Читать книгу "Бандиты - Элмор Леонард"

– Креветки с пивом?

– Наверное, я больше не буду встречаться с отцом. Никогда. Как Амелита?

– Все в порядке. Что случилось?

– Мне нужно поговорить с тобой. – Голос у нее был вроде бы прежний, но в нем чувствовалось напряжение, словно Люси с трудом сдерживала дрожь. – Привези Амелиту, если тебе не трудно… Я дома, у мамы, Одубон, сто один, по ту сторону парка.

– Я знаю это место. Ты там одна?

– Со мной Долорес, наша экономка… Приезжай поскорее, только не на катафалке. Будь поосторожнее.

– У меня есть машина, – сказал он. Немного подождал и произнес, впервые к ней так обращаясь: – Люси!

– Да?

– Сейчас мы приедем.

6

Люси провела Джека по коридору, увешанному какими-то расплывчатыми портретами и заключенными в рамку снимками карнавальных празднеств, через залы и столовые – затемненные, строго официальные – на застекленную террасу, изображавшую из себя уголок тропического леса. Обои украшал золотисто-зеленый рисунок из банановых листьев, стоявшие на полу гигантские зеленые пальмы и папоротники в кадках жадно поглощали свет, ротанговую мебель украшали зеленые же подушки, под потолком вращался вентилятор, а за дымчатым стеклом бара приветливо мерцали ряды бутылок. На низеньком кофейном столике стоял стакан шерри. Люси, одетая в белую блузу, широкие бежевые брюки и сандалии, была тиха и приветлива. Предложила Джеку самому налить себе выпить – он выбрал водку, бросил в стакан несколько кубиков льда, – дважды переспросила, не голоден ли он, ведь Долорес будет готовить ужин для Амелиты и могла бы заодно накормить и его.

Джек отказался. Люси сообщила, что Долорес успела сегодня побывать в церкви. Долорес, добавила она, с незапамятных времен ходит в негритянскую баптистскую церковь на Эспланаде. Долорес научила ее протестантским песнопениям. Мама даже вздрагивала, когда они принимались распевать псалмы на два голоса. Джек, отхлебнув глоток, внимательно посмотрел на свою собеседницу:

– Так вы больше не монахиня?

– Теперь уже нет, – ответила она.

– А я называл вас «сестра».

– Назвали пару раз.

– Теперь вы говорите по-другому. Она улыбнулась, недоумевая.

– В смысле, не так, как днем.

– Дайте мне попробовать это, – попросила она, указывая на его стакан. Джек протянул ей стакан с водкой, она осторожно отпила, проглотила, выпятив прелестную нижнюю губку. Разочарованно покачала головой: – Нет, водку я все равно пить не могу.

– Вы хотите заново все попробовать?

– Вернувшись в Новый Орлеан, я сразу позвонила маме, попросила телефон ее парикмахера. Целый год готовилась к этому и наконец решилась сделать себе перманент. Думала: завью волосы мелкими колечками, полностью сменю имидж. Мне казалось, надо как-то собирать себя из кусочков. Договорилась с парикмахером. И, только сидя в кресле и глядя на свое отражение в зеркале, я поняла: перманент – это не то.

– В каком смысле?

– В смысле – он мне не нужен. Я и так уже стала другой. Вы же сказали, я даже говорю по-другому. То есть я уже не тот человек, каким была год назад, да что там, даже сегодня днем. Я меняюсь. Сейчас я еще не такая, какой должна стать.

Она сидела на расстоянии вытянутой руки и казалась теперь Джеку не такой высокой, как днем, в туфлях на каблуках.

– Это вы правильно решили, – похвалил он девушку. – Вам так лучше, без перманента. – Помолчав с минуту, он добавил: – Когда я вышел из «Анголы», я думал первым делом одеться понаряднее и прямиком в бар «У Рузвельта», точно и не отлучался никогда. Но вышло по-другому. Был у меня приятель, Рой Хикс, освободился вместе со мной. – Джек невольно улыбнулся, вспоминая. – У него была такая манера: уставится на тебя, вроде ничего особенного, но чувствуется – он словно спрашивает, готов ли ты к смерти. А ростом невелик.

