Читать книгу "Искусство соблазна - Джудит Айвори"

Или потому, что у него на лбу написано: мошенник и негодяй. Именно с такими мужчинами она предпочитала иметь дело. С двумя она завела шашни, за одного такого вышла замуж и с полудюжиной мужчин такого сорта имела негласные, но от этого не менее прочные связи. Однако «мошенник и негодяй» — не вполне подходящие определения для члена палаты лордов. В самом деле. Мошенник и негодяй не пустился бы на ночь глядя в Лондон, чтобы принять участие в голосовании. Из инфернального Монт-Виляру была присуща лишь меланхолия. Так что в нем ее привлекало?

Мрачность. Мрак. Это слово заставило вспомнить кое-что из истории. Семейной истории Монт-Виляров. Неудивительно, что этот человек столь мрачен. Мать его, пока была жива, являлась постоянным объектом жалости. Муж оставил ее наутро после брачной ночи. Насколько помнилось Эмме, об этом долго судачили. Настоящий скандал в благородном семействе. Но самого события Эмма, естественно, помнить не могла. А вот что она действительно помнила, так это то, что мать Стюарта была безобразной. Анна-Уродина — так звали ее в деревне. Отец Стюарта, старший сын обедневшего виконта, был вынужден жениться на ней под давлением семьи. Все деньги, по поводу которых вели сейчас спор дядя Стюарта и он сам, принадлежали матери.

Деревенские истории и слухи. Трудно было понять, что из них правда. И все же позиция отца Стюарта, открыто противопоставившего себя семье, давала основание воспринимать его как «агнца, отданного на заклание ради золотого тельца». Впрочем, на ягненка отец Стюарта похож не был. Он скорее внушал ужас, чем сострадание. Заполучив приданое жены, он отправился в Лондон, и то, что он там вытворял, заставляло некоторых бледнеть от страха, его поступки сделали его знаменитым. Когда отец Стюарта вернулся в Данорд, чтобы заявить права на своего отпрыска, люди говорили, что мальчику повезло потому, что жить он будет не с отцом, а в какой-то частной школе. Собственно, отец забрал его из дома совсем не потому, что ему недоставало общения с сыном, а лишь назло его матери, которую от всей души ненавидел.

Эмма попыталась освежить в памяти обстоятельства смерти виконта. Она помнила, что умер он при трагических обстоятельствах, но детали происшедшего как-то стерлись. Впрочем, мальчик в замке на холме рос в такой нездоровой обстановке, что не мог не стать человеком тихим и замкнутым.

Жалость, сочувствие — вот что тогда она испытывала к нему. И если Стюарт вырос в человека надменного и трудного в общении, то уж, во всяком случае, он был лучше, чем его отец. Хотя Стюарт — сам человек взрослый и должен отвечать за свои поступки.

Эмма взглянула на записи и заморгала. Да, здесь были прописаны трансакции с различными отдаленными филиалами. Еще одна запись — все равно что соломинка в стогу сена, никто не заметит. Эмма вздохнула с облегчением. Насладиться справедливым возмездием ей не дали, но так или иначе компенсацию она получит. Шесть недель она этого ждала. И вот решение пришло к ней само в виде колонок цифр.

Эмма с ласковой улыбкой посмотрела на мистера Хемпла.

— Мне понадобится чай и еще одно перо, если у вас есть. — «И пока вы будете отсутствовать, я припрячу ножницы».

Эмма склонилась над книгами, размышляя. «Перевернись, мое сердечко. Вначале я хочу остричь тебе животик. А потом и спинку. И тебе станет легче, возможно, даже приятнее, чем было до этого. Нам обоим будет хорошо. Позволь Эмме провести тебя в танце».

Глава 3

Я пережил свои желанья,

Я разлюбил свои мечты;

Остались мне одни страданья,

Плоды сердечной пустоты.

А. С. Пушкин

Стюарт ждал у подъезда банка в карете, забившись в дальний угол. Кожаный экран плотно прикрывал окно экипажа, защищая от пронизывающего ветра, в то время как дверца кареты оставалась открытой. Он сидел в своем углу, надвинув на лоб шляпу, подняв воротник пальто и спрятав подбородок в пышные складки шарфа. Ему было хорошо и комфортно — комфортно уже от того, что он никуда не спешил: просто сидел себе в расслабленном состоянии на уютном месте после нескольких месяцев кряду беспрерывных перемещений.

Его кучер уже не раз высказывал обеспокоенность по поводу непонятной задержки.

— Пять минут, — в который раз сказал ему Стюарт. Они уже прождали двадцать. Кучер был прав: виконта Монт-Виляра ждали в десятке разных мест, но только не здесь. Стюарт мысленно повторил свой титул. Виконт Монт-Виляр. Теперь он уже мог слышать эти слова без внешних гримас, но и без внутреннего содрогания. Он больше не крутил головой, пытаясь отогнать взглядом образ отца. У нового виконта проблем было сотни, и, чтобы решить их, потребовалось сделать во сто крат больше.

И все же Стюарт продолжал сидеть в своем углу. Глаза его были закрыты, он словно и не хотел понимать того, что свет доставляет массу неудобств другим, как словно бы и не чувствовал ни холода, ни зябкой жути зимней ночи, когда все живое стремится поближе к теплу и дому. Стюарт слышал, как переминались с ноги на ногу лакеи на запятках — карета слегка покачивалась, натужно скрипели рессоры. Он чувствовал, как теряют терпение кони. Все было готово к движению, и все же они медлили.

Снег повалил сильнее. Стоило Стюарту разомкнуть веки, как в глазах начинала мелькать снежная круговерть. Снег через раскрытую дверцу залетал в карету. Стюарт оставался бесстрастен. В Йоркшире снег был похож на пух. Снежинки — крохотные кристаллики — лепились одна ж другой и ложились сугробами, как самая лучшая перина. Словно снежные облака были «думками» — столь любимыми в России пуховыми подушками, которые кто-то вспорол снизу так, что их содержимое, паря и кружась, все падало и падало на землю. Англичане и понятия не имели о настоящем холоде — таком лютом, что способен сковать льдом море. В Финляндии холодно. В Йоркшире так себе — go умеренно. Была зима, прекрасное время, чтобы посидеть у огня, выпить немного бренди, прижаться к теплому и мягкому телу под горой одеял, согреться под ними.

Собственно, в этом и состояла цель его пребывания здесь. Добиться того, чтобы теплое тело лежало сегодня в кровати, тесно прижатое к его собственному. Теплое и страстное. И без всяких там осложнений. Легкость доступа к телу — это очень важно. Иначе и затевать ничего не стоит. У виконта Монт-Виляра и так хватало сложностей, чтобы искать их еще и в общении с женщинами. Ни на что другое у него просто не было времени, лишь на плодотворное общение сроком в одну ночь. Спасибо, дорогая, и прощай. Не поминай лихом.

Однако Монт-Виляр радовался уже тому, что у него возникло стремление побыть с женщиной хотя бы одну ночь. За все четыре месяца пребывания в Англии у него так ни разу и не возникло подобного желания. Ни единого всплеска мужского интереса. Он начал было думать, что теперь волноваться его могут заставить лишь денежные проблемы и махинации дяди Леонарда. Каждый новый день открывал новый поворот, какую-то новую уловку, с тем чтобы разлучить Стюарта, который к этому времени должен был бы стать одним из самых богатых людей Англии, с его деньгами. Сегодняшний день должен был бы помочь в решении проблемы, но до полной и окончательной победы было еще очень далеко.