Читать книгу "Охота на лис - Ирина Крускоп"

— И закопать или дать затрещину, — без особого энтузиазма заключила Нашка. — Чур, я главный по затрещинам!

— Тогда нам этого бедолагу в любом случае закапывать придется, — фыркнула я. — Подозреваю, что хук у тебя тяжелый, что справа, что слева.

— В таком случае и лезть тебе, — надулась Нашка.

— Лезть надо обеим, — примирительно сказала я, — если он живой, я его не вытащу.

— А если мертвый?

— Не остри, помоги лошадку поймать.

Лошадь у горе-рыцаря оказалась спокойная до флегматичности. По крайней мере, ни на меня, ни на Нашку, что еще более удивительно, она не отреагировала и позволила себя изловить и осмотреть. К ее седлу, изрядно потертому от соприкосновений с рыцарским задом (а возможно, и не с одним поколением рыцарских задов), был приторочен нехитрый скарб неудачливого драконоборца. Нашка заинтересовалась было походным котелком с затейливой чеканкой, в отличие от всего остального производившим впечатление нового и дорогого, но тут я нашла солидный моток лохматой веревки и придумала план спасения.

— А она меня выдехыт? — пробурчала Нашка. Веревку она в этот момент уже держала в зубах и готовилась свеситься над кручей, поэтому получилось не особо внятно, но я поняла.

— Выдержит-выдержит, — с идиотским оптимизмом заверила я, — ты только ртом не дыши, а то пережжешь и упадешь туда же. А другой веревки нет.

— А хем а дыхат дохна?! — живо поинтересовалась она.

Я хихикнула, предложив ей подумать об этом самой. Нашка кремировала меня взглядом и осторожно сползла за край. Через некоторое время я последовала за ней.

Не то чтобы я злостно прогуливала уроки физкультуры в школе, но лазанье по канату никогда не было моей сильной стороной. К тому же, соскользнув за край обрыва, я обнаружила, что Нашка в поисках опоры для своих когтистых лапищ старательно взрыхлила склон, не оставив практически ничего, за что могла бы зацепиться я.

Куча веток с запутавшимися пучками прошлогодней травы и комьями ила плавно покачивалась прямо подо мной. Ну, то есть это я покачивалась над ней, судорожно вцепившись в вервие, своей неряшливой волосатостью напоминавшее сильно вытянутый хвост очень облезлой и тощей кошки, и пытаясь найти ногам опору на подло осыпающемся обрыве. Куча от этого более гостеприимной не выглядела, и я уже начинала искренне раскаиваться в собственном приступе отзывчивости и человеколюбия. В какой-то момент, когда я особо брезгливо смотрела на сапоги рыцаря, обрыв решил вдруг поддаться усилиям моих ног: солидный кусок глинозема полетел вниз, а я закачалась на одних руках, немедленно обратившись к приличествующим случаю вокальным упражнениям.

— Ты што орешь?! — зашипела Нашка. — Я шуть не шорвалашь!

— А-а-а! — вдохновенно голосила я, сползая по волосатой веревке и краем сознания пытаясь оценить, надолго ли при таком упражнении хватит моих пальцев.

Пальцы решили за меня, нагревшись до точки кипения, и стали разжиматься.

— Нашка, помоги! — возопила я, хотя и не совсем понятно, чем могла бы помочь мне подруга, державшаяся за веревку зубами.

Под влиянием земного притяжения я съехала к Нашке, последовательно долбанула ее по носу коленкой и локтем и с трудом удержалась, стиснув руками шею подруги. Не имея возможности высказаться, Наташа только скосила на меня глаза и засопела — лохмы веревки начали обугливаться. Я в отчаянии посмотрела вниз, на столь теперь уже нежеланную цель нашего спуска, и тут «хатки» взорвались.

Это был не настоящий взрыв — во всяком случае, никакого грохота я не слышала, — но весьма эффектный. Маленький ручеек вскипел и словно отшатнулся. Куча веток, палок, ошметьев коры, комьев ила и дерна устремилась вверх, с гулом промчавшись мимо нас. Каким-то мусором мне запорошило глаза, и я часто заморгала. С Нашкой, вероятно, тоже произошло нечто неприятное, потому что она задергалась и зарычала. Некая сила подкинула нас вверх, и на краткое время я перестала понимать, что происходит. В какой-то момент меня оторвало от Нашки и не слишком нежно бросило на горизонтальную поверхность. Затем улетевший было под небеса мусор стал возвращаться, и приличного размера корявый сук привел меня в чувство, огрев по спине.

Оказывается, я сидела на земле возле края обрыва. Вокруг на немалой площади валялись обломки веток и бесчувственное тело рыцаря в комплекте с его мечом и головным «ведром». Нашка сидела рядом, трясла головой и отплевывалась (отчего вокруг нее уже образовалось несколько обугленных воронок), а лошадь, видимо не любившая дешевых цирковых представлений, опрометью удирала в этот момент прочь, растеряв всю свою недавнюю флегматичность.

— Ох, как это мы… — риторически пробурчала Нашка, обретя дар речи.

— Ты это действительно хочешь знать? — буркнула я, вытряхивая из волос образцы флоры на разной стадии разложения. Спасибо, что не фауны. — Лично я уже перестаю чему‑либо удивляться. Быть может, тут какая-то аномалия, гейзер там или еще чего.

Толика истины в этом была: последнее время вся наша жизнь — одна сплошная аномалия.

— Мне не нравятся такие «трах-тиби-дохи»! — пожаловалась Нашка. — И если ты думаешь, что после сегодняшнего утра они мне не нравятся меньше, то ты ошибаешься.

— Уймись, Тусик, если очень хочешь, можешь направить ноту протеста создателям таких бездарных трэш-спецэффектов. Кстати, утренних тоже.

— Я бы им лучше такой иск вкатила, — вздохнула Нашка с давно забытым (уже два дня) мечтательным выражением.

Потом она оглядела окрестности и заметила бездыханное тело в латах.

— Что будем делать с нашим свежеспасенным? — поинтересовалась она. — Парень по-прежнему не выглядит особенно живым.

— Сделай ему искусственное дыхание, — предложила я. — Спорим, на него это подействует лучше литра нашатыря.

— Я ему лучше пятки поджарю, — надулась Нашка. — Никакой нашатырь такого успеха не добьется.

Мы склонились над распростертым навзничь телом.

— Мелкий какой-то, — недовольно сказала Нашка. — Поди и не старше нас, может, даже младше, а все туда же, мир исправлять.

Да, пожалуй, первый настоящий рыцарь в нашей с Нашкой жизни мог быть и поэффектнее. Довольно тощая белобрысая персоналия. Лицо костистое, не слишком симметричное. Светлые пепельные волосы собраны в косу, но, видимо, позавчера, потому что сейчас она напоминала гигантскую лохматую гусеницу. В общем, не тот тип, на которого я бы дважды посмотрела в метро.

— С чего ты решила, что он мир исправлять собирался? Скорее всего, он просто собирался избавить его от твоего присутствия. И то довольно бездарно. Думаю, овраг спас его от нелегкой судьбы тоста.

— Ну, не знаю, — Нашка, похоже, серьезно задумалась над проблемой. — Не уверена, что я вот так прямо могла бы изжарить человеческое существо.

— А кроликов сырых ты тоже не ешь, о образец гуманности? — бестактно напомнила я.