Читать книгу "Алтарь - Александр Прозоров"

— «Тогда явится знамение Сына Человека, и узрят Сына Человека, грядущего в облаках небесных с силою и славою»,[10]— тихо пробормотал третий член Круга.

— Что ты несешь, Унслан?! — вскипел Великий Изекиль. — Какое знамение? Ты хоть знаешь, кто вписывал в Новый Завет эти слова?!

— Какая разница, кто и зачем вписывал вещие слова? — пожал плечами Славутич. — Главное, что в них уверовали. Ты совсем забыл, Великий, что мало кто из магов близок тебе по возрасту. Никто из них не помнит, как рождалась Церковь и ради чего произносились слова пророков. Но многие из них ощутили на себе дыхание Святой Инквизиции, каждый из них так или иначе столкнулся с силой, за сотни лет намоленной на святые кресты многими миллионами людей. И каждый знает, что Церковь — очень опасный противник. Во всех концах света три дня назад начали мироточить десятки икон. В храмах индуистских стало уходить жертвенное молоко, в Европе, Канаде, Азии и даже в США люди видели висящие в воздухе светящиеся кресты. Во многие города входили проповедники, провозглашавшие: «Спаситель идет!», после чего исчезали неведомо куда. Слишком много знамений сразу, чтобы в них усомниться. Христианский Мессия заявил о своем рождении. Это значит, что он придет к христианам, на христианские земли, сметая зло и ненависть. Твои слуги решили не рисковать, Великий Изекиль, и смылись отовсюду, где только распространено православие.

— Проклятые идиоты! — Колдун взялся за края капюшона и накинул его обратно себе на голову. — Но ведь мы с тобой знаем, Славутич, что все это — пустые фокусы. Мессии не будет. Ни сегодня, ни завтра, ни через год, ни через два. Мои ученики успокоятся и через пару лет вернутся назад. Что такое для нас несколько лет, Славутич? Единый миг! Что он изменит?

— Иногда даже миг способен решить судьбы Вселенной, Великий Изекиль, — ответил его собеседник. — И если я могу подарить своей земле хоть краткий миг покоя, я никогда не откажусь от такого шанса.

— Значит, это все-таки ты… — каркающе рассмеялся колдун. — Ладно, будь по-твоему. Я дарю тебе эти два года, раз уж тебе так хочется. Я ждал слишком долго, пара лет не изменят для меня ничего. Чего еще ты хочешь мне сказать, Великий?

— Хочу сказать, что только что рассыпалась партия «Яблоко». Ее организаторы разбежались в разные стороны. На Урале остановлены два залоговых аукциона, на Сахалине оказалось некому подписывать договор о концесии на тамошние нефтяные месторождения… Должен сказать, Изекиль, ты напрасно так сильно рассчитываешь на своих воспитанников. У поклонников твоей черной мудрости никогда не было ни родины, ни совести, ни чести. Они не служат никакой стране и никакой идее. Все они похожи на того бессмертного горца, про которого Голливуд недавно снял модное кино. Единственное, о чем они думают, — так это о том, как снести чужую голову и спасти свою. Они не способны ни на жертвы, ни на лишения и всегда смываются при первой серьезной опасности. Через пару лет — может, даже через год — они, конечно, успокоятся. Но когда ты снова начнешь созывать их под свои знамена, очень многие предпочтут не рисковать.

— Однако ты умеешь поднять настроение, Славутич, — наклонился вперед Изекиль. — Очень прошу тебя, побереги свои силы, не покидай нас. Я хочу, чтобы ты увидел, чем кончится наш спор. Очень скоро кончится.

— Ты не знаешь, Великий Изекиль, — склонился навстречу белый маг, — почему уроженцы земель русских в беде просят спасти их жизни или души, а уроженцы твоих владений всегда просят спасти только их задницы? Может быть, для твоих учеников самое главное — все-таки не голова?

— Посмотрим, что придется спасать русским в новом веке, Великий Славутич! — Колдун резко встал. — Что-то холодно здесь сегодня. Пойду погреюсь. Великий Унслан, может, ты тоже хочешь сказать мне что-нибудь ласковое?

— Да, учитель, — чуть склонился молодой колдун. — Ты приказал мне найти молодого знахаря, который сдал Пустынника полиции.

— И что?

— Я нашел его, учитель. Он мертв.

— Хоть одно приятное известие за день, — скривился Изекиль. — И как он умер?

— Сегодня в полдень его выследил Пустынник и зарубил в поединке на мечах.

— Пустынник! — вскинулся Великий. — Я совсем забыл про этого чистюлю! Насколько я его помню, после нескольких дней в подвале инквизиции он стал относиться к Церкви с необычайным трепетом. Палит души только на войне, никогда не участвует в жертвоприношениях и даже дань со смертных не собирает. Пустынник вряд ли испугается Мессии, он почти не замаран перед христианской верой. Где он, Унслан?

— Он в Петербурге.

— Это хорошо… — Колдун повернулся к Славутичу: — Ты слышишь это, друг мой? Не все черные маги одинаковы. Как, кстати, и белые. Кое-кто и не думает бежать от каждого чиха. Хочу напомнить тебе, Великий, что, принимая меня в Московский Круг, ты взял с меня обещание уничтожить Круг Северный. Мы связаны клятвой, Великий Славутич, и ты никак не сможешь помешать мне вычистить Петербург еще раз. Ведь я всего лишь выполняю твою волю. За что большое тебе спасибо и от святого Ипатия, и от белого витязя, пришествие которого он совершенно напрасно предрекал. Я прополю этот городишко так, что там не то что магов, там домовых не останется! А теперь прошу прощения, мне нужно идти. Дела…

Глава вторая

Санкт-Петербург, лесопарк «Сосновка»,

24 сентября 1995 года. 20:05

Над дрожащим мелкими волнами прудом поднимались оранжевые клены, бело-желтые от чахнущей листвы березки, темные, почти черные ели, желтовато-зеленые сосны. Каркала на вершине серебристой плакучей ивы ворона, пара уток что-то выискивала в воде под самым берегом. Если бы не доносящееся со стороны проспекта Тореза позвякивание трамваев, гул проносящихся на полной скорости машин — можно было бы подумать, что они находятся где-то в глубине дикого леса, а не в центре одного из крупнейших городов Европы.

— Как хорошо, — выдохнула Таня. — Согласись, Толя, когда сидишь вот так, на берегу, начинаешь понимать, что ты все-таки часть природы. Ничем не отличаешься от тех же птиц, зверей. Ты так же дышишь, тебе так же хочется есть, у тебя такая же красная кровь. Понимаешь, что вся наша цивилизация — это наносное, это что-то вроде камеры, в которой мы оказались по собственной воле. Хочется уехать далеко в лес, остаться там один на один с деревьями, травой, животными. Собирать грибы и ягоды, ловить зайцев и кабанов. Есть настоящую, естественную пищу, дышать настоящим, чистым воздухом. Да, Толя?

Скуластый беловолосый мужчина лет сорока, который сидел рядом с ней на брошенной на землю куртке, криво усмехнулся. Четыреста пятьдесят лет назад ему довелось прожить наедине с природой чуть больше двадцати годов в землях племени гуронов, и он не испытывал особой ностальгии по тем, отнюдь не романтическим временам. Однако вслух Пустынник сказал совсем другое:

— Так в чем же дело, Танечка? — удивился он. — Машина в двух шагах, бак полный. Поехали.