Читать книгу "Волхвы Скрытной управы. Щит - Михаил Рагимов"

Следом, с практически незаметным опозданием, шарахнули лучники, каждым залпом выбивая десяток за десятком.

Схватиться за ворот и вращать, пока ошалевшие хазары не включились, не поняли, что происходит. Падают в желоба болты, с щелчком входят в фиксаторы тетивы. Миг на разбор целей, наводка и еще один залп, уносящий в края Вечной Охоты истошно визжащих степняков, бросающих луки и хватающихся кто за дрянную саблю, кто за дубинку и кидающихся в самоубийственную атаку… Снова вращать. Быстрее, быстрее… Еще залп!

А теперь откатить телеги вглубь, на заранее присмотренные и подготовленные полянки, где можно драться десятком на сотню. Где вовсю расстреливают пеший авангард.

И обратно, туда, где, наверное, влетают в лес конные хазары. Нет, не влетают. Степняки, при всех минусах, тугодумами не были. Потеряв стольких бойцов в самом начале, сообразили, что нашла коса на камень и между деревьев шанса выжить не оставят никому. А может, просто не выдержали плотного огня. Удила рвали нежные лошадиные губы, в попытке отвернуть коней обратно, от ощетинившейся смертью ловушки…

Книга

«В лесу вообще все прекрасно складывалось. Полсотни самострелов-магазинок, да вятичи, чьи луки делались специально для лесной охоты! Откуда полсотни, если большинство наших расстреливали конницу? Так самострел – не лук, научить крепкого парня – не самая большая проблема. Вот и поднатаскали отроков помладше да кое-кого из землепашцев. А теперь эта «гвардия» лупила в хазарские спины, как в копеечку. Враги падали, даже не увидев, откуда пришла смерть. Болты и стрелы выкашивали их десятками. Была неплохая вероятность перестрелять «драгун» без поножовщины. К тому и шло.

Если бы не Ходота… Что заставило князя во главе пары десятков личной «гвардии» рвануть в ближний бой на без малого сотню степняков, так и осталось загадкой. Вроде казался мужиком умным, но… То ли показалось, что неминуем прорыв в тыл, то ли еще какая-то мерзость. А может, взыграла благородная кровь, вот и переоценил силы. Поблазнилось князю, что раскатают его дружинники спешенных, как медведь муравейник. Увы, хазары оказались вовсе не похожими на муравьев. И результат получился вполне предсказуемый. Дружинники за каждую свою жизнь брали четыре-пять вражеских. Но гибли сами.

К тому моменту, когда подоспела подмога, на ногах оставался лишь один человек, отбивающийся здоровенным дрыном от десятка противников. Да и подмога, честно говоря, была не самая многочисленная…»

Южная граница Земли вятичской, лето 6447 от Сотворения мира, разноцвет

Эх, княже, княже… Ведь дело говорили пришлецы: не надо бросаться на хазар сломя голову! Отходить да заманивать под стрелы. Но не выдержала кровь богатырская трусости, пусть и мнимой, бросила вперед на толпу врагов, растерявших в лесу строй. Решил, что сметут хазарских пешцев отборные гридни. И нельзя сказать, что не прав был. Всю поляну тушами вражескими завалили. Только и сами лежат вперемешку с хазарами. Все два десятка малой дружины тут, да и сам князь Ходота. И не проверишь, жив ли кто, нет. Потому как наседают вороги, пытаясь свалить последнего вятичского воя. Не так их и много осталось, но для одного перебор будет, даже если ты сильнее Вышаты Киевского. Тем паче меч твой, двуручник фряжский, на вес золота купленный, валяется сломанный, а в руках лишь лесина, вовремя легшая под руку…

Буревой отбивался, успевая отражать удары, сыпавшиеся со всех сторон. Пока успевая. Потихоньку утекала кровь из задетой скользящим ударом руки, а вместе с кровью уходили и силы. Если бы хазары не так распалились, отскочили бы, да из луков в упор. Словно ежика. Но ретивая взыграла – как же, десятком одного взять не могут. Раненого, да не с мечом, а с дубиной в руках…

Лесина с хриплым свистом разорвала воздух, хрупнула кость, голова брызнула красно-серым…. Так, а ты, сволота, куда лезешь, думаешь, что меня размахом унесло?! Руки унесло – ноги есть… Все, последний ты в роду. Мудя лопнули, аж сквозь сапог почуял.

