Читать книгу "Плоть и кровь - Иэн Рэнкин"

Кейв уставился на Ребуса, потом на Саутара. Он задумчиво кивнул, с его лица ушло выражение злости. И Саутар наконец разжал кулаки. Да, это было нелегко. Бернс как почувствовал — вовремя появился.

— Ну что ж, — сказал Ребус, — идемте, мистер Кейв. Давайте прогуляемся вдвоем.

Они прошли по спортивной площадке, а Бернс свернул к машине и переехал на то место, откуда мог видеть их обоих. Несколько подростков наблюдали за ними из-за здания клуба, кто-то забрался на крышу, но ближе подходить они не осмеливались.

— Инспектор, я действительно не понимаю.

— Вы думаете, сэр, что делаете здесь хорошее дело?

Кейв подумал несколько мгновений, прежде чем ответить.

— Да, думаю.

— Вы думаете, что эксперимент удался?

— Пока не в полной мере, но, думаю, да, удался.

Он держал руки за спиной, шел, чуть наклонив вперед голову, и вид имел такой, будто ему нечего было опасаться в этом мире.

— И никаких сожалений?

— Никаких.

— Забавно…

— Что?

— Ваша церковь, кажется, не очень в этом уверена.

Кейв замер на месте.

— Так вот о чем речь? Вы из прихода Коннора, да? Он прислал вас сюда, чтобы… Как это говорят? Чтобы нагнать на меня страху?

— Ничего подобного.

— Он параноик. Он сам просил меня поработать здесь. А теперь вдруг решил, что я должен отсюда уйти. Должен. Он привык добиваться своего. Но я не собираюсь уходить. Мне здесь нравится. Он этого боится? Ну, вряд ли ему удастся что-то с этим сделать, как вы думаете? И, насколько я понимаю, вам, инспектор, тоже ничего с этим не сделать, если только кто-нибудь из членов клуба не нарушит закон.

Лицо Кейва покраснело, руки он вытащил из-за спины, чтобы помогать себе жестикуляцией.

— Эти ребята каждый день нарушают закон.

— Нет, вы мне…

— Нет уж, помолчите минуту. Ну хорошо, вы тут соединили католиков и протестантов, а вы спросили себя, почему они вдруг стали такие сговорчивые? Если они не разделены, значит объединены. Но объединены они по какой-то причине. Они такие же, какими были всегда, только сильнее. Вы должны это видеть.

— Ничего такого я не вижу. Люди могут меняться, инспектор.

Ребус всю свою профессиональную жизнь слышал эти слова. Он вздохнул и пнул носком в землю.

— Неужели вы в это не верите?

— Откровенно говоря, сэр, в этом конкретном случае я не верю. И полицейская статистика на моей стороне. То, что у вас здесь теперь есть, — это своего рода перемирие, и оно всех устраивает, потому что, пока объявлено перемирие, можно заняться дележом территории. А если кто попытается им угрожать, то ответить им будет вовсе не в лом… а может, они этот лом и в руки возьмут. Но долго это продолжаться не может, а когда они снова расколются на отдельные банды, польется кровь — этого не избежать. Потому что теперь на карту будет поставлено больше, чем было. Скажите мне, сколько католиков пришло в ваш клуб сегодня?

Кейв не ответил и долго качал головой.

— Мне вас жаль. Искренне жаль. Я чувствую, от вас несет цинизмом, словно серой. Я не верю ни одному вашему слову.

— Тогда вы в той же мере наивны, в какой я циничен, а это означает, что вас просто используют. И хорошо, потому что иначе есть только одно объяснение: вас затянуло, и вы, зная правду, со всем смирились.

Щеки Кейва снова покраснели.

— Как вы смеете говорить такое!

Кейв с силой ударил Ребуса кулаком в живот. Ребус получал удары и от профессионалов, но сейчас был просто не готов к этому — он сложился пополам, пытаясь восстановить дыхание. Он почувствовал в животе жжение, причиной которого было вовсе не виски. Издалека до него доносились одобрительные крики. На крыше клуба подпрыгивали в танце крохотные фигурки. Ребус надеялся, что они проломят крышу и свалятся вниз. Наконец он выпрямился.

— Вы это называете хорошим примером, мистер Кейв?

Он ударил Кейва тяжелым ударом в челюсть, отчего парень подался назад и чуть не упал. Крики из клуба стали вдвое громче. Юнцы Гар-Би попрыгали с крыши и уже бежали в его направлении. Бернс завел машину и погнал ее по футбольному полю в сторону Ребуса. Машина опережала толпу, но не намного. Пустая банка из-под пива ударила в заднее стекло. Бернс затормозил ровно перед Ребусом, тот рванул на себя дверцу и запрыгнул внутрь, ободрав коленку и локоть. Бернс тут же нажал на газ, и они покатили в сторону дороги.

— Ну, похоже, оторвались, — сообщил Бернс, поглядев в зеркало заднего вида.

Ребус переводил дыхание и разглядывал локоть.

— Откуда ты знаешь имя Дейви Саутара?

— Он маньяк, — просто сказал Бернс. — Я пытаюсь быть в курсе таких вещей.

Ребус шумно выдохнул, опуская рукав.

— Никогда не оказывай услуг священникам, — сказал он сам себе.

— Постараюсь намотать это на ус, сэр, — сказал Бернс.

7

На следующее утро Ребус вошел в комнату оперативного штаба с чашкой декофеинизированного кофе и сэндвичем с тунцом на зерновом хлебе. Он сел за свой стол и снял крышечку с пластиковой чашки. Уголком глаза он увидел новую гору документов, появившихся на его столе со вчерашнего дня. Но еще минуть пять он мог не обращать на них внимания. Отпечатки пальцев убитого сравнили с тем, что были сняты в комнате Билли Каннингема. Так что теперь у тела было имя, но, кроме этого, практически ничего. Допросили Мердока и Милли, подняли их личные дела в Почтовом ведомстве. Сегодня предполагалось еще раз обыскать комнату Билли. Они так пока и не знали, кем он был на самом деле. Не знали, ни откуда он появился, ни кто его родители. Не знали почти ничего. Но Ребус давно усвоил, что при расследовании убийства вовсе не обязательно знать все.

За спиной у него стоял старший инспектор Лодердейл. Ребус почуял это, потому что вместе с Лодердейлом появился и запах. Его не все ощущали, но Ребус чувствовал всегда. Это напоминало запах талька, каким в туалете засыпают наиболее ароматные места. Потом послышался щелчок и жужжание электробритвы Лодердейла. Ребус, услышав этот звук, выпрямился.

— Тебя ждет шеф, — сказал Лодердейл. — Завтрак не убежит.

Ребус уставился на сэндвич.

— Я сказал — не убежит.

Ребус кивнул.

— Принести вам кружечку кофе, сэр? — Свой кофе он забрал с собой и теперь прихлебывал его, замерев на несколько мгновений у дверей Фермера Уотсона. Изнутри доносились голоса, и один был гнусавее других. Ребус постучал и вошел. Старший инспектор Килпатрик сидел по другую сторону стола от Фермера.

— Доброе утро, Джон, — сказал старший суперинтендант. — Кофе?

Ребус приподнял свою чашку: