Читать книгу "Черный мерин - Андрей Кивинов"

Я так и не вышел из-за куста. Утерев сопли, побрел к мустангу. Общаться с президентом салона мне расхотелось. Но обещаю, тетушка, что тот домовой, который пугал тебя, еще вернется… Ждите, Игорь Борисович, кровавых пятен!

Согреваемый подобными бредовыми мыслями, я завел мустанга и, в последний раз посмотрев на место, где прошло мое детство, убрался прочь.

…Родители вернулись из отпуска через две недели. Добровольно поведать им о чудо-сделке я так и не смог. Рассказали студенты, приехавшие после каникул и вместо знакомых тетушкиных стен узревшие незнакомого молдованина Папаяну. Отец молча хотел меня застрелить, но, слава Богу, ружье осталось в деревне. Мама ограничилась истерикой и стаканом валерьянки.

– Не плачь, папа, не плачь, мама… Найду я джип. И не простой, а тюнинговый… В крайнем случае – заработаю на другой.

Я подсчитал: осталось всего двадцать четыре года и восемь месяцев…

* * *

– Давай выпьем за женскую логику. Нет ничего совершенней! Четкая, взвешенная позиция, трезвый взгляд, короче, полная победа души над разумом…– Егор приподнял бутылку и, не чокаясь, словно на поминках, отхлебнул пива.

Я не стал уточнять, к чему мой друг помянул женскую логику, но тост поддержал, тоже сделав пару глотков.

– Сейчас поясню,– Егорка продолжил мысль.– В один офис влетают два ухаря в масках и с обрезами. Сейф забирать. В офисе – три мужика и тетка. Ухари, как полагается, палят в потолок и орут, чтобы все легли на пол и боялись. Мужики без лишних вопросов ложатся. Пол грязный, но жизнь дороже. А баба не ложится! Ей команду повторяют: типа, слышь, курица, давай-ка мордой в линолеум!.. А она им так жалобно: «Простите, а можно я на стульчик присяду?.. У меня колготки новые, боюсь порвать, если лягу!» Прикинь, Тема, ей картечь в башню светит, а она про колготки думает!..

– И что, разрешили?

– Ага. Вошли в положение… Самое смешное, она про этот момент через три минуты уже забыла. Когда мы ее допрашивали, даже не вспомнила. А через пару месяцев ухарей отловили, один про эти колготки и рассказал. В итоге – еще один эпизод им доказали. То есть – плюс на выходе! Молодцы, бабы!..

– Просто колготки дорогие,– кисло возразил я. Мне не хотелось развивать эту тему. Настроение не то. Нет чтоб о поэзии поговорить, а то опять о бабах…

Егорка, чувствуя это, тоже не стал. Он замолчал и достал сигарету.

С момента бездарной потери земельного участка минул уже месяц. Никаких положительных эмоций он мне не принес. «Виктора Степановича» объявили в международный розыск, но с тем же успехом могли объявить в розыск самого Господа Бога. Меня еще раз вызывали в милицию, на сей раз в следственный отдел. Я поначалу обрадовался, думал, нашелся мой внедорожничек, а оказалось – для выполнения каких-то формальностей. Девочка-следователь объявила, что признала меня потерпевшим, и теперь у меня появились ряд прав и обязанностей. Например, заявлять ходатайства и приносить жалобы.

– А нельзя ли ущерб возместить?..– осторожно поинтересовался я.

– Можно,– кивнула милицейская барышня.– В процессуальном порядке. После того, как преступники будут найдены.

– А «до»?..

– Тоже можно. Если найдете их сами. Без процессуального порядка.

Еще я спросил, вызывался ли Игорь Борисович и что он сказал следствию.

– А кто это?..

Больше я ничего не спрашивал. Подписался, где велели, и тихо удалился из кабинета с разбитыми стеклами, осыпающимся потолком, перманентной плесенью и шустрыми рыжими муравьями. Наверное, они и будут искать несчастного «Виктора Степановича».

Плесень и муравьи…

– Ничего удивительного,– прокомментировал мой визит Глазунов.– Какой смысл его вызывать? Только время тратить. Или ты думаешь, повесточка в милицию человека рассудка лишает?.. Не лишает.

Сегодня вечером он позвонил и пригласил на психотерапию. Душа моя по-прежнему требовала успокоения, и я вышел во двор. Мы обсудили последнюю игру «Зенита», политическую ситуацию на Украине, гороскоп на неделю, урожайность картофеля,– короче, насущные мужские вопросы. После Егорка затронул женскую тему. Но душа не успокаивалась. Да и с чего бы ей успокаиваться? Люди жизнью рискуют из-за каких-то колготок, а уж сто тридцать тысяч условных единиц… Никто душу не успокоит, даже Кашпировский и доктор Курпатов вместе взятые.

– Уже месяц прошел,– напомнил я,– ты говорил, его могли поставить на учет.

Егорка понял, о чем я.

– Могли… Перебив номера.

– А как про это узнать?

– Если по Питеру – в управлении нашего ГАИ. Это, в принципе, несложно. Но сомневаюсь, что его здесь рискнут регистрировать.

– А если не по Питеру?..

– Тогда в столице-матушке. В информационном центре. Я могу отправить запрос, но ответ придет через месяца два-три. Или вообще не придет.

– Почему?

– А куда им торопиться? Это ж не их джип…

Егорка проводил взглядом фигуристую дамочку. Семьянин, а в сторону посматривает.

Я скис окончательно. Действительно, ведь, не их это джип.

– Надо Толика попросить… Он за пару дней справится. Он нам уже помогал.

– Какого Толика?

– Вялого. Какого же еще? Не Чубайса же…

– А причем здесь Вялый? И потом, он же здесь уже не живет… Я его года два не видел. Думал, переехал.

– Правильно, не живет,– подтвердил Егорка, поставив под скамейку пустую бутылку,– но не переехал. Он теперь в Интернете обитает. Пошли, озадачим его.

– Прямо сейчас?

– А чего оттягивать? Пока настрой есть,– Глазунов решительно поднялся.

Вялый, или Анатолий Завьялов, учился с Егоркой в одном классе и тоже жил в нашем дворе. В детстве мы дразнили его Завялым, потом просто Вялым. После школы он поступил в университет, увлекся информатикой. Закосил от армии по какой-то болячке. «Ботаник», одним словом. Жил он с бабкой, родители разбились лет пять назад, когда возвращались с дачи. Я действительно не видел Толика два последних года и считал, что он переехал в другой район. Женился там, или еще что. Иначе б мы должны были хоть раз, но встретиться.

– У тебя деньги есть? – Егорка задал хороший вопрос.

– Сотня. Бензиновая. В смысле, казенная.

– Казна подождет. Пузырь надо купить. Лучше коньяка.

– Не хватит. В нашем гастрономе дешевле ста пятидесяти нет.

– А на фиг нам гастроном? Пошли.

Егорка направился в соседний двор. Через пять минут мы стояли у бронированной подвальной двери, украшенной грозной табличкой: «Не входить! Опасно! Проводятся испытания!» Табличку дополнял портрет Чубайса, дабы у посторонних не возникало никаких вопросов, что там испытывают. Чубайса испытывают. Электричеством…