Читать книгу "Секретный сотрудник - Хуан Мирамар"

Странная это была пара. Высокий блондин Эджби, одетый по случаю пребывания на театре военных действий в, как всегда, потрясающе элегантную защитного цвета куртку в стиле «милитэр» от Лагерфельда, благоухающий туалетной водой «Photo» от того же Лагерфельда, окутанный ароматным дымом сигарильи, и рядом Кузниц – невысокий брюнет с густыми бровями и буйной шевелюрой, на которой едва держалась форменная пилотка, в мешковатой камуфлированной форме неведомой армии и неизвестного рода войск с нашивками «INSUFOR»[33]на левом кармане и на рукаве и двумя лейтенантскими звездочками на погонах.

Официант принес кофе, Кузниц сделал глоток и сказал:

– Хороший кофе – дома такого не будет.

Эджби отхлебнул из своей чашки:

– Действительно, превосходный – у нас тоже такого не найдешь, – они опять замолчали, потом Кузниц сказал:

– Заканчиваются наши coffee sessions, и служба моя, похоже, заканчивается, и сотрудничество с вашей конторой – тоже.

– You never know,[34]– произнес Эджби свою любимую фразу и спросил: – Ты вечером свободен?

– Все зависит от командования, – ответил Кузниц. – А что ты хочешь предложить? Может, выпьем немного по случаю нашего отъезда. Не известно ведь, когда увидимся. Я ребят приглашу.

– Можно, – сказал Эджби, – попозже вечером, но сначала хочу тебе твоего соотечественника показать. Попробуй поговорить с ним на вашем наречии. Он Службу очень интересует, он и такие, как он, – «потерянные».

– Так это «потерянный», – заинтересовался Кузниц, – я еще ни одного не видел.

– «Потерянный» и ваш – cossack.[35]– Эджби встал. – Мне пора. Увидимся в восемь здесь, хорошо?

– Хорошо, – Кузниц тоже поднялся, пожал Эджби руку, задумчиво посмотрел ему вслед, сел и заказал еще одну чашку кофе.

«Кто бы мог подумать, – размышлял он, – что я – скромный выпускник военного иняза, рядовой синхронист (синхронист, правда, не из худших, тут же поправился он) окажусь свидетелем, да и участником, таких невероятных событий.

Ведь что получается, – он закурил и машинально поставил пепельницу точно на середину стола (Инга говорила, что его тяга к симметрии – признак паранойи), – получается, что существует какая-то высшая сила, разум там или бог – не важно, которая терпела тысячелетиями и наконец решила вмешаться: сначала ликвидировала ядерное оружие, грозящее гибелью всей планете. Ну здесь понятно, более или менее, – перешли мы (то есть человечество) тут явно какую-то грань, тут надо было вмешиваться. Но этого Разуму с большой буквы показалось мало – он стал вмешиваться на, так сказать, более низком уровне: сначала самолеты и танки, а теперь и вообще все оружие, стрелковое, гранатометы там всякие и что там еще применялось на Гоцо».

– Grazie,[36]– сказал он официанту, который принес кофе, и продолжил свою попытку если не осмыслить происходящее, то по крайней мере попытаться «разложить все по полочкам».

«Но тут, – думал он, – у этого Разума промашка вышла:

под действием каких-то сил, поля какого-то, – он вспомнил, как Шварц говорил про поле, – под действием этого поля стали возрождаться люди из прошлого, эти самые «потерянные». Но промашка ли это или есть в этом какой-то смысл – тоже вопрос. И еще вопрос: произошло ли превращение боевого оружия в лазерные игрушки только на Островах или везде, где воюют? Что-то слишком много вопросов».

Он допил кофе и собрался уже звать официанта, чтобы расплатиться, как вдруг вспомнил одну теорию, о которой когда-то давно читал. Почему-то ему казалось, что читал у Лема, но уверен он не был.

По этой теории люди были не чем иным, как роботами, заброшенными на Землю. Роботы эти были развитые, способные действовать автономно, производить себе подобных и изменять свое поведение под влиянием среды, но все же их действиями сначала руководил мощный суперкомпьютер. Но вот случилась какая-то катастрофа, и роботы остались без руководства.

Автор этой теории (наверное, все-таки Лем) полагал, что именно потеря связи с этим суперкомпьютером и объясняет постоянные поиски бога и возникновение разных религий и культов – роботы ищут утраченную связь.

«Выходит, – думал Кузниц, – что этот суперкомпьютер исправили и он опять начал руководить». Тут он наконец заметил, что возле его столика стоит официант, протянул ему деньги, еще раз сказал «Grazie» и вышел из кафе.

На улице было полно солдат – «воины Христовы» бесцельно бродили, заглядывая в бары и бесчисленные сувенирные лавки, открывшиеся, как по мановению волшебной палочки, едва прекратились боевые действия.

«Закончилась война, – думал Кузниц, шагая в густой толпе, – теперь идет «войнушка» – та, в которую играют дети с игрушечными пистолетами. Пиф-паф! Ой-ой-ой! Умирает зайчик мой. Только «зайчики» не умирают, а отделываются пятнами на мундирах. Привезли его домой – оказался он живой».

Солдаты с черными пятнами на светлой летней форме встречались довольно часто – у некоторых было по два-три пятна, а один встретился весь заляпанный мелкими черными пятнышками, как будто его обрызгали чернилами.

«Граната, наверное, или осколочный снаряд, – подумал Кузниц, – странно все-таки, что после такого и никаких последствий. А может быть, этот «зайчик» не такой уж и живой?»

Гонте-то в спину попало, вдруг вспомнил он. Позорное ранение, драпал, видимо, Гонта от «правоверных». И тут увидел самого Гонту.

Капитан сидел на ступенях у входа в штаб и наблюдал, как отрабатывают приемы самбо солдаты роты охраны. Дела там были явно не ахти – драли глотку красномордые сержанты, а солдаты, разбитые на пары, вяло топтались на площадке, ухватив друг друга за мундиры. Кузниц хотел незаметно пройти мимо, но капитан заметил его, встал со ступенек, подошел и спросил:

– Ну, что думают в IAO?

– О чем? – уточнил Кузниц.

– Да обо всем об этом, – Гонта явно был настроен выяснить «мнение иностранных товарищей».

«Все они такие, – подумал Кузниц, – иностранцев не любят, но не могут без «руководящих указаний» – типичное отношение лакея к барину: в душе ненавидит и презирает, но лакейская душа жаждет пряника».

– Ничего не думают, – ответил он, – о чем тут думать, когда война закончилась?!

– Говорят, это только у нас закончилась, а на Ближнем Востоке вовсю идет, – в голосе капитана слышались какие-то совсем не свойственные ему меланхолические нотки, – да и здесь, как посмотреть, вот час назад в Нижнем городе на базаре одного американца зарезали. Подошел какой-то то ли араб, то ли местный, сунул ему нож в живот и скрылся. Теперь еще хуже стало – ни пистолет, ни автомат не защитит, разве что эти самбисты.