Читать книгу "Цветок живой, благоуханный… (сборник) - Валентина Борисова"

Пока сын был мал, Иван старался не тревожить сердце воспоминаниями, опасаясь предаться унынию и своей тоской замутить душу ребенка. Но по мере того, как Федор рос и мужал, крепко становился на ноги, не нуждаясь больше в отцовской опеке, Иван все чаще в памяти своей возвращался к порогу отчего дома, откуда его в первый раз проводили в школу, десять лет спустя на войну и куда через долгих четыре года он вернулся с победой, найдя там только следы пожарища. В минуты воспоминаний он ощущал тоску по родине чисто физически: у него теснило в груди, учащалось сердцебиение, становилось трудно дышать. Когда подступало удушье, Иван уходил в Алтайскую степь, раскинувшуюся по соседству с тайгой, долго лежал в высокой траве, вдыхая родной запах полыни, смотрел в высокое небо, провожая взглядом плывущие вдаль облака. Боль постепенно отпускала, дыхание становилось ровнее, он успокаивался и возвращался в лесничество к своим повседневным обязанностям. Чувствуя, что животворный воздух Горного Алтая не исцелит его душевных ран, Иван твердо решил доработать до пенсии положенный срок, передать лесное хозяйство в надежные руки сына и уехать с женой в родной Волхов доживать на покое свой век. Но его мечтам вновь не суждено было сбыться. В год окончания Федором института, в самый канун тридцатилетия Победы, он умер в районной больнице от сердечного приступа, не успев даже проститься с сыном.

Федор приехал уже на похороны отца и после поминок сразу вернулся в город – надо было заканчивать институт, защищать диплом. Все пять лет в институте он учился отлично, ему прочили блестящее будущее, он и сам всерьез подумывал об аспирантуре, о диссертации. Женившись на последнем курсе на эффектной студентке-горожанке, Федор переехал из шумного общежития в двухкомнатную кооперативную квартиру, подаренную к свадьбе молодым родителями невесты, и оборудовал себе в одной из комнат настоящий кабинет. Все, казалось, благоприятствовало его научной карьере: устроенный быт, поддержка родных, прекрасный руководитель, но внезапная смерть отца нарушила планы Федора. Осиротевшее лесничество ждало нового хозяина, да и мать, слабея день ото дня, звала сына домой. Надо было возвращаться.

Приезд Федора с женой не столько обрадовал, сколько успокоил Алтынай. Привыкнув все свои радости и печали делить с Иваном, она не в силах была после его смерти ни радоваться, ни горевать по-настоящему. Ей хотелось просто отдохнуть от житейской суеты, вспомнить прожитую нелегкую, но счастливую жизнь с любимым мужем и уйти на покой вслед за ним. Теперь она могла себе это позволить.

Похоронив вскоре после отца и мать, Федор взял на себя все заботы по дому, по хозяйству. Жена оказалась плохой помощницей, скучая в таежной глуши, уговаривала мужа вернуться к прежней налаженной жизни и сразу после рождения сына засобиралась в город, поехала показать внука деду с бабкой да не вернулась, оставив Федора одного с тоской по покойным родителям и новорожденному сыну. Первое время после распада семьи Федор особенно остро чувствовал свое одиночество, начал выпивать «с горя», но вовремя опомнился, стряхнул с себя пьяную одурь и впрягся в работу, помня из уроков отца, что тайга не прощает шальной жизни ни зверю, ни человеку.

С каждым днем у Федора прибавлялось забот в его большом лесном хозяйстве. Живой организм тайги нуждался в постоянной защите от любителей даровой поживы. Браконьерство для таких «горе-охотников» становилось не только средством, но и целью существования. Пытаясь спасти природу от поругания человеком, Федор терялся, чувствуя свое бессилие перед стихией истребления, захватившей души людей. Все, чему его учили в школе и в институте, что он сам усвоил с детства из уроков отца, все, казалось, теряло смысл, обесценивалось, столкнувшись с этой безудержной погоней за наживой. Федор не мог примириться с таким положением вещей, но боролся в одиночку, никому не доверяя после бегства жены, и часто терпел поражения. С годами он еще больше замкнулся в себе, посуровел. Люди относились к нему no-разному одни ненавидели и боялись, другие уважали, но никто не любил. Внезапно в его одинокой, бедной радостями жизни произошла резкая перемена. Как-то летом на практику в его лесничество прибыла группа учащихся Бийского лесного техникума. Это был еще совсем зеленый, без устали галдевший народ. Поначалу Федора раздражали глупые выходки ребят, их непрестанный гомон, беспричинный смех, но вскоре он привык и даже привязался к практикантам, стараясь передать им все, что сам знал о жизни тайги. Отношения между ним и молодежью установились хорошие, дружеские. Среди девушек-практиканток одна особенно привлекла внимание Федора. Звали ее Аленка. Федора поразило в ней удивительное сочетание наивной доверчивости, с какой она тянулась к людям, и недетской печали в больших серых глазах. «Сирота, наверное» – думал он, сочувственно глядя на нее. Федор не ошибся. Аленка осиротела десять лет назад.

Жила она тогда с родителями и старшим братом Иваном в поселке леспромхоза. Отец вдруг затосковал в родимой глуши и завербовался на север, обещал забрать семью, когда устроится с жильем, прислал два письма и один денежный перевод и как в воду канул. Мать поехала разыскивать отца и тоже сгинула, оставив Аленку с братом на иждивении бабушки, больной старухи, которая вскоре умерла. Окончив школу, Иван пошел работать в леспромхоз, но он был еще несовершеннолетний, и ему не доверили воспитание младшей сестры. Из органов опеки приехала строгого вида женщина с холодным лицом и одним росчерком пера решила судьбу Аленки, оформив ее в интернат.

Разлученный с сестрой Иван от тоски не находил себе места в опустевшем родительском доме и перебрался в общежитие поближе к своей бригаде. Народ в ней подобрался разный, как говорится, со всячинкой. В большинстве своем это были сорвавшиеся с насиженных мест люди, метавшиеся по жизни в погоне за длинным рублем, который сразу на «радостях» и пропивался. Ивана постепенно затягивала эта бесшабашная жизнь. Он не хотел быть белой вороной, боясь оказаться в одиночестве. Ему исполнилось уже восемнадцать лет, и было решено «прописать» его в бригаде как полноправного члена. Закончилась эта затея плачевно. Сплавщики, основательно подгуляв, подняли беспорядочную стрельбу (многие из них баловались в тайге ружьишком, и почти у каждого была двустволка). Угомонились они далеко за полночь, а утром, протрезвев, обнаружили, что один из сплавщиков, повздоривший накануне с бригадиром, был тяжело ранен в пьяной перестрелке. Он потерял за ночь много крови и умер по дороге в больницу, не приходя в сознание. Началось следствие. Иван был самым молодым в бригаде, к тому же рос без родительского глаза, и проще всего было свалить вину на него. Ему намекнули, что лучший выход в его положении – признаться во всем самому, чтобы не будоражили всю бригаду. Срок он получит небольшой, ему зачтутся его молодость и чистосердечное признание, а товарищи по бригаде возьмут шефство над Аленкиным детдомом, и его младшая сестра ни в чем не будет знать нужды. Последний довод особенно подействовал на Ивана, и он согласился взять всю вину на себя. Его приговорили к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовой колонии строгого режима. Так трагически оборвалась юность Ивана, по-настоящему не начавшись.

Аленка в то время была слишком мала, и ей ничего не сказали о случившемся. Повзрослев, она узнала, где находится ее брат и за что он был осужден, но не поверила ни одному плохому слову о нем, убежденная в его невиновности. Выйдя из интерната, Аленка поступила в Бийский лесной техникум, надеясь по окончании учебы получить направление на работу в родной леспромхоз и дождаться там возвращения брата. Перейдя на последний курс, она поехала на практику в лесничество, где встретила Федора.