Читать книгу "Анекдот о вечной любви - Фаина Раевская"

— Я тебе потом все объясню, — пообещала я коллеге, — а теперь пора. Главное, не нарваться на Зиночку. Ты, кстати, как мимо нее проскочил?

— Как, она тоже здесь? — в свою очередь озадачился Петруха.

— А где ж ей еще быть, раз здесь ее рабочее место.

— Да-а? А как же там? — последовал замысловатый жест рукой в воздухе, который остался непонятен для моего больного разума.

Я нахмурилась:

— Что такое «там»? Там — это где?

— У Шерлока в офисе. По-моему, Зиночка там вполне на своем месте, — плотоядно облизнулся Петруха.

Все ясно: любвеобильный коллега при имени Зиночка сразу видит образ красотки Ьарби из приемной Геннадия Петровича. Вспомнив о Мужчине Моей Мечты, я слегка пригорюнилась и, сочувственно погладив Петруху по руке, молвила:

— Мой бедный друг, твое либидо мешает твоей умственной деятельности! Ну ничего, это пройдет…

— Не приведи господи! — истово перекрестился Петька на капельницу. — Пошли, что ли, Василь Иваныч? Неуютно тут как-то…

И мы пошли. Впереди верный ординарец Петька, а позади, согласно теории знаменитого красного командарма, Чапай на лихом коне, то есть я с беспрестанно спадающими штанами.

Вскоре я поняла, каким образом Петьке удалось проскочить незамеченным мимо бдительной медсестры: на посту никого не было, только одинокая настольная лампа освещала рабочее место Зинаиды. Зато из-за приоткрытой двери сестринской комнаты отдыха доносился мощный храп. Переливчатый, с замысловатыми руладами…

— В синкопе пиццикато на четверть запаздывает, — с умным видом изрек Петр после того, как примерно с полминуты послушал соло в исполнении Зинаиды.

…Второй раз нарушать Уголовный кодекс Петьке не пришлось. В приемном покое, к счастью, все были заняты вновь прибывшим больным — синеньким мужичком в видавшем виде пальтишке, рукав которого насквозь пропитался кровью. Несмотря на это печальное обстоятельство, дядька энергично размахивал руками и, как мог, отбивался от обступивших его врачей, медсестер и медбратьев. В эту минуту им всем было явно не до нас, никто не обратил внимания на странную парочку, по-шпионски втихомолку покидающую больницу.

Как оказалось, Петруха проявил невиданную, но похвальную рыцарскую дальновидность: его собственный «жигуль», ровесник Куликовского сражения, внезапно захворал, потому Петька позаимствовал у какого-то своего приятеля железного коня, не менее древнего, но пока еще более или менее здорового, по имени «Москвич». В машине я со всеми подробностями поведала Петрухе о ночном пришельце. Коллега внимательно выслушал, но удивленным не выглядел. Наоборот, он сосредоточенно кивал, пока я говорила, а когда рассказ мой подошел к концу, удовлетворенно заметил:

— Быстро работают, молодцы! Вась, а ты вообще как… В смысле самочувствия? Голова не болит?

— Опомнился, — проворчала я. — А насчет самочувствия я тебе так скажу: одно копыто я уже отбросила. Если мы срочно ничего не предпримем, второе откинется само!

Пророчество мрачноватое, но — оно недалеко от истины. Я внимательно посмотрела на медный профиль приятеля и, холодея от предчувствий, задала вопрос, не дававший мне покоя последние полчаса:

— Петя, ты ведь знал, что меня хотят убить?

— Знал, — не стал спорить Петька. Я ожидала продолжения, каких-то пояснений, но их не последовало: приятель молчал, сосредоточенно глядя на ночное шоссе. После недолгих сомнений было решено применить в отношении коварного друга оружие массового поражения — я разревелась в голос. Не так чтобы по правде, но с чувством, с толком, с расстановкой. Ординарец сразу заволновался:

— Василь Иваныч, завязывай с мокрым делом, слышь?! Не люблю я этого!

— Ты знал — и не сказал, не предупредил…

Друг называется! — судорожно всхлипывала я, причем уже вполне серьезно.

— Да не знал я, не знал! Я потом уже понял, когда все случилось…

— Это как так?

— Да так! Помнишь, в автобусе я хотел тебя шантажировать? Ну, типа, если бы ты была замужем и все такое…

— Конечно, еще бы не помнить, — давешняя обида присоединилась к свежей, и я зарыдала с удвоенной силой.

— Да не реви ты, ей-богу! — разозлился Петруха. — Слушай дальше. Я камеру-то в карман куртки спрятал, а глазок видоискателя в дырочку для пуговицы просунул. Все, как Шерлок Петрович советовал. В автобусе давка была, ну, и камера-то возьми да и включись! Впрочем, — смутился приятель, — может, я сам забыл ее выключить. Техника незнакомая… Короче, уже дома я просмотрел отснятый материал…

Петруха снова умолк. Не то выдерживал театральную паузу, не то проверял мою нервную систему на прочность. Только напрасно это, мамой клянусь! Я нынче на голову стукнутая, так что терпения у меня совсем нету. Его у меня и при здоровой-то голове не шибко много… В общем, двинула я Петеньке по его богатырской спинушке, чтоб впредь не повадно ему было издеваться над больным человеком, который дважды за день стал жертвой покушения.

Экзекуция оказала на Петруху благотворное влияние — слова из него посыпались со скоростью пулеметной ленты. После литературной обработки и некоторой цензурной правки выяснилось, что за несколько мгновений до несчастного случая за моей спиной отирался молодой мужчина. Детина, жлоб, по словам Петьки.

— Понимаешь, Вась, я сразу обратил на него внимание еще там, в автобусе, — повинился Петька. — Очень уж он не походил на пассажира общественного транспорта. Даже по приблизительным, грубым прикидкам, упакован он тысяч на пять-семь баксов. Такому самое место в салоне «мерса» или «Ауди», на худой конец. И рожа у него, прошу заметить, глумливая.

— Ну, допустим, у тебя рожа тоже не крем-брюле, — заметила я, имея в виду чисто мужское украшение под Петькиным глазом.

— У меня это временное явление, а у него пожизненное, — припечатал приятель и, тяжко помолчав, глухо произнес: — В ментовку идти надо, Василий! К Кольке Зотову. Молодой следак, но талантливый — страсть. У него нюх, как у собаки. И глаз, как у орла.

Предложение друга меня почему-то здорово разозлило.

— Да пошел ты со своим Зотовым!!! — рявкнула я так, что Петька даже подскочил на водительском сиденье. — Дружкам твоим, известное дело, труп нужен. А так — нет тела, нет дела! А я не хочу смотреть на свое прекрасное тело в виде трупа. У меня, между прочим, Клеопатра на руках и папа старенький в деревне под Рязанью! Да и что мы можем твоему Зотову предъявить? Манию преследования? Мол, товарищ… Кстати, кто он по званию?

— Старлей…

— Ага, товарищ старший лейтенант, мы тут ехали в автобусе, и морда одного мужика нам не глянулась! Натурально, подозрительная морда. А еще он рядом отирался в своих дорогих одеждах, после чего Василиса Ивановна из автобуса вывалилась. Даже запись с камеры — еще не доказательство. Болтался парень позади, так ведь толчея какая была! Хрень все это, Петенька!