Но и сам, похоже, отбегался. Трое закруживают, остальные отходят. Стрелы на тетивах…

Буревой не услышал ничего. То ли в запале боя, то ли стук запалившегося сердца слишком уж долбил в ушах. Но вдруг начали валиться лучники с торчащими из пробитых глазниц короткими стрелами, а потом в самую гущу рубки влетела давешняя девка, сразу двумя мечами полосуя во все стороны. Хоть мечи и короткие, клинки вершков в двадцать от силы… Ох, не зря смеялась пришлая дивчина над Буревоем! И слава богам, что уберегли от позора! Знала девка воинское дело, и знала отлично.

Степняки не успели еще заметить новую беду, как двое свалились в вытоптанную траву. А когда заметили да отвлеклись, лесина Буревоя нашла грудь очередного хазарина. Ребра громко хрустнули от молодецкого удара… И дубина рассыпалась, болезная. На три части развалилась, пережив свой срок. В руках остался обломок в локтя полтора длиной…

А хазар трое еще! Деревяху в лицо врагу, руку с саблей на излом до хруста, и кулаком в распяленный в крике рот…

И все. Закончилась схватка. Пока разбирался с одним, неистовая поляница вихрем закружила оставшихся, задурила головы сверканием клинков… Лежат оба рядком, ногами дергают, кровь с грязью мешая.

Девка довольно ухмыльнулась, наклонившись, обтерла клинки о полы грязного халата, швырнула в заспинные ножны. Именно швырнула, небрежным слепым движением, словно мечи сами знали, куда лететь. Подхватила самострел, брошенный перед схваткой, вставила коробочку со стрелами, прихлопнув по донцу. Взглядом прищуренных глаз поймала Буревоя, пытавшегося отдышаться:

– Ранен?

– Пустяк… Князь… Может, жив еще…

Не послушала, вытащила откуда-то маленький сверток холстины невиданной:

– Руку!

Так сказала, что не посмел отказаться. Протянул, скривившись от боли, накатившей волной от резкого движения. Девка задрала рукав, увидев рану, прицокнула языком, что твоя белка… Перевязала быстро, умело, видно, не впервой.

– Ищи князя. Я посторожу, – и улыбка по губам змеится. Не девка – чистая гадюка…

И опять послушал. Заворожила, что ли? Впрочем, дело говорит, чего бы и не послушать? Ходоту быстро нашел. И не терял ведь, можно сказать. Только зря находил. Не живут с такими ранами. Эх, княже, княже… Дурень ты, князь, и сказать больше нечего. Что же делать-то теперь…

А девица уже рядом. Вздохнула, глядючи на беду, и забормотала себе под нос.

– Серый – Неждане. Орлик – йок. Работаем, пока не в курсе.

Раздался какой-то хрип, сменившийся голосом. Очень искаженным. Буревой даже оглянулся с подозрением на трупы хазар – не ожил ли кто?

– Кто знает? – сумел разобрать волхв в треске и писке.

– Буревой. Один, – ответила Неждана. И очень недобро взглянула на волхва. Как на подсвинка за миг до того, как входит тонкое жало под левую ногу, к сердцу.

– Пусть молчит. Минут двадцать. Потом – пофиг.

– Эс-ка, – бросила девка странное слово и повернулась к Буревою. – Стоим здесь и молчим. Ваши узнают – разбегутся. Не с руки будет.