Читать книгу "Последние штрихи - Эстер Браун"

Я нахмурилась: мягко говоря, информация настораживала. Обычно Кен, уезжая куда-то от своей «принцессы», оставлял ей кучу подробных инструкций по поводу того, где и как его можно найти, на случай, если доченьке понадобится Скорая Папочкина Помощь.

— А может, он просто уехал на Рождество? Он хоть какой-нибудь телефон оставил?

— Да есть у него мобильник! Хватит драматизировать. Что ты, не знаешь нашу семейку? Наш главный девиз — поменьше вопросов.

Я открыла было рот, но, подумав, опять закрыла. Помимо несопоставимого количества поклонников и принципиально разных наборов вещей в сумочках у нас с Лив было одно более кардинальное различие. Прежде чем что-либо сделать, я всегда размышляю: а правильно ли я делаю? Или хотя бы мысленно пытаюсь представить возможные последствия. Лив же уверена, что все образуется само собой либо кто-то придет и быстренько все «образует».

Впрочем, кто знает, если бы вокруг меня ходили на задних лапках и дарили деревья с ожерельями на стволах, может, я тоже меньше парилась бы.

Заметив вертикальную морщинку у меня между бровей, Лив применила свой обычный фокус: вытаращила глазищи, типа она такая кошечка-хорошечка — и быстренько сменила тему разговора. Вид у нее при этом был, как у пастушки с оскалом наемного убийцы.

— Господи, какая же я тупая, до сих пор не научилась включать плиту! Как ты думаешь, где Эрин хранила инструкции ко всем этим… кухонным прибамбасам?

— Зачем тебе инструкция, Лив? — сказала я. — Там же на панельках все нарисовано. Ты просто попробуй. Надо ведь когда-нибудь начинать.

— А интересно, в Академии это изучают? Плиты и всякую такую байду? — Она налила нам по большому бокалу шабли. — Может, мне стоило бы поучиться там немножко. Что-нибудь шинковать, пассеровать, непрерывно помешивать, что там еще бывает? Теперь уж точно пора, когда Эрин коварно смылась, бросив меня на произвол бутербродной судьбы. Устроишь меня по блату?

— Не уверена, что стоит. Раньше в Академии, кроме канапе, ничего не проходили, — сказала я, пытаясь вспомнить, чему учили девушек на кулинарных занятиях.

Сама-то я познавала кухонные науки под руководством Кэтлин, на обычной кухне. Основным блюдом у нее была картошка, что очень пригодилось мне в долгие и голодные университетские зимы.

— Впрочем, кажется, что-то еще было: пирожные безе, какие-то заливные яйца… В общем, для еды это подходит с большой натяжкой. А что там готовят сейчас, я не в курсе. — Я отпила вина. — И потом, о каком блате ты говоришь? Я же тебе не суперначальник. Так, приглядеться, что-нибудь посоветовать…

— Ой, да ладно, не прибедняйся, — прищурилась Лив, — Думаю, у тебя будет гораздо больше полномочий. Разве не ты говорила Кэтлин и Нэнси, что скоро спустишься с небес со своей волшебной консультантской палочкой и всех спасешь?

— Ну я, — сказала я, втянув голову в плечи. — Не напоминай.

— Слушай, почему ты не сказала ему правду? Что тут позорного? И вообще, ты же никогда не врешь! Даже когда оформляешь страховку на машину.

— Нет! — поспешно выкрикнула я, от волнения расплескав вино чуть ли не по всей кухне. — Я не могу! Слишком далеко все зашло. С меня хватит и того, что Фрэнни умерла, думая, что я крутая бизнесвумен, а я на самом деле всего лишь продавщица.

— Господи, что за бред ты несешь! — всплеснула руками Лив. — Никакая ты не продавщица, ты нормальный менеджер! И ты прекрасно знаешь, как Фрэнни относилась к обуви, как нравилось ей все, что ты делаешь в этом магазине. И вообще, Фрэнни была в этом вопросе неподражаема. Я всегда восхищалась тем, как она подбирала туфли. Помнишь, «хороший вид всегда начинается с обуви»?

Я печально улыбнулась:

— Помню… А еще она говорила, что «настоящую леди всегда можно узнать по состоянию ее туфель». Или: «Хорошие туфли любую мостовую превращают в Бонд-стрит».[12]Она даже учила меня, как правильно бежать на шпильках, если опаздываешь на автобус. — Я вздохнула. — Бедная Фрэнни. Надеюсь, она не видит, что стало с Академией после ее ухода.

— Но ты ведь можешь все поправить! — воскликнула Лив, глядя на меня с той самой щенячьей преданностью, которая заставляла ее гражданских мужей срываться с места и срочно бежать в «Тиффани» с бьющимися на ветру чековыми книжками, — Тебе нужно только стать тем, кем она тебя считала! Ты можешь прийти в Академию и… ну, я не знаю… прошерстить их базу данных, как у Фионы в магазине, проверить счета…

— Боже мой, Лив! То был крохотный магазинчик, а это целый пансион. Я даже не знаю, как… — начала оправдываться я, но Лив и слышать ничего не хотела.

— Ты пойми: они тоже не знают, что делать; значит, вы в равной позиции. — Лив изо всех сил старалась быть рассудительной. — А пока не попробуешь что-то сделать, никогда и не будешь знать! Ты сама говорила…

На самом деле так говорила Кэтлин.

Некоторое время Лив молча барабанила пальцами по столу, потом вдруг направила на меня указующий перст и бодро произнесла:

— Слушай! Ты всегда хотела начать этот бизнес — я имею в виду частные консультации. И камнем преткновения было как раз отсутствие практики. Так вот, один положительный опыт у тебя уже есть — магазин Фионы, а если получится с реанимацией Академии, то у тебя будет уже целых две рекомендации! А если еще мой папочка поручит тебе ревизию своего офиса — а он, уж не сомневайся, сделает это, если надо, — тогда получится три. Вполне солидный бизнес-план! Через год ты действительно будешь уметь делать все, что нужно, и реально станешь тем, за кого сейчас себя выдаешь. Тогда и признаваться ни в чем не придется! — Лив задумалась. — Собственно, я только что дала тебе отличный, тщательно разработанный план, как выбраться из лжи. Пользуйся, пока я добрая! Раз не научилась врать по-человечески.

Я почувствовала знакомое волнение где-то в районе желудка. Все, что она говорила, было настолько же смешно, насколько и разумно.

Лив поняла: остается сделать контрольный выстрел.

— И потом, ты все равно хотела найти новую работу! — с триумфом закончила она.

Я виновато потупила взор. Ну да, каждые два месяца я честно пыталась взяться за ум и в течение недели занималась бурными поисками «нормальной работы»: бухгалтера, юриста, на худой конец — налогового инспектора. Но когда я уже с ручкой в руке оказывалась перед бланком заявления, на меня нападал ступор. Как же так, столько лет предаваться дерзким мечтам о том, кем я могла бы стать в этой жизни, — и вдруг такая проза?! И такая пугающая безысходность. Наверное, в такие моменты во мне просыпались гены матери, если она все-таки была артисткой балета.

— Я еще не решила, чем хочу заниматься, — жалобно сказала я, в глубине души понимая, что обсуждать с Лив проблемы карьерного роста — все равно что объяснять слепому, что такое свет.