Читать книгу "Темный кипарис - Эдвина Нун"

— Могу я спросить вас кое о чем, миссис Дейлия?

— Если хотите.

— Могла ли быть у Тодда какая-то причина ненавидеть свою мать?

— Извините? — Тон миссис Дейлии сделался внезапно сдержанным, и она ушла в себя.

Стелла не позволила себе колебаться:

— Я спросила, была ли у Тодда какая-то причина ненавидеть воспоминание о своей матери?

— Не понимаю, как это может быть. Не поймаю, что послужило причиной такого вопроса. Что-нибудь случилось?

— На самом деле нет. Просто я чувствую в мальчике…

— Он что-нибудь сказал вам?

— Нет, конечно нет.

— Тогда почему вы спрашиваете?

— Не знаю. Временами я чувствую, что он обижен. Понимаете, ребенок может чувствовать ненависть к какому-то особому человеку, которого он никогда не знал. Ему может не нравиться этот человек только по той причине, что его уже нет, если вы понимаете, о чем я говорю.

Миссис Дейлия гордо вскинула голову:

— Люди, знавшие Харриет Хок, не могли ненавидеть ее. Харриет можно было только безгранично почитать и обожать.

— Это так, совершенно верно. Тодду очень больно, что он не знал своей удивительной матери, у него нет ничего, кроме постоянных напоминаний о том, какой удивительной она была. У него создается впечатление, будто она бросила его, умерев. Вы не понимаете?

— Да, понимаю. И сожалею, что вы постоянно превышаете свои полномочия на этот счет. Харриет Хок не имеет к вам никакого отношения. — Яркая краска гнева выступила на ее высоких скулах. — Вы не в состоянии оставить мертвых в покое?

Стелла отвела взгляд:

— Извините.

— Хорошо. Не будем больше говорить об этом.

— Просто я интересуюсь всем, что касается моего ученика, — добавила Стелла с запинкой.

— Я сказала, что мы больше не будем говорить об этом, — прервала ее миссис Дейлия. — А теперь извините меня, мисс Оуэнз.

— Спасибо за партию, миссис Дейлия.

— Рада была доставить вам удовольствие. — Экономка отвернулась и выскользнула из комнаты с гордой осанкой и высоко поднятой головой.

Стелла сидела над пустой доской, взбудораженная противоречивыми чувствами после ухода этой женщины. Старинные часы пробили девятый час, их звон отдался слабым эхом в темном коридоре. Стелла сонно зевнула, закрыла экземпляр «Больших надежд» и вышла из кабинета. Приятно было снова почитать Чарлза Диккенса — освежающее отвлечение от мрачного вечера. Она зажгла восковую свечу, взяв ее из небольшой пачки, которую Гейтс всегда держал наготове на столе в коридоре, и направилась в свою комнату. Хок-Хаус затих, позволяя времени ускользнуть в темные тени ночи.

Стелла легко поднималась по лестнице, восковая свеча отбрасывала перед ней длинные сверкающие полосы света. Теперь она почувствовала усталость. Ей действительно необходимо как следует выспаться ночью… Она замерла на месте.

Полоса света виднелась под дверью спальни Тодда.

Чувство ужаса снова поднялось в ее груди, сдерживаемое только властью над собственными эмоциями.

К двери Тодда было что-то приколото. Большая кнопка, небрежно воткнутая в угол двери, удерживала листок бумаги.

Это был еще один рисунок, набросок чернильным пером.

Четкими черными линиями на рисунке был изображен большой, похоже мертвый, представитель семейства грызунов. На этот раз на рисунке не было ни подписи, ни оскорбительного слова. Но слово не было нужно, рисунок говорил сам за себя.

Не постучавшись, Стелла толкнула дверь, высоко держа свечу, чтобы осветить свое лицо и не напугать мальчика.

Она увидела, что Тодд скорчился в большом кресле около неразобранной постели, закутавшись в темно-бордовый махровый халат, со скрещенными босыми ногами.

Он медленно поднял взгляд, когда она закрыла дверь. На его лице не отразилось никаких эмоций, но оно не было сонным.

— Я увидела у тебя свет, Тодд. Надеюсь, ты не возражаешь. Я беспокоилась о тебе.

— Все в порядке. — Его голос снова доносился откуда-то издалека.

— Разве тебе не пора лечь в постель, Тодд? — мягко спросила Стелла.

— Я не устал, мэм. — Голос мальчика звучал невыразительно.

— Боишься забраться под эти холодные простыни, правда? — Стелла поставила свечу на ночной столик.

Тодд пристально посмотрел на нее, внезапно вернувшись к действительности.

— Я выгляжу испуганным, мисс Оуэнз?

— Конечно нет. С чего бы это? — Стелла чувствовала, как ее охватывает необъяснимый ужас, и старалась держать себя под контролем.

— Это единственное, чего я боюсь, — произнес он уныло. — Люди говорят, что я боюсь.

— Каждый в своей жизни иногда боится. Понимаешь, страх может сделать некоторых из нас героями. Станешь ты героем или нет, зависит от того, чего ты боишься.

Ее слова заинтересовали Тодда. Глаза оживись.

— Вот как? Страх делает некоторых героями?

— Да. Предположим, ты боялся огня. Или воды. Или высоты. Тебе придется притвориться, что все замечательно, чтобы доказать, что ты не боишься. Но если это что-то незначительное, скорее всего, никто и не узнает, что ты боялся. Конечно, самое главное — не то, каким ты кажешься другим, а то, каким ты кажешься самому себе.

— Нет. — Тодд решительно затряс головой. — Это не для меня. Я знаю, что испугаюсь. Но мне наплевать, если только мой… — Он заколебался.

— Продолжай. Скажи, что ты собирался сказать, Тодд.

— Если только никто не видит этого.

— Понимаю. — Стелла наклонилась над ним и осмотрела на рисунок. Он казался таким маленьким, затерявшимся в большом кресле. — Позднее ты поймешь, что мнение других людей о тебе, независимо от того, насколько оно хорошее, не заставит тебя чувствовать себя хорошо, если сам ты думаешь о себе плохо. А теперь вам лучше лечь в постель, молодой человек.

Он проигнорировал ее предложение:

— Вам приходилось кого-то убивать?

Стелла притворилась, что относится к вопросу шутливо, но стук ее сердца так громко отдавался в ушах, что она побоялась, как бы Тодд не услышал его.

— Ко мне никогда не обращались с подобными просьбами. А если бы попросили, то я наверняка отказалась бы. Неправильно убивать по какой бы то ни было причине. А теперь постарайся заснуть, хорошо?

Она ласково потрепала его по щеке, но Тодд отвернулся, отведя в сторону взгляд. Внезапно Стелла спросила:

— Не возражаешь, если я немного посижу с тобой, Тодд?

— Зачем? — В его голосе послышалась подозрительность, и он, казалось, ушел в себя.

— Если ты не хочешь, тогда все в порядке. Я просто почувствовала себя немного одиноко и нуждалась в компании. Вот и все.