофе.

– Джеймса освободили из тюрьмы под мое поручительство, – сообщила она.

Реакция последовала разная. Августа кивнула Аде. Сьюзен со звоном поставила чашку на блюдце. Анжела побелела, резко вскочила, отбросив стул, и с ненавистью посмотрела на бабушку.

– Я считаю неприемлемым держать Джеймса за решеткой. Он будет жить в моем доме, пока его доброе имя не будет восстановлено.

– Я боюсь, – захныкала Анжела. – Я ни шагу не сделаю из дома, пока он будет на свободе.

– А чего ты боишься? – поинтересовалась Ада. – Того, что твои темные делишки выйдут на свет божий?

– Я ничего плохого не сделала. Сьюзен, помоги мне, я боюсь мистера Сондерса. Он мне что-нибудь сделает.

Девочка заплакала навзрыд и прижалась к Сьюзен, ища сочувствия и защиты.

– Миссис Феррер, я умоляю вас…

– Не вмешивайся, Сьюзен. Я не потерплю, чтобы невиновного человека принесли в жертву.

Жалкие всхлипывания Анжелы сменились неконтролируемой яростью.

– Ты злая старая ядовитая жаба! – завопила она. – Ты лживая коза! Я сказала правду! Слышишь, ты? Я сказала правду! Мистер Сондерс – преступник!

Ада восприняла ее выходку равнодушно:

– Правду? Это слово, которое ты не должна произносить. Оно тебе не подходит.

Девочка впала в бешенство: она бросала предметы, плевалась и топала ногами. С большим трудом удалось угомонить ее.

– Ты поплатишься за это! – поклялась она бабушке. – Ты хочешь, чтобы он убил меня, потому что ты меня ненавидишь!

С этими словами она выбежала из комнаты.

Три женщины посмотрели друг на друга. Ада сидела с каменным лицом. Лицо Августы выражало озабоченность и сочувствие подруге, а в глазах Сьюзен был упрек. Она молча вышла из комнаты и отправилась искать Анжелу.

* * *

Джеймсу Сондерсу было запрещено переступать порог школы, и это помогло убедить Анжелу посещать занятия. Утром Сьюзен провожала девочку в школу, а после уроков ее встречала Луиза.

– Я говорила с классным руководителем Анжелы, – сказала Сьюзен матери за завтраком. – Он советует ей переменить место жительства. Я отвезу Анжелу к Норману в Нью-Йорк сегодня же. Она там успокоится.

– Как хочешь, – безучастно ответила Августа.

Отношения между матерью и дочерью были испорчены. В доме царила напряженная нервозная атмосфера – это стало еще одним аргументом в пользу переезда в Нью-Йорк.

Сьюзен упаковала свою дорожную сумку и пошла на соседнюю виллу забрать вещи Анжелы.

– Где лежат чемоданы, Салли? – спросила она.

Девушка опустила глаза:

– Они на чердаке. Но я не пойду туда, мисс Квэндиш. Там творятся странные вещи. Кто-то все время ходит там. Я думаю, привидение. Анжела тоже его боится. Она всегда запирает свою дверь на задвижку, когда вы уходите.

Это было что-то новенькое!

– Откуда ты это знаешь?

– Анжела всегда запиралась. Я как-то стучала к ней, когда наверху были слышны шаги, но дверь была заперта.

– Энджи открыла ее?

Салли отрицательно покачала головой:

– Нет, она спит, как сурок, ничего не слышит. Когда на следующий день я рассказала ей про шаги, она накричала на меня, сказала, что надо было сильнее стучать и что из-за меня она не поймала привидение.

– А как давно вы слышите эти звуки?

– Уже несколько месяцев. Я даже поставила в известность миссис Карлсон.

– Когда это было?

Девушка задумалась:

– Вечером, накануне дня ее смерти.

У Сьюзен перехватило дыхание:

– А как миссис Карлсон отреагировала?

– Мы поднялись с ней на чердак, но там было темно. Она сказала, что мы посмотрим еще раз, когда будет светло. На следующее утро меня не было, а когда я пришла вечером, она была уже мертва. Я не знаю, поднималась она на чердак или нет.

Сьюзен решила выяснить, в чем дело:

– Пойдем на чердак, Салли. Может быть, мы обнаружим следы вашего привидения. Оно зажигает свет, когда там находится?

– Нет, никогда. Нечистая сила действует только в темноте. Когда я в первый раз услышала, я решила уволиться. Но миссис Карлсон была тогда в Нью-Йорке, и я должна была ее подождать. А мой жених Чарли сказал, чтобы я молчала об этом, иначе все будут думать, что я сошла с ума. И я осталась. Привидение мне ничего плохого не сделало.

– Ты постоянно слышишь шаги?

– Нет, с большими перерывами. Но я все равно туда одна не пойду. Как говорила моя бабушка, храбрый вызывает восхищение, а трус дольше живет.