Читать книгу "Туннель к центру Земли - Кевин Уилсон"

На стоянке мелькают фары. Скотти тут же перестает дергаться и мгновенно зажимается, смущенный тем, что едва заметные покачивания головой со стороны можно принять за танец. Из машины выходит Уинн. Между подростками только стеклянная дверь. Уинн машет новыми книжками комиксов и демонстрирует косячок, затем показывает на задвижку. Скотти впускает его.

Они поочередно смолят косячок в комнате отдыха, пролистывая книжки и перекидываясь ничего не значащими фразами. Докурив, углубляются в комиксы — по две книжки на брата. Музыка доиграла, и молчание становится тягостным. Они не знают, с чего начать, хотя тем сколько угодно: можно обсудить прочитанные серии, или то, что случилось днем в библиотеке, или неожиданный приход Уинна, который здесь впервые. Вместо этого они выгребают содержимое холодильника: диетическую газировку и прессованный творог. Наконец им пора уходить.

Скотти сметает в ладонь пепел со стола, выбрасывает пустые жестянки из-под газировки. Остается только выключить свет и вылить из ведра грязную воду. Он идет в подсобку, Уинн тащится за ним. Скотти дергает выключатель, и они снова одни в тесном помещении. Уинн не сводит глаз со Скотти, который не знает, что делать дальше, ему и стыдно, и боязно.

Внезапно Скотти наклоняется, зачерпывает пригоршню мутной воды и швыряет в Уинна, которому некуда увернуться. Уинн вопит, пинает ведро, и оба оказываются посреди грязной лужи. Вода отдает резиной, подошвы кед скрипят на мокром полу.

— Болван, — ворчит Скотти и снова берется за швабру, но Уинн выдергивает ее из рук Скотти и прижимает его к стене. И все начинается снова.

Скотти кладет руку между ног Уинна и трет, пока ладони не становится горячо. У Скотти есть опыт общения с девчонками: те же прикосновения, те же движения, тот же финал. Он запускает язык в рот Уинну, но тот пытается его вытолкнуть. Скотти пробует снова и чувствует несвежее дыхание Уинна.

Они падают на пол, стаскивают с себя штаны и рубашки, шлепая по луже руками и ногами. Уинн случайно задевает Скотти локтем по лицу, но обоим сейчас все равно. Они так близки. Внезапно обоих пронзает невероятность того, что с ними происходит: одно дело целовать парня и даже трогать его член, совсем другое — кончить вместе с ним.

Для Уинна это словно прыжок в неизведанный мир. Он никогда ни с кем не был: никаких шалостей с девчонками, никаких игр в «больницу» за гаражами. И вот это должно случиться, и ему хорошо, но неожиданно он останавливается.

— Постой! — хрипит он, перехватывая запястье Скотти, затем поднимается с пола, собирает мокрую одежду и несется к машине.

Упав на заднее сиденье, Уинн молится, чтобы Скотти не приходил. У него стоит, и Уинн начинает мастурбировать, представляя себя и Скотти в компании девчонки с размытыми чертами. По крайней мере с нами была эта девчонка, думает он за миг до оргазма. Кончив, он сидит в машине, гадая, появится ли Скотти.

Скотти идет в ванную, по дороге замечая, что на нем только кеды. Дрочит перед писсуаром. В зеркале над раковиной Скотти замечает припухлость вокруг правого глаза. Не обращая внимания на жжение, осторожно проводит пальцем над синяком. Наконец одевается, перемывает пол в коридоре и идет к машине. Уинна нигде не видно.

Ночью они без конца проигрывают в мозгу то, что случилось вечером. Как тревожно на душе, как стремительно развиваются события! Они пытаются представить, что будет дальше, но воображение подводит. У них есть только память и отпечатки, оставленные их телами, и они покорно ждут утра, уже не гадая, что оно принесет.

