Читать книгу "Вот это поцелуй! - Филипп Джиан"

Странно, не правда ли? Подобной реакции с моей стороны трудно было ожидать, и я сам первый удивился. В основном, как мне кажется, эта реакция была чисто физиологической, ведь у меня не было никаких причин уклоняться от разговора, о котором я сам же настоятельно его просил. У меня не было веских причин, чтобы сдрейфить, чтобы не пожелать выслушать то, что он мог мне сказать по поводу моих пробных шагов. И однако же, спускаясь по лестнице, я ощущал, как по спине бежит холодок.

– Как-нибудь потом, Фрэнк, потом, старина, – промямлил я, точно у меня давление упало.

Представляете? И это из-за тридцати жалких листочков? Из-за них мне становится дурно, будто я барышня? И это называется литературной деятельностью? Этот жар, что поднимается изнутри и заливает вам краской щеки до самых ушей, как только речь заходит о вашей «вещице»? Это желание поскорее удрать, это ощущение уязвимости, это чувство, что с тебя не сегодня-завтра заживо сдерут кожу? Если так, то это только начало, и то ли еще будет, поверьте!

«Лучше твердо знать, во что лезешь» – таков мой девиз. А кстати, если поглядеть на всех этих писателей со стороны, ничего такого не заподозришь. Посмотришь на них по телику – спокойно продают свой товар. Появляются на экране, чтобы с довольным видом поговорить о своих новых книжках. Можно подумать, будто каждый из них зарабатывает по десять тысяч евро в месяц. Недурно, да? И не скажешь, что это так трудно. Кажется, проще простого, но на самом деле это совсем не так. А? Внезапно у меня появилось дурное предчувствие…

Я решил перекусить и купил сосиску. Дул легкий ветерок, довольно приятный, но он приподнимал промасленную бумагу, в которую была завернута моя сосиска, покрытая слоем горчицы, так что я перемазал себе руки. Только с третьей попытки мне удалось завернуть сосиску в салфетку так, чтобы можно было спокойно поесть, – две первые улетели, выделывая в голубоватом, отливающем свинцом небе замысловатые пируэты. Хороший писатель наверняка использовал бы эту деталь. Я это чувствовал. Я видел, какой путь мне предстояло проделать, и понимал, что на это уйдет много-много световых лет. Вы читали хороших писателей? Очень хороших? Ну вот, представьте себе, что бы они сделали с обыкновенной сосиской и с ночью, надвигающейся на шумный перекресток, зажатый среди бледных, словно призраки, зданий.

Короче говоря, между этим скудным перекусом и визитом к Крис я втиснул еще несколько встреч с информаторами. Все они в разгар безоблачного уик-энда пребывали в состоянии легкого эйфорического отупения, так что мне пришлось закрутить гайки и немного их отрезвить. Я к ним никакого сочувствия не испытываю. Запугиваю их всеми карами, какие только приходят в голову, и, в общем, это неплохо действует. В целом я этими болванами доволен.

По крайней мере, среди них нашелся один, который что-то слышал о заказе. О том, что Пол Бреннен заказал убийство своей дочери. Другие же бездельники из этой компании придурков вообще ни сном ни духом. Абсолютно. Они говорили, что я, должно быть, ошибаюсь. Почти в открытую издевались надо мной. Заказ? Какой такой заказ? Слушай, парень, о чем ты говоришь? Мне пришлось им кое-что объяснить на пальцах, чтобы вернуть к суровой действительности. Я предупреждал каждого, дал им всем как следует понять, что в их интересах при следующей встрече сообщить мне нечто стоящее. Я не шутил, какие уж тут шутки. Мол, иначе и встречаться незачем. Так что пусть пошире откроют уши, вот какой добрый совет дал я этим придуркам.

Но один все же был. По виду – настоящее отребье, но доверять первому впечатлению здесь нельзя. Это был пройдоха, ядовитая змея, способная пролезть в любую щель, но Мэри-Джо держала его за яйца из-за одной грязной истории с совращением малолетних. Гнусный алкоголик, но информатор великолепный!

Он выложил мне сведения за бутылку рома. Потому что мне это было очень нужно. Я ведь был доволен, что мои подозрения начали подтверждаться, – об этом ни с чем не сравнимом сладостном чувстве вам скажет любой полицейский, это бесподобное удовлетворение от того, что ты попал в яблочко, что нюх тебя не подвел. Я позволил ему самому выбрать ром, а себе купил бутылку джина, порцию телятины маренго[10]в вакуумной упаковке и соевое молоко со вкусом какао.

Итак, да, действительно, ходят определенные слухи.

– Я так и знал! Продолжай… Я так и знал!

– И знаешь, приятель, дело-то дрянь…

– Пол Бреннен… Сволочь!

– И поговаривают, что пристукнули девчонку за кучу бабок.

– Сколько? Сколько в евро? Мне нужны детали. Как можно больше деталей, ты меня слышишь?

И дело завертелось. Обычная рутина. Пройдет несколько дней, и всплывут новые обстоятельства. Как только ухватишь ниточку, надо рыть носом землю, разгребать мусор, сортировать, надо быть упорным, терпеть, молчать, сохранять невозмутимость, прогибаться перед закатывающим истерики начальством, которое предпочло бы тянуть резину и выигрывать время. А потом вдруг, когда вокруг становится особенно мрачно и душно, вдалеке забрезжит свет… Так и со мной: свет вспыхнул от слов одного из этих кретинов, настало время сбора урожая, оставалось только захлопнуть капкан. Я был наконец вознагражден за все долгие часы, дни и недели блуждания в густом тумане. Это был вполне обычный путь, радости и горести повседневной жизни инспектора полиции. Две тысячи евро в месяц в среднем, при гибком графике работы.

Крис бросилась мне на шею. Она впервые приковалась цепью к решетке.

– Надеюсь, ты гордишься мной.

– Мы еще об этом поговорим. Вольф здесь?

– Он сейчас придет, он пробует новое снаряжение.

И действительно, не успела Крис это произнести, я увидел, как Вольф, похожий на висящего на нитке гигантского паука, промелькнул в окне.

– Вы что, собрались в горы?

– Он учится спускаться по веревке. Ему надо будет вешать транспарант на фасаде одного здания. Больше я тебе, разумеется, сказать не могу.

– Не переживай. У меня нет никакого желания знать об этом больше, чем ты сказала.

– А сколько это будет метров, если спускаться с двадцать первого этажа?

– Ну, прилично, но не очень высоко. Не так страшно, как прыгать со скалы с эластичной веревкой…

– А он прыгает с эластичной веревкой. Он прыгал раз десять, а то и больше.

– А я прыгал с парашютом.

– Один раз.

– А в постели? Нет, каков он в постели? Хорош? Он не пытается побить рекорд?

– Ну, вот и приехали!

– Вовсе нет. Ничего подобного! Я уже давно прошел этот этап, представь себе. Но я хотел посмотреть, как будешь реагировать ты. Мне было любопытно.

– Твоя главная проблема, Натан, в том, что тебе не удается приспособиться…Например, вот к такой ситуации. Но с тобой всегда так. Ты вообще не умеешь приспосабливаться ни к чему и ни к кому. Я тебе еще раз повторяю: не умеешь. В другой ситуации тоже. Ты просто на это не способен.