Читать книгу "Любимец Бога - Вадим Тарасенко"

— О чем?

— Об испытании ракетоплана «Х-3».

— Ох, совсем забыл. — Кедрин посмотрел на наручные часы: — Три с половиной часа тому назад должны же были испытывать «Х-3». В пять утра по московскому. Докладывайте, — кивнул он своему секретарю.

— Через сорок минут после старта, набрав восемьдесят процентов тяги ядерного двигателя, ракетоплан взорвался.

— Черт. Уже третий. Опять будут в ООН орать про загрязнение окружающей среды. Особенно китайцы.

— Ясное дело, — сказал Северский. — Разработку нашего нового ракетоплана они воспринимают как демонстрацию того, что просто так мы Дальний Восток им не отдадим.

— К счастью, система блокировки ядерного реактора успела включиться, — вновь заговорил секретарь. — Так что полиграфитом реактор залить успели. Поэтому разлет плутония минимален. Завтра на орбите уже будут два наших «мусорщика». По предварительным оценкам, радиационный фон — треть от фона в годы активного Солнца.

— Что с экипажем? — Кедрин отвернулся от секретаря и стал смотреть в окно.

— Штурман погиб при катапультировании. Пилот катапультировался успешно.

— Подождите. Если они взорвались при наборе тяги ядерным двигателем, то это было уже на орбите.

— Так точно, — подтвердил секретарь. — Пилот катапультировался в открытый космос.

— Уж лучше бы он сразу погиб. А так протянет три-четыре часа, а потом или замерзнет, или на солнце... Эх... Эвакуировать-то его мы не сможем. Он еще жив? — Кедрин снова посмотрел на часы: — Да нет, не должен.

— Никак нет. Пилот жив, господин директор.

— Что?!

— Так точно. Через приблизительно два часа полета в открытом космосе на своем кресле пилот Борис Ковзан умудрился столкнуться с американской орбитальной станцией «Ковчег», и американцы втянули его внутрь. Мы уже договариваемся о его транспортировке на Землю. Через неделю он будет здесь.

— Невероятно. — Кедрин переглянулся с Северским. — Вам не кажется, Игорь Николаевич, что один железный кандидат в любимцы Бога у нас есть?

— Так точно, кажется.

— Через час подготовьте мне подробный отчет по этому случаю, — обратился Кедрин к своему секретарю.

— Есть.

— А вы, Игорь Николаевич, берите в разработку этого Бориса Ковзана. Узнайте о нем все — где родился, кто родители. Где и как учился. Друзья, подруги. Словом, все. Его биографию вы должны через неделю знать лучше, чем биографию собственного сына. Вплоть до того, сколько раз в детстве он ходил на горшок. Ясно?

— Так точно, господин директор.

— Да и проверьте этого счастливчика на однофамильцев. Как тот случай с Хью Уильямсом из записки академика Хохлова.

— Я вас понял, господин директор.

— А теперь вернемся к нашим служителям церкви. Повторяю, мысль очень дельная. И надеюсь, ты понимаешь, что церковный чин в данном случае ничего не значит. Тут нужен другой критерий.

— Я понимаю, господин директор. И по-моему, существует четкий критерий именно для служителей церкви.

— Какой же?

— Неистовость, господин директор.

Глава 3НЕИСТОВЫЙ

Для любого народа в поисках верного исторического пути трудность одна — отличить Моисея от Сусанина.

Неизвестный

Луна. Море Дождей.

База «Восток» Объединенной Руси.

15 апреля 2190 года. Четверг. 10.12 по СЕВ.

Американцы были пунктуальны. Без десяти минут десять они запросили разрешение на посадку, а ровно в десять ноль-ноль компактный, изящный ракетоплан уже стоял на космодроме базы «Восток», красиво выделяясь серебристым телом на фоне серого лунного пейзажа.

«Наверно, с центральной базы "Вашингтон" прилетели, — наблюдая на экране монитора за ракетопланом, подумал Богомазов. — Что ж, Семен Петрович, принимай незваных гостей». Он проследил, как высланный с базы вездеход принял на борт пассажиров американского ракетоплана, после чего сел в лифт и спустился на нулевой этаж для встречи американской инспекции.

Американцев было трое. Богомазов узнал долговязого американского лунного атташе и, улыбнувшись, протянул ему руку:

— Здравствуйте, господин Питсроу. — Начальник базы «Восток» великолепно знал английский язык, но придерживался принципа — на своей территории разговаривать на родном языке.

— Здрафствуйте, господин Богомазов. — Американец широко улыбнулся и крепко пожал протянутую руку.

Затем жестом показал на стоявшего слева от него молодого, не старше тридцати лет, парня:

— Генри Лоуренс.

В правой руке американец держал черный кейс. «Этот наверняка технарь. Он-то и будет обследовать базу». Богомазов, улыбаясь, пожал протянутую руку:

— Семен Петрович Богомазов.

— Мисс Дороти Маккейб... translator[1]. — Питсроу жестом указал справа от себя.

— Переводчик Дороти Маккейб. — Стройная, высокая блондинка первая протянула руку Богомазову.

Рукопожатие было твердым, мужским. Говорила она без акцента, низким грудным голосом.

«Красивая, стерва. Интересно, она спит с Питсроу?»

— Очень приятно, Семен Петрович Богомазов.

Американцы были одеты по последней лунной моде — голубая курточка на молнии и брюки со множеством карманов. Штанины брюк заправлены в высокие армейские ботинки.

— Господа, может, перекусите после дороги?

Мисс Маккейб своим чарующим голосом тут же перевела.

— O, no, no. — Лунный атташе энергично затряс головой. — Thank you, but we recently lunched on «Washington».

— Спасибо, но мы недавно позавтракали на «Вашингтоне», — перевела американка, очаровательно поджав свои чувственные губки, показывая, как она сожалеет, что не может оценить гостеприимство русичей. — Так что, если позволите, сразу приступим к делу, — продолжала она переводить слова Питсроу.

— Не смею возражать. Откуда начнем?

— Давайте сразу начнем с вашего сборочного цеха, — перевела мисс Маккейб пожелание лунного атташе.

— Со сборочного, так со сборочного. Прошу, господа. — Начальник лунной базы «Восток» указал на массивную стальную дверь.

Пройдя цилиндрический переход метров пятьдесят длиной, они вновь очутились перед закрытой стальной дверью. Богомазов набрал код. Тяжелая дверь бесшумно поднялась вверх. Сборочный цех встретил их гулкой тишиной. Залитое ярким светом ксеноновых ламп помещение было пустым. Ни одного человека. Посередине цеха размещалась стальная конструкция, чем-то похожая на гигантскую катушку ниток, поставленную вертикально. А в самом углу, нацелив на них огромную зеркальную параболическую поверхность, застыла другая конструкция, очень смахивающая на гриб. Зеркало — это шляпка «гриба», от которого протянулся длинный, метров пять, тонкий цилиндрический отросток — ножка.