Читать книгу "Семь божков несчастья - Фаина Раевская"

— Видать, что-то у тебя с головой после взрыва приключилось.

Вероятно, Лизка была права, потому что до этой минуты мое сознание пребывало в счастливом забытьи относительно случившегося в пещерах. При упоминании о взрыве я, что называется, вспомнила все, и помрачнела:

— Что мне следует помнить?

— Ну, как же! — оживилась Лизавета. — Мы сегодня едем в антикварную лавку.

— Зачем?

— У тебя все-таки точно что-то с башкой произошло. Или ты не с той ноги встала.

— Не с той ноги встала, говоришь? Да я вообще не с той ноги родилась, раз имею дело с тобой! Напомни, будь любезна, о чем речь.

Подруга с таким видом закатила глаза, словно я и вправду страдала хронической амнезией. Но что странно — я ведь по-настоящему не помнила, с какой целью мы направляемся к антиквару! Состояние памяти здорово обеспокоило, поэтому я в волнении уточнила:

— Мы о чем-то договаривались?

Лизка просверлила меня строгим взглядом, я его стоически выдержала, и тогда подруга будто нехотя призналась:

— В принципе нет.

Вздох облегчения непроизвольно вырвался из моей груди, а Лизавета тем временем продолжила:

— Но после ночи, проведенной без сна, я решила начать расследование именно с визита к антиквару, потому как нэцке не дает мне покоя. Ты ведь помнишь, что мы все-таки беремся за это дело?

— Это я помню… — сокрушенно вздохнула я, жалея о собственной слабохарактерности. Вчера, когда мы возвращались из Киселей, Лизавета составила примерный план действий, но к тому моменту действие баб-Шуриного эликсира закончилось, и я откровенно дремала. Впрочем, Лизка, увлеченная разработкой тактики и стратегии предстоящего расследования, этого не заметила. Я послушно кивала, соглашаясь со всеми предложениями, хотя смысл их понимала слабо.

— Так вот, дорогая моя, мы посовещались, и я решила: найденную нэцке следует отнести антиквару. Он ее оценит, ну, и если повезет, удастся выудить из оценщика кое-какую полезную информацию. Коль вещь окажется ценной, выясним, кому она принадлежала, кто ею интересовался, зацепимся за какую-нибудь ниточку и размотаем весь клубок! Одним словом, дел у нас масса! Хорошо бы обзавестись собственным средством передвижения, а то ведь расследование — дело хлопотное, затратное! На такси да на общественном транспорте не наездишься. А вдруг придется за кем-нибудь следить? А он на машине? Представляешь, объект на колесах, а мы на трамвае?

Каждой клеточкой я ощущала, как расследование уже затягивает меня в свои сети, будто липкая паутина доверчивую муху. Жертва, как правило, обреченно кладет голову на плаху злодея, я же попробовала сопротивляться, впрочем, совсем не веря в положительный исход сопротивления.

— И где же мы возьмем собственное средство передвижения? — задавая вопрос, я старательно изучала угол кухни, куда мы к тому моменту переместились. Прожорливая Лизка с завидным аппетитом поглощала яйцо, зажаренное в куске белого хлеба, и запивала все это свежесваренным кофе (дорогим, между прочим!). Хоть я и делала вид, что не понимаю Лизаветиных намеков, но понимала прекрасно, о чем идет речь.

Дело в том, что в гараже у папеньки уже который год томится жеребец далеко не первой свежести, но зато шестой модели по имени «Жигули». Папа, заядлый автомобилист в прошлом, после переезда в деревню вдруг решил, что стальной конь в деревне много уступает обычной лошадке, справил доверенность на мое имя и взвалил бремя заботы о полуторатонной груде железа на мои плечи. Я исправно платила вмененные государством налоги, раз в год проходила ТО (хотя с каждым разом делать это становилось труднее и требовались все большие затраты), но использовала машину не чаще одного раза в год, когда требовалось перевезти папины заготовки из деревни в город.

Сейчас Лизка чересчур прозрачно намекала на допотопный «жигуль», а я упрямо делала вид, что внезапно отупела — после взрыва, не иначе! — и намек совсем не понимаю. Тогда подруга перешла к более решительным действиям:

— Витка, настало время оседлать твоего Боливара.

— Он не выдержит двоих, — обреченно возразила я. Лизка быстро смекнула, что крепость пала и тоном маршала Жукова, посылающего армию на подвиг, приказала:

— Собирайся! У меня уже пятки зудят от нетерпения. Кстати, надо бы вину снять с наших душ, а то я до сих пор не могу отделаться от ощущения, что это мы убили парней…

Словом, очень скоро мы с подругой тряслись в моем Боливаре по дороге в известный антикварный магазин.

— Стой, — внезапно скомандовала Лизавета.

Я послушно затормозила на обочине против городской церкви и с непониманием уставилась на подругу.

— Давай сперва в церковь зайдем, — с серьезным видом пояснила она. — Попробуем грех с души снять.

— Каяться будем? — деловито осведомилась я.

— Подождем покуда. Для начала свечки за упокой убиенных поставим.

— Может, выясним, убили их или они сами умерли? А то там, — я подняла палец вверх, указывая на потолок машины, за которым предполагалось наличие неба, — путаница получится.

— Разберутся. Мы же просто поставим за упокой, без объяснения причин.

Я заперла автомобиль, и мы ходко потрусили к церкви. Попадавшиеся по пути мужчины столбенели при виде Лизаветы и дружно роняли свои челюсти. Впрочем, Лизку, избалованную вниманием сильного пола, это ничуть не смущало — она гордо несла свою роскошную фигуру в храм божий.

У кованых ворот тусовались перманентно пьяные личности, сильно смахивающие на бомжей. Один, слепой, должно быть, потому как стоял в черных очках с протянутой рукой и просил «на лечение», заметив Лизавету, поперхнулся жалостливыми словами и тоже малость остолбенел. Из чего я сделала вывод, что чудо исцеления от слепоты случилось, и сотворила его моя подруга. Гордость немедленно заполнила всю меня с головы до ног, и я не без трепета преодолела три ступеньки, ведущие в храм.

К счастью, служба уже закончилась. Народу внутри церкви было немного: в основном служки да несколько бабулек в белых платочках. Они окружили высокого бородатого батюшку, изнурённого бесконечными постами до такой степени, что безразмерная риза едва сходилась на его внушительном чреве, и о чем-то с ним таинственно перешептывались.

Лизка практически строевым шагом направилась почему-то именно к этой группе, вместо того чтобы тихонько купить свечи в церковной лавке справа от входа, быстренько поставить их перед какой-нибудь иконкой и незаметно удалиться. Я следовала за подругой на почтительном расстоянии, а когда она приблизилась к батюшке, и вовсе замерла перед иконой и принялась усердно креститься.

— Здрасте, святой отец! — гаркнула Лизавета, выказывая безразмерную радость от встречи с духовным лицом.

Старушки разом вздрогнули и оглянулись. Лизка улыбнулась и им, но они почему-то испуганно осенились крестом, после чего неслышно удалились, оглядываясь на каждом шагу.