Читать книгу "Судьбе наперекор - Лилия Лукина"

— Ай да Ленка! Ай да молодец! — похвалила я сама себя вслух и довольно рассмеялась.—До такого подарка точно никто не додумается! Главное, чтобы Ирочка была на месте.

И тут мне в голову пришла еще одна очень неплохая идея. «Продуктивный день у меня сегодня получается!» — подумала я. Идея была смелая до наглости и совершенно завиральная, но... Чем черт не шутит! Дело в том, что я вспомнила свой разговор с начальником службы безопасности Матвея, полковником милиции в отставке Владимиром Ивановичем Панфиловым, который жаловался, что Павел никак себе настоящую девушку найти не может, потому как времени у него, вишь ты, нет. Все содержанками, бедолага, перебивается.

«Так,— начала прикидывать я.— Очередная пассия Матвея уже вроде бы съехать должна, так что он сейчас мужчина свободный. А Ирочка... — я невольно улыбнулась, вспомнив это хрупкое очаровательное создание, ее роскошные пепельные волосы и ярко-серые глазищи в пол-лица.—Ну, если она не настоящая девушка, то тогда я, ваше сиятельство, уж и не знаю, какого рожна вам надо! А то, что она не из Ротшильдов, так и вы, дорогой мой, по матери не голубых кровей! Да и четыре года в “малолетке” за убийство тоже за вами, уважаемый, числятся!» — почему-то вдруг рассердилась я и, быстро собрав Васькины пожитки, решила, что нужно будет сегодня же купить второй комплект, чтобы не таскаться с узлами, и отправилась на первый этаж.

— Этот паршивец ничего не ел,— сказала я Варваре Тихоновне, спуская у нее в коридоре с рук Ваську.

— А и ничего страшного,— успокоила она меня.— У меня все уже готово,— и запела: — А где мой Васенька? А кто тут кушать хочет?

На что Василис, даже не повернувшись в мою сторону, тут же бодрой рысцой отправился на кухню. Та-а-ак, кажется, я осталась без кота, поняла я.

— Варвара Тихоновна,— сказала я, наблюдая за набивающей себе брюшко неблагодарной скотинкой.—Я обдумала ваше вчерашнее предложение. Ну, насчет уборок, . стирок и так далее, и хочу сделать вам встречное: вы не

пойдете ли ко мне домработницей? Я не очень хорошо знаю, сколько за это платят, но думаю, что не меньше двух-трех тысяч в месяц. Так как?

— Сколько?! — испуганно-недоверчиво спросила Варвара Тихоновна, и я повторила.— Пойду,— все еще недоверчиво сказала она.—Да я и за тысячу пойду,—она всплеснула руками.— Да что ж это такое делается? За эту ерунду такие деньги платят?

— Платят, платят,— успокоила я ее, пообещав точно выяснить, что нынче почем, и оставив ее все еще удивляться и разводить руками, отправилась в областной архив загса.

Приехав туда, я сообразила, что не знаю Ирочкиной фамилии. Ну да ничего, решила я, сейчас выясню, и поднялась в кабинет директрисы, которая меня, оказывается, не забыла.

— Светлана Николаевна, как бы мне Ирочку найти. Она мне очень нужна!

— Елена Васильевна, а Ирочка-то у нас больше не работает, в областной архив перешла. Уж как я ее уговаривала этого не делать! Не послушалась. И ведь понимает, что там труднее будет, но зарплата на сто рублей больше, а для них с мамой это большие деньги.

— А почему там труднее? Что, работы больше?.Или условия хуже? — спросила я.

Светлана Николаевна горестно покачала головой.

— Как месяц назад директор сменился, так и побежали оттуда люди, у которых хоть какая-то возможность есть в другом месте устроиться. Остались те, кому деваться некуда или до пенсии всего-ничего осталось, сцепили зубы и терпят. Я Ирочке сказала, что в случае чего всегда ее обратно возьму... Ведь девочка-то какая солнечная... Светлая, доверчивая... Боюсь я за нее.