Люси улыбнулась ему в ответ, но улыбка тут же погасла:

– Вы же сказали, что дружили с ним.

– Ну да. Рой научил меня вести себя в тюрьме. Нет, на меня он так не смотрел, этот взгляд он приберегал для парней, которые цепляли его, забывали свое место, понимаете?

– Думаю, да.

Джек снова улыбнулся, заранее смакуя свой рассказ. Он видел, что губы Люси вновь готовы к улыбке, он был уверен, что сумеет ее повеселить. Это придавало ему уверенности. Перед этой девушкой можно и покрасоваться, эта роль была ему приятна и естественна. Вместе с тем он чувствовал, что ей можно рассказывать обо всем.

– Добрались мы до Нового Орлеана, и Рой заявил, что у него тут есть дела и что я должен ему помочь. Взяли такси и поехали в район новостроек – в пригороде, знаете? Подходим к двери, Рой барабанит кулаком – да, забыл сказать, Рой Хикс был в свое время копом, но об этом нужно рассказывать отдельно.

– Как он попал в тюрьму?

– Я же говорю – об этом надо рассказывать отдельно. Тоже неплохая история. Так вот, мы стучим, нам открывает чернокожий, на вид вроде знакомый. Нас он к себе не звал, но как увидел, отступил в сторонку. Мы вошли, там сидят еще трое чернокожих. Я уже потом выяснил, что это был притон наркоманов. Черт, думаю, что я тут делаю, а Рой говорит чернокожему, который заправляет заведением: «Малый, руку давай», но тот не хотел пожимать Рою руку. Тут я наконец сообразил, где видел этого парня: он тоже был в «Анголе», его выпустили за полгода до нас. В тюрьме он собрал перегонный аппарат и варил зелье из всего, что под руку попадется – из фруктов, риса, изюма. Жуткое пойло. Ничего, покупали, и Рою доставалась половина прибыли – он вроде как выдал этому парню лицензию. – На лице его слушательницы вновь проступило недоумение, и Джек пояснил: – Рой заправлял нашим отделением. Отделением общего режима. – Как ей объяснить? – В общем, в тюрьме так заведено. Ну и вот, Рой говорит ему: «Малый, руку давай», и еще пару раз повторил, пока тот наконец не протянул ему руку, а Рой вывернул ему руку, завел ее за спину и вытащил у парня из штанов пушку. Те трое уставились на нас, а Рой выкручивает парню руку и объясняет: он-де остался ему должен, когда вышел из тюрьмы, а с тех пор на должок набежали проценты, так что теперь с него причитается две штуки баксов. Тот говорит: «С ума, что ли, сошел, это же тебе не тюряга, здесь играют по другим правилам», а Рой говорит: «Мои правила еще никто не отменял, гони монету». – Он и голоса не повышал, ничем ему не угрожал, но парень выложил-таки денежки.

– Потрясающе! – пробормотала Люси.

– Может, парень и задолжал Рою несколько баксов, но вообще-то это было вымогательство, а то и грабеж, ведь револьвер-то перешел к Рою. Мы сели в машину, и я спросил Роя, не свихнулся ли он часом. Он сказал: «Когда падаешь с велосипеда, главное – тут же сесть на него и ехать дальше». Я возразил: «Свалиться-то мы свалились, но, по мне, ограбить притон – вовсе не значит вернуться к прежней жизни». Ведь ни один из нас никогда раньше не промышлял вооруженным грабежом. Рой на это: «Велика разница, какой закон нарушить? Что кража со взломом, что вооруженное ограбление – фраером тебе уже не быть, верно?» Я ответил ему, что я-то как раз хочу вернуться к нормальной жизни. «На тебе на разживу», – сказал он, отмусолил тысячу долларов – ровно половину этих денег – и отдал мне.