Читать книгу "Курьер.ru - Вячеслав Антонов"

— Parlez pour vouz (Говори за себя (фр.)), — с трудом вспомнив подходящее выражение, ответил Шинкарев.

— А что тут такого? И я бы съел. Sans blague (Кроме шуток (фр.)), прошу садиться! — пригласил Чен.

— Заткнулся бы ты, derriere! (Задница (фр.)) — обернулась к нему Патриция. — Француз нашелся! Будут еще всякие sales etrangers (Поганые иностранцы (фр.)) язык портить!

— А ты зачем китайский учишь? — не остался в долгу Чен.

— Может, мне по делу надо.

«Дело-то у нее — тот самый Ши-фу? Может, и не только. Надо бы выяснить про ее дела. Может, завтра?»

— Ну что, первый тост! — поднял бокал Чен. — За что пьем, Эндрю?

«За баб-с!»

— За прекрасных дам!

Мужчины выпили стоя, дамы — сидя.

— Знаете, Чен, я тоже занимаюсь тайцзи, — вступила в разговор Элизабет. — Стиль Ян, медленный. Вы можете пройти со мной таолу?

«И тут тайцзи-цюань! Хотя что удивительного? Масса народа практикует тайцзи, в Штатах особенно».

— Разумеется, — вежливо ответил Чен, слегка поклонившись.

— А еще он знает жесткий цигун — «железную рубаху», — ухмыльнулась Патриция.

— Значит он железный? — кокетливо изумилась Элизабет.

— О, разумеется! Грудь железная, кулак железный. Даже дерьмо железное.

— Фу-у-у, Крыса... за столом! — пожурил ее Чен, — Проблема в том, дорогая Элизабет, что утром я уезжаю. Пройдем таолу сразу после ужина. Кстати, скоро взойдет луна, вид на море будет замечательный.

— Отлично! — согласилась Элизабет, — Тем более что я и сама завтра уезжаю, рано утром. А лунное море с этой террасы я уже видела.

«Вот это новость! Значит, завтра весь день я буду наедине с... Даже не знаю, хорошо ли это. А для Чена отъезд американки — тоже сюрприз, и, похоже, не из приятных. Впрочем, в нашем деле сюрпризов никто не любит».

— Тем лучше. Ну, за встречу! — снова поднял бокал Чен.

Все были довольно голодны, так что на некоторое время утка по-французски с трюфелями поглотила общее внимание. На столе появилась новая бутылка, еще одна — в ведерке со льдом. Наконец Патриция, свободно откинувшись на стуле и щелкнув зажигалкой, закурила тонкую темную сигарету. Сузив глаза, она вгляделась в пламя свечи, колеблющееся от тяги прохладного воздуха из приотворенного окна.

«Как кошка».

— Один раз я прикурила от свечи, — все так же, с неподвижным взглядом, заговорила Крыса, — а мама сказала, что, когда так делают, умирает ангел. Помню, было странное чувство, не стыд, а...

— Ты курила при маме? — перебила ее Элизабет.

— И даже вместе с мамой. А ты нет?

— Я стала курить довольно поздно, когда жила в лагере хиппи.

— Так ты застала хиппи?

— Наверное, это последний лагерь — в пустыне, недалеко от Эл-Эй. По-моему, они и сейчас там живут. Седоволосые и седобородые, представляете? Но хиппи есть хиппи.

«Информатором, поди, работала? А может, и по-натуральному хипповала. Их видно, кто хиповал-то, — до сих пор всех любви учат. Правда, все больше «Томагавками». Вечернее платье ей не очень идет, рядом с Крысой это здорово видно. Вот той любая тряпка к лицу. Наверное, мне нужно внутренне отодвинуться от Крысы, да и вообще найти свое место в этой теплой компании. Впечатление такое, что я плыву. А надо бы стоять».

Шампанское размягчило голову; откинувшись на стуле и покручивая пальцами бокал, Андрей смотрел в темное окно.

— Твори любовь, а не войну, — напомнила Патриция лозунг «детей-цветов». — А мы что творим?

— То и другое, — заявил Чен. — Лично я на войне, как в любви. А в любви, как на войне.

— Война ужасна, — передернула плечами Элизабет.

— Не более чем любовь, — возразил Чен.

— Это звучит цинично, вам не кажется?

— Тогда скажем иначе, — парировал китаец. — Не менее чем любовь.

— А вы, Эндрю, все молчите, — обратилась к Андрею Патриция, словно почувствовав что-то. — Кстати, вы курите?

— Нет.

— Неужели не пробовали?

— Пробовал, конечно, но, в общем, нет.

— Что пробовал, травку? — снова встрял Чен. — Колеса, снежок?

— Шел бы ты...

Вот от этой заразы Шинкарев старался держаться подальше. Во Вьетнаме, было дело, пробовал жевать насвай. Пока сидел в притоне, расположенном на окраине Сайгона, не чувствовал ничего, никакого эффекта. Вышел на улицу — тоже ничего, голова легкая, совершенно трезвая. Вот только земля почему-то поднялась и прыгнула на него. В последний момент Шинкарев оттолкнул землю руками, однако нос все же расквасил о выщербленный сайгонский асфальт. Это ему совсем не понравилось, так что больше насвая он не жевал.

— Ты же был на войне, — заметила Патриция. Тон она сменила с легкостью и в точно рассчитанный момент.

— Даже на нескольких, хотя и недолго, — уточнил Андрей. — Поэтому у меня довольно большой алкогольный опыт.

— Это неизбежный опыт?

— Пожалуй, да. На войне без этого нельзя. Не получается. Но алкоголь... определенную свободу он дает, не спорю, но в то же время убивает тонкое ощущение жизни, какой-то пульс реальности... Я не знаю, как сказать. У меня друг — художник, так он пытался рисовать пьяным. Говорит, ничего интересного не выходит — наутро смотреть противно.

— А я думала, русские не могут без водки. Тем более художники. Когда я жила в Париже, у меня был один...

— Крыса, не обобщай! — прервал ее Чен. — Поглядите, какая луна!

Желтоватый свет блестел на твердых лаковых листьях, уходя в черную глубину сада; на самой границе с темнотой он смешивался с голубым светом луны. Меж круглыми массами кустов на черном море колебалась лунная дорожка.

— Предлагаю подняться на террасу, — продолжил Чен.— Не самое лучшее состояние для таолу — с полным животом, да после выпивки, но раз Элизабет уезжает... Обещаю не увлекаться. Предлагаю вам, dear Lise, переодеться для ушу — по-моему, в китайском костюме вы чувствуете себя лучше, чем в этом платье.

— Никакой галантности! — притворно рассердилась Патриция.

— Мы старые солдаты и не умеем говорить комплименты, — ответил ей Шинкарев. — Но ведь для Чена умение носить фузонг есть вершина в умении носить одежду вообще. Это же понятно.

— Все слышали? — Чен назидательно поднял палец.

— Эндрю сегодня в ударе, — засмеялась Патриция. — Но ты, Эндрю, не оправдывай Чена. Нечего ему потакать!

— Чен прав, — улыбаясь, ответила Элизабет. — Будь моя воля, я бы китайский костюм вообще не снимала. Ну все, я быстро!