Читать книгу "Небо Голливуда - Леон де Винтер"

Вскоре его пребывание в Лос-Анджелесе озарила встреча с Паулой. До ее появления карьера Грина строилась довольно удачно, хотя и без каких-то особенных подъемов. Предложения поступали постоянно. После исчезновения Паулы его дела начали стремительно ухудшаться, как будто она забрала с собой его силу воли. Разочарованный пустыми обещаниями, он сменил Линду Гросс из «Юнайтед Тэлент» на Питера Кана из агентства «Юнайтед», коллектива амбициозных молодых импресарио, и упустил при этом массу возможностей. Он продал несколько экземпляров из коллекции, доставшейся ему в наследство от матери, отказался от БМВ и перевез свои ритуальные предметы искусства в более дешевую квартиру. Он играл однодневные эпизодические роли, а затем (после того как постепенно распродал все раритеты, которые его мать так заботливо собирала) брался за любую работу в домах престарелых и базах отдыха, где с другими отвергнутыми актерами выступал в скетчах и развлекательных одноактных спектаклях.

Временное облегчение наступило, когда ему предложили сняться в телевизионном сериале «Единственная сцена» в Нью-Йорке. Он переехал из Лос-Анджелеса и поселился в апартаментах на Лоуер Ист-Сайд, колоритном районе трущоб, где жили панки, художники, поэты и мелкие преступники. Там его жизнь приняла любопытный поворот.

Хвалебная рецензия в «Вилладж войс» заставила его пойти в кинотеатр и посмотреть (с еще двумя зрителями) весьма необычный французский триллер. На следующий день он отправился на поиски сценария и обнаружил его в специализированном книжном магазине. Он послал французскому продюсеру полный страсти и почтения факс и приобрел за пять тысяч долларов (что составляло почти весь его «неприкосновенный запас») право на владение сценарием. В течение трех месяцев он должен был добыть деньги, чтобы оплатить права на производство американского ремейка. Затем он мог не только сыграть главную роль в этом фильме, но и стать его продюсером и, возможно, даже режиссером. Преисполненный веры, что в туннеле, где он находился столько лет, забрезжил свет, Грин с энтузиазмом и надеждой приступил к переводу и редактированию сценария.

Внезапно подвернулась халтура. Лицо Грина понравилось директору одного рекламного бюро, и он предложил ему сняться в ролике, который должен был пробудить интерес туристических компаний к девственной природе северо-восточного штата Мэн, с его лесами и озерами. Грина попросили заменить его американское произношение, приобретенное на интенсивных языковых курсах, на изначально очаровательный голландский акцент. Ему предстояло сыграть заурядного европейского путешественника. Пришлось согласиться – ему нужны были деньги.

Грин отправился в Кэмден, небольшой городок штата Мэн, расположенного в бухте изрезанного северо-восточного побережья США. Летом его активно посещали туристы, чтобы полюбоваться чащами с дикими лосями, пустынными полями, чистыми озерами и далями, затуманенными миллиардами комаров. Грин остановился в гостинице на Мэйн-стрит, где турист чувствовал себя как дома: кафе, ресторан, писчебумажный магазин, художественный салон, аптека, букинистическая лавка. К восточной части города примыкала гавань – место стоянки сотен прогулочных катеров, в ресторанных кухнях которых варили живых раков.

Производство ролика возглавляла Джейн Макдугал. Подчеркнуто тщательно она просматривала его чеки, как будто с чьих-то слов считала его мошенником. Ужиная в одиночестве в ресторанчике на воде, Грин по вечерам разглядывал семьи, приехавшие в отпуск, рыбок в аквариуме и местных ребятишек, радующихся летнему наплыву людей.

В предпоследний вечер его пребывания в Кэмдене Джейн прогуливалась по пристани мимо кафе, где сидел Грин. В форме ее широкого лица сквозило что-то славянское или ближневосточное, а крупное телосложение и светлые волосы свидетельствовали о скандинавском происхождении. Большой алчный рот, слегка надутая нижняя губа, сияющие карие глаза и сильное тело. Грин листал блокнот с французским сценарием. Прежде она уделяла ему внимание только в случае крайней необходимости. Грин пригласил ее составить ему компанию. Она колебалась. Он настаивал. Она села рядом.

Грин вел себя так, будто с момента их первого знакомства она завладела всеми его мыслями, будто он считал ее особенной и обворожительной. Его поведение было настолько убедительным, что он и сам начал верить в то, что играл с таким вдохновением. Он и раньше много раз притворялся таким образом и частенько достигал желаемых результатов. Парой бокалов вина, забавными шутками, тысячу раз испробованными актерскими трюками ему почти всегда удавалось затащить женщину в постель. Для этого не нужно было обладать талантом, который вознаграждался бы премией «Эмми» или, по крайней мере, гарантировал бы беспроблемное утро; чаще всего ему сразу хотелось бежать – из кровати, из комнаты, из квартиры, с улицы, из города, прочь от внезапной обнаженной интимности, полной тоски и сожаления о той единственной женщине, которая его покинула и с которой он мечтал просыпаться рядом всю оставшуюся жизнь.

В этот вечер его жертвой стала Джейн, хотел он того или нет. Заставить ее еще до рассвета совершить что-то постыдное было не хобби и не развлечением, а инстинктивной необходимостью; ведь Джейн знаменовала собой перелом в его судьбе, некое ритуальное приключение, сводившее этот мир к простой декорации для двоих. Раскаяние последует позже.

Чем дольше он на нее смотрел, тем больше она ему нравилась (такое случалось и раньше: одинокая неприступная женщина, классическая красавица скрывала под непроницаемой маской хрупкую неуверенность – могло ли быть иначе?). Стоило ей только присесть за его столик, как он начал представлять себе ее бедра, когда он будет прижимать ее тело к своему, ее уткнувшееся в подушку лицо, когда он будет ее ласкать. Другими словами – ему нужна была женщина.

Они сидели в кафе до самого закрытия.

Ночь они тоже провели вместе в его постели в гостинице. Протестантка, светловолосая, с крепким здоровьем и во всем отличной от его молодостью, она оказалась увлекательной партнершей, совсем не похожей на ту стерву, что пересчитывала его квитанции.

По окончании съемок рекламы Грин остался в Кэмдене. Он спал с ней в ее постели среди плюшевых медведей, встречался с ее друзьями. И хотя с Паулой никто не шел ни в какое сравнение, впервые после ее исчезновения он встретил женщину, с которой без труда мог провести двадцать четыре часа в сутки. Это было, конечно, не так ярко и насыщенно, как с Паулой, но он уже давно смирился с мыслью, что прошлого не вернуть.

Он отложил достаточно денег на полугодовое пребывание в Нью-Йорке. Но затянувшийся период в Кэмдене, с его дорогими походами по бесчисленным ресторанам, съел немалую часть накопленных средств. (Помимо аренды жилья в полуразвалившемся здании, он позволял себе лишь раз в неделю поесть где-то в городе; он выработал привычку вести хозяйство как можно более экономно, совершал покупки на распродажах, читал библиотечные книги, ходил в кино по дешевым дневным билетам. При этом он не падал духом – ведь он по-прежнему лелеял свою мечту.) Грин решил поставить ремейк французского фильма в Мэне. В надежде, что они вместе с Джейн смогут работать над картиной, учредят продюсерскую компанию и будут располагать в Кэмдене всем необходимым (с помощью государственной субсидии – Джейн знала, куда следовало обращаться), он переехал из Нью-Йорка, чтобы быть ближе к месту событий и к Джейн, у которой он неофициально поселился.