— Да что у них там, тюрьма, что ли? — удивилась я.

— Почти, Елена Васильевна,— вздохнула директриса.— Я тут на работу одну женщину взяла, уборщицей пока, хотя у нее высшее образование,— она московский историко-архивный в свое время закончила, а у меня скоро одна из женщин в декрет пойдёт, тогда я ее на нормальную работу переведу. Так вот она и рассказала о том, что там творится. Я Ирочку специально позвала, чтобы послушала, а она одно твердит, что им с мамой деньги нужны.

— Ну и ну! Спасибо, что предупредили, Светлана Николаевна. Я уж постараюсь Ирочку там поаккуратнее найти, чтобы не подвести ненароком. А как Ирочкина фамилия?

— Бодрова она. Ирина Максимовна Бодрова, 86-го года рождения. Ребенок совсем,—печально сказала директриса.

— Светлана Николаевна, а где бы мне найти ту женщину, что вы на работу уборщицей приняли? Поговорить мне с ней хочется.

— Так это она только числится уборщицей, а на самом деле вы ее на втором этаже в картотеке найдете. Анна Ильинична Федорова ее зовут. Поговорите, если хотите. Что ж не поговорить? А я вот как подумаю, что выгонят меня на пенсию, а сюда такого же зверя назначат, и так горько и обидно становится, просто до слез! — и на глазах Светланы Николаевны действительно появились слезы.

— Ну, раньше времени расстраиваться тоже не надо,— попыталась я ее утешить и пошла к Федоровой узнавать, что же такого страшного творится в областном архиве.

— Понимаете, Анна Ильинична,— объяснила я ей,— мне там нужно Иру Бодрову найти. Так я теперь и идти туда боюсь.

При упоминании об архиве глаза Анны Ильиничны вспыхнули от гнева, и я, поняв, что разговор предстоит долгий и непростой, предложила:

— Знаете, мне Ирочка здесь одно место показала, где курить можно. Может быть, мы с вами туда пойдем, и вы мне все расскажете?

— Хорошо,—согласилась Федорова.—Тогда я тоже сигареты возьму.

Устроившись поудобнее на подоконнике лестничной площадки около ящика с песком, мы закурили и приготовились: она — рассказывать, а я — слушать.

Месяц назад директора архива, прекрасного, по словам Анны Ильиничны, человека, но уже пенсионного возраста, пригласили в один высокий кабинет и предложили написать заявление по собственному желанию, выдвинув в качестве альтернативы на случай его отказа другое предложение — быть уволенным по статье. На все его попытки выяснить, чем же он так не угодил власть предержащим, ему ответили просто: сам нажился на торговле документами, дай и другим пожить. А на его вопрос, есть ли у них доказательства таким обвинениям, ему ответили еще проще: надо — будут. Заявление он, конечно, написал. Куда ему, интеллигенту, с хамами тягаться! А вернувшись на работу, он собрал всех в конференц-зале и рассказал, что с ним произошло и каким ему видится будущее архива.

— Знаете, не поверили мы ему тогда, думали, преувеличивает, а оказалось — преуменьшает. Так и появились у нас новая директриса Инна Ивановна Кострова и ее заместитель Тихонов, а через недельку — секретарша Курицына, и началось такое, что в страшном сне не приснится.

Первым делом в архиве только один телефонный номер оставили и три аппарата: один у вахтера, второй у секретарши и третий у Костровой. Ни мы позвонить не можем, ни нам — все под контролем, причем Курицына всегда трубку брала и слушала, о чем говорят, совершенно не стесняясь. Пробовали мы ей сказать, что неприлично это — чужие разговоры подслушивать, а она в ответ — а вы не разговаривайте. А потом начались эти ужасные совместные чаепития! — при воспоминании о них Анна