На следующий день Уинн надевает любимую футболку с большими буквами — игровым кодом: «ВВЕРХ-ВВЕРХ-ВНИЗ-ВНИЗ-ВЛЕВО-ВПРАВО-ВЛЕВО-ВПРАВО-В-А-СТАРТ». Всякий раз он втайне надеется, что хоть кто-то заинтересуется тем, что написано на футболке, но тщетно. Наверное, они и так знают, а скорее, всем просто плевать. Он приходит раньше Скотти, берет ключ у библиотекарши, которая сквозь пальцы смотрит на их тайные занятия, и начинает собирать справочники, энциклопедии и спортивные альманахи. Внутри теплится слабая надежда: вдруг сегодня что-то решится? И чем сильнее ему хочется, чтобы сегодня книжки не пригодились, тем тщательнее их выбирает.

Начинают с вопросов полегче, самых любимых. Обладатели приза Хисмана. Знаменитые путешественники и их открытия. Крылатые строки знаменитых поэтов. Отвечают без запинки, не успев дослушать, избегая вопросов, на которые не знают ответов: тебе хочется? А можно? Имеем ли мы право? Знать бы наверняка! Ладно, давай, потом станет легче.

— Мы должны быть осторожны, — говорит Уинн.

Они не снимают одежды, мешковатые джинсы — не помеха. Скотти, прислонив голову к плечу Уинна, работает рукой, и вот, наконец, это случается. Уинн судорожно всхлипывает, словно слова рвутся наружу, но он не в силах вытолкнуть их изо рта. Скотти откидывается назад, и Уинн садится на него верхом. Он расстегивает рубашку, когда дверная ручка со скрипом поворачивается.

Дверь заперта, но они в панике мечутся по комнатке. Покрасневший Уинн вскакивает и случайно пихает Скотти локтем под ребро. Все происходит так стремительно, что оба не сознают, что случилось. Скотти едва сдерживает слезы, при каждом вдохе грудь пронзает острая боль. Библиотекарша говорит из-за двери, что ей нужен видеомагнитофон для урока истории. Уинн уже успел раскрыть книгу, сунуть в рот крекер и кое-как заправить рубашку в штаны, но Скотти по-прежнему лежит на полу и смотрит на него снизу вверх.

— А ну поднимайся, придурок! — почти беззвучно шипит Уинн.

Скотти, морщась, встает, а Уинн отпирает дверь.

Библиотекарша, ничего не заподозрив, или искусно скрыв подозрения, молча выкатывает тележку и закрывает за собой дверь, оставляя до смерти перепуганных подростков наедине. Скотти корчится на полу, боясь вдохнуть глубже. Потрясенный Уинн стоит с раскрытым ртом, пытаясь унять сердцебиение. Он не помнит, как ударил Скотти. Затем Уинн опускается на колени, кладет ладонь на лицо Скотти и водит пальцем по его надбровным дугам. Скотти держится за ребра, смущенный всхлипами, которые доносятся из горла. Уинн встает и с книгой в руках забивается в угол, где и сидит до конца большой перемены. Скотти тоже молча переваривает случившееся.

После школы Уинн, не включая в машине радио, бесцельно кружит по окрестностям. Он на пределе. Всё лучше, чем то, что с ними происходит. Стоит только захотеть, и он найдет выход. Займется футболом, будет обедать вместе со всеми в кафе, заведет кучу приятелей. Но и это не главное, главное — не встречаться со Скотти, иначе не миновать беды. Уинн представляет, как Скотти сует руку ему в штаны, и внезапно вспоминает, что ударил его. Оба воспоминания вызывают мучительный стыд. Он тоскует о том времени, когда они были вместе, двое умников, которых не понимал никто на свете.

Когда Уинн сворачивает к дому, солнце уже садится, и на обочине, прижав колени к груди, сидит Скотти.

Он с трудом подбирает слова. Скотти говорит, что сидит здесь давно, листает комиксы. Мать Уинна звала его в дом, но он отказался, боялся прозевать его. Им обоим тяжело разговаривать на виду у посторонних. Скотти зовет Уинна к себе, но тот отказывается, говорит, что с него хватит. Он больше не хочет этим заниматься. Скотти настаивает.