Читать книгу "Кровь времени - Максим Шаттам"

Марион спрыгнула с кровати так стремительно, что закружилась голова; ей пришлось постоять у постели, пока головокружение не прошло. Осмотрела комнату, диван, кровать, ванную; спустилась вниз, в прихожую; задыхаясь, тщательно обыскала все закоулки, в любой момент готовая закричать и нанести удар по подозрительному объекту. Затем вернулась в прихожую и, убедившись, что телефон никуда не пропал, внимательно его осмотрела. Пока она еще недостаточно хорошо знала этот дом — трудно понять, поменялось ли местоположение еще каких-нибудь предметов. А интуиция подсказывала ей, что это именно так. Должна ли она немедленно позвонить в ДСТ? Дом пуст, никого нет, напрямую ей ничто не угрожает. Но кто-то побывал здесь, пока она работала в Авранше. Она заставила себя отдышаться; никто не сможет отыскать ее здесь, никто, она в безопасности, гарантированной ДСТ. Это их работа, они профессионалы, а значит, нечего бояться. Сердце мало-помалу стало биться с обычной частотой: замок не взломан — значит, в комнату проник кто-то из членов братии, кто-то, у кого есть ключ от дома. «Знаете что, это уже чересчур!»

Марион схватила телефонную трубку и набрала один из номеров, записанных сестрой Анной. Послышался певучий голос сестры Габриэлы.

— Сестра Габриэла, это Марион. Будьте добры, позовите сестру Анну!

Ее не заставили ждать долго — сестра Анна взяла трубку почти мгновенно.

— Здравствуйте! Чем могу вам помочь? Может быть, вы присоединитесь к нам за ужи…

— У кого есть ключ от моего дома? — спросила Марион.

— Что? Разве что-то случи…

— У кого есть ключ?

— Ну, у нас… то есть я хочу сказать — у братии. Здесь, в монастырских покоях, есть дубликаты от всех наших ключей. Большинство братьев и сестер пользуются ими ежедневно, чтобы передвигаться по аббатству. Здесь есть ключи от всех дверей, в том числе от разных построек, составляющих собственность монастыря, — как, например, от дома, в котором вы живете. В чем дело, Марион? Я чувствую, вы взволнованы. Что-то случилось?

Марион обдумывала ответ — она не ожидала услышать подобное.

— Марион?

— Да… нет, все в порядке… я… извините, у меня просто очередной приступ паранойи.

— Тогда вам стоит присоединиться к нам, мы…

— Нет, благодарю вас за приглашение, лучше отдохну дома. У меня есть чем заняться. Еще раз спасибо и спокойной ночи! — Она повесила трубку.

Любой член братии имеет доступ к ее комнатам… ну так что же, что из этого следует? Речь ведь не идет об определении личности подозреваемого, раз она больше не находится в центре заговора. Но кто-то проник к ней в дом и рылся в ее вещах!

«Сестра Анна или кто-нибудь другой, — предположила Марион, — чтобы убедиться, что у меня нет ничего представляющего опасность для меня самой… например, оружия… Она отвечает за мою безопасность. Вот и удостоверялась, что в припадке хандры я не выкину какую-нибудь глупость… Именно так я поступила бы на ее месте. А записка, загадка? Это игра… чья и с какой целью? Чтобы отвлечь меня, заставить думать о другом…»

Подобные рассуждения так и не убедили Марион. Слишком многое оставалось неясным, идеи бурлили в голове… Единственное, в чем она была уверена, — в разговоре с любым человеком ей следует держать язык за зубами. Будь то игра, придуманная братией, чтобы не выпускать ее из виду и помочь провести здесь время, или результат действий одного человека, преследующего собственные цели, — ей следует держаться в стороне, наблюдать и вступить в дело только в нужный момент.

Впрочем, это не мешает ей принять некоторые меры предосторожности. Стоит вызвать слесаря, как это тут же станет известно всему острову. Но она во всяком случае имеет право оградить свою личную жизнь от посягательств извне. Женщина убрала несколько вещиц с одноногого круглого столика в прихожей и стала двигать его к входной двери, пока он не стукнулся об нее. Тогда она выпрямилась и сделала глубокий вдох. Это гарантирует, что никто не войдет в дом, пока она сама находится внутри. Возможно, эта предосторожность и окажется излишней — ведь, если ей действительно что-то угрожает, круглый столик ее не спасет. В этом случае лучше тут же позвонить в ДСТ и дать им знать о возникшей проблеме. С другой стороны, если все происшедшее — результат действий, предпринятых другими людьми для ее же безопасности, тем более нечего бояться и эта импровизированная баррикада не имеет смысла. «Да, но она поможет мне — поможет спать спокойно. Хуже от нее не будет».

Марион так и не поужинала как следует. Провела большую часть вечера на диване, откуда караулила вход в комнату, время от времени рассеянно глядя в телевизор. Мысленно вновь и вновь возвращалась к дневнику Джереми Мэтсона: у него прекрасно получилось рассказать о бытовой стороне своей жизни, описать место, где он обитал, — этот когда-то роскошный, а теперь кое-как обустроенный вагон. Безо всякой скромности он писал о себе как о хорошем человеке и поверял бумаге свою грусть, ничуть не сдерживаясь, что удивляло Марион. Джереми поразительно точно подбирал слова, и это отражалось на восприятии текста. Почти сразу становилось понятно: в тексте нет и намека на желание автора показать себя в лучшем свете. Как признавался он сам, единственная его цель — поведать о драме, предвестники которой появились уже на первых страницах.

Недавние события несколько охладили читательский пыл Марион. Тем не менее любопытство возобладало. Кем был Джереми Мэтсон, если отрешиться от его собственного предисловия? Что он за человек? И какая мрачная история связана с погибшими детьми, над списком которых он, по собственному признанию, проливал слезы?

Марион придвинула к себе книгу в черном переплете, открыла бутылку джина, плеснула немного в стакан с апельсиновым соком и устроилась на мягком диване. За оконным стеклом один за другим гасли огни в засыпающей деревне. Она открыла рукопись и нашла место, где остановилась в прошлый раз.

11

Детектив Джереми Мэтсон был в Каире своим человеком не только благодаря профессиональным обязанностям. Он имел отличную репутацию и пользовался авторитетом у представителей местного европейского бомонда. Многие добивались его расположения. Как миротворец Мэтсон не знал себе равных. Мог удачно вмешаться в конфликт из-за уведенной любовницы, заставить забыть о том, как бакшиш[27]превратился во взятку, или просто вовремя снабдить человека точной и тщательно собранной информацией. Слава Мэтсона гремела по всем салонам, частным клубам, на приемах и званых ужинах. Его имя шептали на ухо отчаявшимся как последнее, поистине волшебное средство.

Однако по облику детектива никто не предположил бы, что он столь востребованный в обществе человек. Он не имел ничего общего с посетителями модных салонов, по внешнему виду больше походил на дикаря и вел подчеркнуто замкнутый образ жизни. Просители входили к нему на цыпочках, как будто не верили, что им придется просить этого непостижимого человека об услуге. Очередного клиента он всегда встречал одним и тем же косым взглядом, одаривал кривой ухмылкой и завершал разговор традиционным: «Посмотрю, что здесь можно сделать». А затем решал проблему с неподражаемым мастерством.