Читать книгу "Гренадилловая шкатулка - Джанет Глисон"

Должно быть, его приказ поверг меня в шок, ибо я стоял не шелохнувшись, пока мисс Аллен не сунула мне в руки маленькую керамическую баночку с крышкой, в которой были проделаны отверстия.

— Складывай их сюда, — шепнула она, дружелюбно потрепав меня по плечу.

Сжимая в ладонях холодную банку, чтобы подавить отвращение, я опустился на корточки возле трупа. По одной я стал снимать этих мерзких тварей — они были мягкие, как перезрелые ягоды, — с шеи Монтфорта, трясущейся рукой бросая их в сосуд.

Время от времени я поглядывал на Фоули, — наверно, чтобы отвлечься от своего жуткого занятия. Но не только. Хоть смерть Монтфорта меня и не касалась, я был заинтригован и хотел знать, что скажет Фоули. Выражение его лица удивило меня. Казалось бы, человек, только что потерявший близкого друга, должен чувствовать скорбь, но в его чертах не было и тени горя; не мелькало в них и торжество, которое мне почудилось чуть раньше. Взгляд его был пустой и холодный.

— Полагаю, дурное настроение вашего отца было вызвано крупным проигрышем, — начал он, обращаясь к Роберту. — Вы, должно быть, знали про его страсть к картам. На протяжении многих лет мы — Брадфилд, ваш отец и я — проводили вечера за игрой в клубе Уайта. От случая к случаю всем нам не везло, но в последний раз — две недели назад — не повезло особенно. — Фоули помедлил. Я тем временем, кусая щеку, чтобы сдержать тошноту, поймал последнюю пиявку, бросил ее на кишащую груду в банке и плотно закрыл крышку.

— Не повезло вам всем, лорд Фоули? — прошептала Элизабет. Она уже несколько оправилась от потрясения и теперь внимала Фоули с живым интересом.

— Главным образом вашему мужу, сударыня. Мы были там, должен добавить, не одни. Играли в «фараона». Я метал банк. Кроме нас, за столом сидели еще человек пять, и они подтвердят мои слова. В тот вечер мы с Брадфилдом, предвидя дальнейший поворот событий, настоятельно просили его играть осторожней, не догадываясь, что своими советами лишь разжигаем в нем азарт. — Фоули замолчал, видимо, не желая продолжать; его темные глаза горели.

— Сколько он проиграл, лорд Фоули? — спросила Элизабет.

— Много, сударыня. Более десяти тысяч фунтов. По векселям, которые он выдал мне, должно быть уплачено в недельный срок. Думаю, за тем он и пригласил сегодня Уоллеса.

При этом сообщении поверенный покраснел, но, прежде чем он успел ответить, Элизабет покачнулась, и все заботливо столпились вокруг нее. Мисс Аллен достала свои соли и провела флакончиком у нее под носом. Воспользовавшись заминкой, я поставил банку с пиявками на стол и двинулся из комнаты. Когда я закрывал за собой дверь, меня нагнал Фоули. Поймав меня под локоть, он шагнул вместе со мной в холл, чтобы удалиться от чужих ушей, и сказал тихо:

— Я хотел бы знать, почему вы считаете, что смерть Монтфорта не является самоубийством. — И уже более громко распорядился, чтобы я послал кого-нибудь к местному судье, сэру Джеймсу Уэстли, с просьбой немедленно прибыть в Хорсхит-Холл.

Исполнив его указание, я умылся в буфетной и, желая поскорее уединиться, вернулся под благодатную сень людской, где, к моей великой радости, никого не оказалось — остальные слуги были заняты на кухне. Я раздул угли в очаге, и, когда огонь уверенно запылал, сел в кресло с высокой спинкой и закрыл глаза, размышляя над необычными событиями, свидетелем которых я только что стал.

Почему я так уверен, что Монтфорт не покончил с собой? Почему Фоули считает, что вина за эту смерть отчасти лежит на нем? Абсолютно ясно, что сам он не стрелял в Монтфорта; и все же самоубийство, вызванное расстройством из-за крупного проигрыша, не объясняет того, что я увидел в библиотеке. Интересно, что собирался огласить Уоллес, когда Роберт прервал его? Кстати, и вел он себя отнюдь не как любящий сын. Его обуревал скорее гнев, чем горе. Итак, если Роберт и все остальные, похоже, склонны думать, что Монтфорт совершил самоубийство, я абсолютно убежден в обратном.

Я все еще рассуждал сам с собой, когда, спустя несколько минут, в людскую пришла Констанция с пинтой портера и куском мясного пирога, которые прислала миссис Каммингз, дабы приободрить меня. Работники кухни были поражены известием о смерти хозяина, но плакать о нем не стали: он не пользовался любовью у слуг. Я тоже не испытывал сожаления. Хотел только поскорее прийти в себя после пережитого и забыть ужасный труп. При виде милого личика Конни и легкой закуски, что она мне принесла, я улыбнулся.

— Констанция… мой добрый ангел… какой приятный сюрприз, — с искренней радостью воскликнул я.

Она отвечала на мой комплимент улыбкой — более лучезарной, чем обычно.

— Что-то не так? — спросил я.

— Опять влетело от миссис Каммингз. После событий сегодняшнего вечера она как с цепи сорвалась. Обвиняет меня в том, что я разбила хрустальную солонку и не признаюсь в этом.

— Ничего, скоро сменит гнев на милость. У нее доброе сердце.

— По мне, так она настоящая мегера. Хорошо хоть я не видела того, что пришлось наблюдать тебе, Натаниел.

— Да уж. Труп — зрелище не из приятных. Меня оно потрясло до глубины души. Ужасы той комнаты, кровь, пиявки… этот кошмар я никогда не забуду. Потрогай мой лоб. По-моему, у меня жар.

Констанция со смехом поставила поднос на стол.

— Ты, конечно, жуть что пережил, но сейчас у тебя вид совсем не больной. Уверена, никакого жара у тебя нет. — Она замолчала, с насмешкой во взоре рассматривая мой лоб. — Откуда у тебя шрам?

— Который?

— Ну как же? Я вижу только один. — Она нежно, как я и надеялся, коснулась пальцем моего лба.

— Ах да. Это долгая история. Она тебя утомит…

— Расскажи, иначе, клянусь, я сильно рассержусь!

— Что же, вкратце дело было так. Несколько лет назад я неторопливо ехал в Лондон в дилижансе и вдруг в заднее окно увидел, как из леса выскочили человек десять разбойников и бросились к нам. Они были вооружены до зубов. — Я выдержал паузу, будто актер в театре. Глаза Констанции округлились, как блюдца. — Я не предупредил тебя, что это очень страшная повесть?

— Не томи, Натаниел, рассказывай.

Серьезно глядя в ее горящие нетерпением глаза, я продолжал — поначалу нарочито медленно, постепенно переходя на скороговорку, дабы привести ее в неистовство (во всяком случае, я к этому стремился).

— Возница ничего не замечал, остальные пассажиры спали… Не желая будить их и поднимать тревогу, я прыгнул из окна на лошадь скачущего сзади форейтора… подхлестнул остальных коней и оторвался от бродяг, но один из них все же успел ударить меня рукояткой револьвера.

Я все так же серьезно смотрел ей в глаза и вдруг, не выдержав, широко улыбнулся.

Констанция игриво чмокнула меня в щеку.

— Ох и мастер ты сказки рассказывать, Натаниел Хопсон. Все шутишь со мной. Десять разбойников. Так я тебе и поверила. Выдумки все это.

Я пожал плечами, признавая свое поражение.