Читать книгу "Серебряная заря - Кейт Хьюит"

— Как он умер? — тихо спросил Лоренцо.

— Рак. Все произошло слишком быстро. Всего три месяца с момента, когда ему поставили этот диагноз, до… — Она снова замолчала.

— Сожалею. Тяжело, когда теряешь своего родителя.

— Ты тоже потерял кого-то? — спросила Эллери, потому что он сказал это так, словно знал по собственному опыту.

Лоренцо помолчал, и Эллери поняла, что ему не хотелось рассказывать о себе, о своей семье.

— Отца, — сказал он наконец. — Но мы не были близки с ним. Даже… отдалились друг от друга.

— Отдалились? Почему?

Лоренцо пожал плечами и отпил глоток шампанского.

— Почему так происходит? Не могу сказать. И только потом — когда уже слишком поздно — ты понимаешь, что, возможно, тебе следовало бы быть более великодушным.

Они оба погрузились в молчание. Эллери вдруг поняла, что приняла слова Лоренцо близко к сердцу. Может быть, ей следовало быть более снисходительной к своему отцу?

Нет. Она не станет думать об этом! Ей не хотелось, чтобы прошлое испортило ей настоящее — эту единственную золотую неделю.

— Ну, — сказала она, — какой смысл предаваться унынию? Что ты посоветуешь мне заказать?

— Я обожаю морского окуня, — ответил Лоренцо, заглядывая в меню, — но и говяжье филе здесь тоже очень вкусное.

— Я предпочла бы стейк, — решила Эллери. — Боюсь, я не слишком большая авантюристка в том, что касается еды.

— Бывают разные виды авантюризма, — пробормотал Лоренцо, отложив меню в сторону. — Приехать со мной сюда на неделю было определенно авантюризмом.

Эллери вспыхнула:

— Глупостью, возможно…

— Почему ты так говоришь? Жалеешь о своем решении?

Она вздернула подбородок:

— Нет, конечно. — Она улыбнулась, стараясь говорить беспечным тоном. — Но мой дом совсем обветшает за неделю моего отсутствия. На этой неделе я собиралась обновить штукатурку в переднем холле. Даже приобрела все нужное.

— Весьма впечатляюще, — пробормотал Лоренцо. — Тем не менее я не сомневаюсь, что эта неделя пройдет у тебя значительно увлекательнее. А что заставило твою маму надумать продать Мэддок-Манор?

Эллери подняла брови:

— Ты же видел это место!

— Но это же ваш родовой дом! Разве ей легко расставаться с ним?

— Я думаю, у моей мамы не слишком много счастливых воспоминаний, Связанных с этим домом…

— Твое детство не было счастливым?

Эллери пожала плечами. Ей не хотелось рассказывать о бесконечных разочарованиях, о том, как на нее действовали неожиданные длительные отлучки ее отца.

— Достаточно счастливым. Но брак моих родителей… — Она глубоко вздохнула, набираясь мужества, чтобы взглянуть Лоренцо в глаза. — После того как их брак развалился, я потеряла интерес ко всем близким отношениям.

Какое-то мгновение Лоренцо только молча смотрел на нее.

— Знаешь, — наконец произнес он, глядя на нее поверх своего бокала, — и у меня случилось то же.

Эллери потянулась за бокалом. У нее было тяжело на душе, и она не понимала почему.

— Ты — единственный ребенок, — сказал Лоренцо через минуту. — Так ведь? Я не слышал, чтобы ты упоминала о братьях или сестрах. Так что, насколько я понимаю, ваш род закончится на тебе?

— Да, — спокойно ответила она. Слишком спокойно. — Я единственный ребенок у родителей.

Прошло несколько секунд, прежде чем Эллери заставила себя взглянуть на Лоренцо. Нахмурив темные брови, он задумчиво смотрел на нее.

— Довольно обо мне, — сказала она настолько бодро, насколько смогла. — А как насчет тебя? Ты говорил, что ты из Сполето. Ты был счастлив там?

Лоренцо пожал плечами:

— Я покинул Сполето, когда мне было лет пять или шесть. Мама растила меня в Неаполе, рядом со своей семьей.

— А твой отец?

Лоренцо помолчал. Его лицо стало жестким.

— Его не было на горизонте, — произнес он равнодушным тоном.

Эллери понимающе кивнула. Ей хотелось узнать о Лоренцо больше, но эту неделю он предназначал не для рассказов о себе. Они доставляли удовольствие друг другу. И это все.

Боковым зрением она увидела приближающегося к ним официанта с двумя серебряными блюдами. Она улыбнулась Лоренцо, отбрасывая грустные воспоминания, которые на короткое время опечалили их.

— Похоже, наша закуска прибыла, — сказала она бодро. — Я лично умираю с голоду.

Эллери чувствовала себя неуверенно, когда они вернулись в номер. Она не знала, не понимала, в каком настроении пребывает Лоренцо. Он сбросил пиджак и расслабил узел галстука, но стоял спиной к ней и вряд ли замечал ее присутствие.

Она хотела бы игривой походкой приблизиться к нему, снять с него галстук, улыбнуться сексуальной улыбкой и направиться в ванную, но знала, что не сможет. Она просто стояла, неуверенная, как подросток на первом свидании.

— Спасибо за прекрасный ужин, — наконец выдавила она.

— Не за что.

— Тем не менее…

Она сделала шаг к нему, поскольку Лоренцо так и не повернулся. Он пристально смотрел через стеклянную балконную дверь на Найтсбридж, хотя там мало что было видно.

Эллери постояла в нерешительности несколько минут, пока наконец — пусть и запоздало! — не расшифровала довольно очевидный сигнал, который посылал ей Лоренцо. Он хотел остаться один. Ее присутствие, как она с горечью поняла, было больше нежелательным.

Ну и прекрасно! Они вряд ли предполагали быть неразлучными всю неделю.

— Пожалуй, я пойду в спальню, — наконец сказала она. — Все еще чувствую себя усталой.

Она повернулась, направившись в спальню, и, только подойдя к двери и взявшись за ручку, услышала спокойный, даже огорченный ответ Лоренцо:

— Доброй ночи, Эллери.

Лоренцо услышал, как закрылась дверь спальни, а потом донеслись приглушенные звуки, говорящие о том, что Эллери готовится лечь в постель. Он представил, как она снимает свое ужасное платье, сбрасывает изящные туфли на каблуках. Ее одежда была столь же противоречива, как и сама Эллери. Красивая и неуверенная. Робеющая и энергичная. Отважная и застенчивая. Он прерывисто вздохнул. Даже сейчас ему хотелось быть там с ней, однако он сумел не подчиниться своему желанию.

Он позволил себе сегодня то, чего никогда не позволял ни с одной женщиной — задавать вопросы. Лоренцо всегда соблюдал со своими любовницами некую эмоциональную дистанцию.

Лоренцо до сих пор помнил расстроенное лицо матери, когда задавал ей вопросы о своем отце. Он видел боль в ее глазах, сам ощущал ее. И помнил тот безжалостный взгляд, который отец бросил на него, когда однажды они встретились лицом к лицу: «Я не знаю тебя. До свидания».