Читать книгу "Бриллиант Фортуны - Валерия Вербинина"

– Замечательно, – еще более сердито промолвила Полина. – А теперь смотрите, что получилось в итоге. Вы затеяли историю, Алексей Константинович, и сами же в нее влипли. Вы живете в доме княжны, вы устроили дуэль под совершенно нелепым предлогом… и еще ваше счастье, что сейчас не сезон и в Ницце почти нет иностранцев, не то поднялся бы такой скандал, что его не замял бы и русский консул. Я понимаю, что у вас инструкции, которым вы обязаны следовать, но все же надо взвесить ситуацию, прежде чем вызывать этого Эльстона на дуэль! А прежде всего, – обидчиво добавила она, – рассказать мне!

Алексей не мог удержаться от улыбки.

– И что бы вы сделали?

– Я переключила бы внимание этого Эльстона на себя, – заявила Полина, – а потом сделала бы так, чтобы княжна об этом узнала. Конечно, я потеряла бы ее доверие, но Эльстон бы тоже его потерял!

– Ну допустим, – нехотя признал Алексей. – А что делать с письмами?

– Тоже мне задача, – фыркнула неподражаемая вторая фрейлина. – Выкрасть и уничтожить.

Алексей задумчиво посмотрел на нее.

– Не обижайтесь, Полина Степановна, но сейчас вы рассуждаете точь-в-точь как наш общий знакомый. Он бы тоже наверняка присоветовал что-нибудь… эдакое.

– Мсье Видок? – Полина улыбнулась. – Вы тоже не обижайтесь, Алексей Константинович, но вы не мыслитель. Действовать у вас получается хорошо, но когда вами не руководят, получается бог знает что такое.

– А вы, значит, мастерица руководить, – поддразнил ее Алексей.

– Можно подумать, в прошлом у вас не было повода убедиться, – парировала Полина. – Прошу вас, когда вам в следующий раз захочется кого-нибудь убить, сначала спросите моего совета, потому что ваши методы, увы, оставляют желать лучшего. Я уж молчу о том, что вы едва не погибли, а ваша миссия сорвалась, и неизвестно, удастся ли нам исправить положение.

Это «нам» обещало многое, даже очень многое, и все же Алексей тихо вздохнул. Он бесконечно уважал Полину Степановну, но, когда она начинала говорить назидательным тоном, ему становилось не по себе. Как и большинство людей, Алексей не любил, когда его поучали.

– Скажите, а Александра Михайловна… – Он запнулся. – Она не сердится на меня за то, что я…

– Нет, – коротко ответила Полина. – Она была просто изумлена всем случившимся.

– Вы не расскажете мне, что произошло, пока я лежал без памяти? – попросил Алексей. – Я хотел бы понять, как теперь себя вести.

Полина начала рассказывать.

Когда полковник Вадье и доктор Лабрюни доставили в карете истекающего кровью молодого человека, княжна находилась в голубой гостиной, той самой, где стоял рояль. Ей сообщили о случившемся, и она не на шутку взволновалась.

– Боже мой… Боже мой… Но что же произошло? Зачем эта дуэль?

Полковник Вадье значительно кашлянул.

– Вчера, когда у меня сидели за картами, мсье Эльстон позволил себе неосторожные слова. Господин офицер счел себя оскорбленным и вызвал его на дуэль.

– Мсье Эльстон?.. – Княжна стиснула руки. – И что же это были за слова?

Полковник напустил на себя важный вид.

– Не имею права говорить, ваше высочество. Но характер сказанного был таков, что, гм, господин офицер не мог не потребовать удовлетворения.

– Говорят, он поймал Эльстона на плутовстве, – с удовольствием доложила несколькими часами позже неисправимая старая сплетница, графиня де Сен-Люк.

– И ничего подобного! Это его Эльстон поймал на плутовстве и даже велел нести канделябры, – возразила другая сплетница, мадам Парни.

(По старинному обычаю, канделябрами по физиономии били попавшихся на плутовстве шулеров.)

– А по-моему, игра тут ни при чем, – высказал свою точку зрения мсье Лаборд, который сладко проспал весь знаменательный вечер в гостиной. – Просто мсье Эльстон позволил себе неуместные слова о русском императоре.

– Нет, мсье Эльстон предложил тост за Бонапарта, а офицер обиделся, – уточнило еще одно информированное лицо.

– И вовсе неправда! Дело в том…

Наконец Варвара Федотовна Голикова, которую не меньше прочих интересовало, какой же предлог изобрел ее «племянник», чтобы вызвать на дуэль зарвавшегося авантюриста, догадалась навести справки у лакея четы Вадье, который в тот вечер зажигал свечи, и получила исчерпывающую информацию.

– Мсье Эльстон позволил себе компрометирующий намек на… на одну особу… И мой бедный племянник не смог этого вынести, – доложила она, всхлипывая и утирая платочком близко поставленные глазки цвета мышиной шкурки.

Княжна была слишком горда, чтобы спрашивать, на какую такую особу мог намекать мсье Эльстон. Она уже знала, что начало ссоре положила фраза «Кому везет в картах, тому не везет в любви». Стало быть, ее поклонник недвусмысленно давал понять, что именно ему, а не кому-нибудь другому, везет в любви. В первой половине XIX века это и впрямь было весьма оскорбительное заявление. От него за версту несло слухами, сплетнями, уроном для репутации женщины, о которой шла речь, и прочими неприятностями. Именно поэтому, когда Эльстон наконец немного оправился и смог прибыть в «Ла Вервен», ему был оказан не совсем тот прием, на который он рассчитывал. Из нежного влюбленного, сочиняющего восхитительные письма, он вдруг превратился в обременительного болтуна, зато неприятный молодой офицер с пристальным взглядом на поверку оказался настоящим рыцарем, который не колеблясь вступился за честь дамы, едва ему показалось, что кто-то хочет ее задеть. Кроме того – чего не следует забывать, – племянник Варвары Федотовны пострадал куда серьезней пылкого поклонника, да что там – он попросту мог умереть, и даже милейший доктор Лабрюни не мог ручаться, что его пациент останется в живых. А Александра Михайловна была всего лишь женщиной, и то, что кто-то едва не погиб из-за нее, казалось ей ужасно романтичным. Она добровольно вызвалась помогать Полине ухаживать за раненым и решительно отказалась от услуг Варвары Федотовны, которая только и знала, что причитать над Алексеем да ломать руки, после чего преспокойно отправлялась в к себе и с неизменно превосходным аппетитом поедала дюжину-другую пирожных.

– От этих волнений, – объясняла Варвара Федотовна, облизывая пальцы, – я просто самая не своя!

Жанна, которой тоже приходилось дежурить у постели раненого, возмущалась ее черствостью. Великая княжна почти перестала разговаривать со старой фрейлиной, но Варваре Федотовне все было хоть бы хны. Повздыхав о бедном племяннике, она запиралась у себя и на листках голубой бумаги каллиграфическим почерком выводила очередное донесение в Петербург. Она ни на мгновение не забывала, что ее попечению вверена не кто-нибудь, а августейшая особа, племянница самого российского самодержца. Если бы кто-нибудь сказал Варваре Федотовне, что она всего-навсего мелкая старая пакостница, она бы сильно удивилась. Ибо для себя самой она была Исполнительницей Великой Миссии, от успеха которой зависело благополучие России, да что там России – всей Европы, не меньше. Может быть, именно поэтому Чернышёв при одном виде конверта из Ниццы, подписанного знакомым почерком, чувствовал приближающееся разлитие желчи. Но, разумеется, в этом Варвара Федотовна никоим образом не была виновата.