Читать книгу "Легионы-вперед! - Игорь Агафонов"

Паулин вырвал меч из рук опешившего дружинника и бросился на Гундобада, нацелив выпад в незащищенную грудь. Что придало ему сил? Вождь бургундов едва успел отбить удар старика, острие клинка скользнуло по его груди, оставив кровавую полосу. Гундобад заревел, как раненый бык, и, прыгнув вперед, ударил префекта эфесом в лицо. Тот вскрикнул и упал на колени. В тот же миг меч бургунда пронзил его насквозь. На пол хлынула кровь.

— Отец!

Совсем молоденькая девушка в одной коротенькой тунике метнулась к распростертому на полу телу. Она обнимала его, а плечи ее тряслись от рыданий, белоснежная туника покрылась красными пятнами.

— Это еще кто?

Разгоряченный вином и дракой вождь схватил ее за руку и резко поднял.

— Это дочь хозяина, — угодливо подсказал раб. — Ливия. Ты обещал мне, господин…

Развернувшись, Гундобад ударил его кулаком в лицо. Тот вскрикнул и схватился за сломанный нос.

— Что ты там лопочешь, собака? Не слышу. А ты, красавица, пойдешь со мной.

Под гогот дружины он потащил упирающуюся девушку к выходу. Гунтер неодобрительно покачал головой. Не к добру это. Ох, не к добру…

Девчонка царапалась и кусалась, так что пришлось пару раз ощутимо приложить ее кулаком, но она продолжала бешено сопротивляться. Впрочем, это только раззадорило бургундского вождя, и он, несомненно, выполнил бы свое намерение, если бы ему не помешали. Дверь резко открылась, и в комнату буквально ворвался рослый воин в доспехах и грязном сером плаще.

— Какого дьявола!

Гундобад оторвался от девушки и уставился на пришельца. Рука сама собой потянулась к мечу, но посмевший побеспокоить его человек не проявлял враждебных намерений. Грудь его тяжело вздымалась, будто он только что пробежал пару миль, давно немытые волосы упали на лоб, крупный нос хищно подергивался. Гундобад разглядел на его щеке свежий шрам.

— Так-то ты спешишь в Рим, вождь, — с горечью произнес он. — Пока мы там бьемся с врагом, ты здесь с девками милуешься.

— Как ты смеешь! Ты… Эй, кто там! Кто его сюда пустил?!

За дверью стояли двое охранников, и вождь не понимал, как этот человек смог проскользнуть мимо них. Воспользовавшись моментом, девчонка вырвалась и забилась в угол, но Гундобад не обратил на нее внимания.

Воин сложил на груди руки и отступил в сторону. Вместо охраны в дверь почему-то вошел Гунтер.

— Это я пропустил его, вождь.

— Э-э-э…

— Ты сам приказал приводить к тебе гонцов Рицимера в любое время, не медля.

— Вон оно что. — Гундобад покрутил головой, пытаясь разогнать хмельной шум. — Однако ты ведешь себя слишком нагло для гонца.

— Это не просто гонец. Он — Одоакр, военачальник и правая рука твоего дяди. Он командует федератами.

— Командовал, — поправил его Одоакр, не меняя позы. — Я должен немедленно поговорить с тобой. И желательно без лишних ушей.

Он насмешливо кивнул на скорчившуюся в углу Ливию.

— Ладно, раз все равно помешал. Гунтер, уведи ее.

Старый советник осторожно поднял девушку, набросил на нее плащ и вывел из комнаты. Гундобад присел на кровать, громко рыгнул и потянулся к баклаге с пивом.

— Ну, говори. Какие там у тебя новости?

— Мои новости тебя не порадуют. Была битва. Мы разбиты наголову. Рицимер, скорее всего, убит. Мне чудом удалось вырваться.

Гундобад поперхнулся пивом, баклага застыла в его руках, глаза впились в Одоакра.

— Говори.

— К Антемию неожиданно подошла помощь — не понимаю, как мы ее прозевали… Это случилось три дня назад. На рассвете я получил приказ выступить к Тибуртинским воротам. Мы еще выдвигались, когда примчался гонец, требуя поторопиться. Он сказал, что у восточной стены идет битва, врагов очень много, и мы должны с марша ударить по их левому флангу. Когда мы подошли к Метронианским воротам, нас атаковала гвардия Антемия. У меня была только пехота, построиться мы не успели, начался бой… А потом на нас навалилась вражеская кавалерия. Таких всадников я раньше не видел, будто кто-то посадил пехотинцев на лошадей, да и кони у них мелкие какие-то, не боевые кони. Но их было много, а наши ряды расстроены — в общем, нас разбили, прорваться к Рицимеру мы не смогли.

— Что с моим дядей?

— Нас долго преследовали, но мне с несколькими людьми удалось оторваться от них. Потом я собрал кого смог. Там был и кое-кто из дружины Рицимера. Они говорят — вождь пал в бою.

Гундобад молча кусал губы.

— Что было дальше?

— Мы отступили к северу. Я попытался узнать, что происходит в окрестностях Рима, и разослал людей, но у этих, что подошли к Антемию, отличная разведка, было несколько стычек… Тогда я решил не рисковать, с сотней всадников помчался прямо к тебе, а около тысячи пехоты скоро должны подойти. Это все, кого я сумел собрать.

— Но что за армия пришла к Риму? Кто эти союзники Антемия?

— Не знаю, вождь. С такими воинами я еще не встречался. Могу лишь сказать, армия их сильна и прекрасно организована. И их много, не меньше двадцати тысяч.

— Мы должны узнать, кто помогает Антемию, — медленно выговорил Гундобад. — И кем бы они ни были — проклятого гречонка они не спасут. Он ответит мне за смерть дяди, клянусь Богом, ответит!

Палатка полководца едва вместила всех приглашенных. К счастью, Требоний, личный повар Красса, был сегодня на высоте, и изобилие изысканных блюд с лихвой возместило необходимость несколько потесниться. Требоний трудился весь день, и теперь гости вовсю воздавали должное его кулинарному искусству. Неловкость и скованность, поначалу разделявшие пирующих, давно уже утонули в секстариях лучших вин, без сожаления извлеченных из недр обоза. Застольная беседа текла своим чередом, шутки и смех мешались с неспешными рассуждениями и горячими спорами.

Красс почти не пил и говорил мало, предоставив развлекать гостей своим легатам. В эту первую встречу ему было интересно понаблюдать за нынешними вождями Рима, посмотреть, что они собой представляют, послушать их речи. Где-то в середине застолья он отметил, что так же поступает и Антемий. Император держался приветливо со всеми, смеялся шуткам, но ни на миг не забывал о своем положении и исподволь присматривался к хозяевам. «Что ж, последуем и мы его примеру, — подумал Красс, оглядывая застолье. — Вот они — знатнейшие люди Рима».

Геннадий Авиенн, принцепс Сената, единственный из всех он облачился в тогу. То ли хотел подчеркнуть свое положение, то ли считал, что именно так будут одеты римляне времен Республики. Уже в годах, почти лысый, с наметившимся брюшком, принцепс Сената вел громкую беседу с Рустием и Лицинием. Судя по доносившимся из-за их стола словам, они обсуждали нынешние и прежние нравы и сходились на том, что ничего не меняется. Красса позабавило, как Рустий с жаром рассуждает о добродетели. Чей бы петух кукарекал…