Читать книгу "Добрый убийца - Андрей Анисимов"

Петр Григорьевич вышел в коридор и остановился перед дверью с табличкой «ДИРЕКТОР Петр Григорьевич Ерожин». Петр Григорьевич открыл дверь и вошел в кабинет.

В его начальственном кресле сидела артистка Нателла Проскурина. Полюбоваться офисом после ремонта Ерожин не успел. Первый рабочий день частного сыскного бюро начинался с убийства.

8

— Давай, моя твоя жениться будем, — сказал Халит, поглаживая своей сухой смуглой рукой Дарьи Ивановну по спине.

Никитина резко перевернулась, приподнялась на постели и натянула простыню до подбородка.

— Ты думай, что мелешь?! Людям на потеху себя выказывать? Нечего сказать, молодые…

У меня уже внучка чуть замуж не вышла….

— Спать вместе хорошо?

— Стара я для невесты, — вздохнула Дарья Ивановна и улеглась на спину.

— Совсем ты даже не старый. Очень ты даже хороший. Сиська большой, крепкий. Как у девушка сиська. Для меня совсем даже молодой, — запротестовал Халит.

— Для тебя, старого черта, может и молодая. И откуда только силы берутся?! Не давал спать всю ночь. Тощий, сухенький, а до печенок достал. Зачем я, дура, тебя от простуды выходила? — сказала Дарья и зевнула.

— Давно женщина нет. Халит любви много скопил. Сегодня маленький часть отдал, — улыбнулся мусульманин.

— Уморишь, старый черт, если за тебя замуж соглашусь, — проворчала Дарья. — Ты сейчас после болезни, а в силу войдешь, каково?

Слишком неожиданным для Никитиной стало предложение о замужестве. Да и произошло все как-то быстро. Десять дней назад ударили крепкие морозы. Речку, что текла за лесом, сковал лед. Мусульманин отправился на подледную рыбалку. Проходя мимо ее двора, крикнул: «Готовь чугунок. Моя вернется, уха варить будем». "

Течением на речке намыло полынью, и Халит провалился в ледяную воду. Возвращался весь обледенелый. Дарья взяла соседа в дом, переодела в сухое белье, но было поздно. Халит застудился. Промокшего рыбака бил озноб, и у него поднялась высокая температура.

Никитина оставила Халита у себя и неделю ходила за ним. Температура спала. Вчера больной попил чаю и долго ворочался.

— Чего маешься, не спишь? — спросила Дарья. Халит не ответил.

Минут через пять Никитина услышала, как мусульманин поднялся и зашлепал босыми пятками по полу. Затем она почувствовала, что он присел на краешек кровати.

— Ты чего, Халит? — спросила она.

Вместо ответа сосед быстро забрался под одеяло и, крепко ухватив Дарью, принялся ее целовать. Женщина от неожиданности оторопела Пока она раздумывала, как поступить, Халит времени не терял, и Никитина поняла, что возмущаться поздно…

Настенные ходики выпихнули из домика кукушку, и та прохрипела семь раз.

— Куры не кормлены. Раз в мужья набиваешься, иди и корми, — приказала Дарья Ивановна и отвернулась к стенке.

Халит расплылся в улыбке, ловко выбрался из-под одеяла и, не зажигая света, оделся.

— Пшеница в сенях, в кадке, — сонно сообщила хозяйка и уснула. Халит надел тулуп, шагнул в сени, отыскал кадку и, насыпав в миску зерна, вышел на улицу.

На дворе вовсе не светало. Безоблачное небо мерцало яркими звездами, вот только луны Халит не увидел. Вчера с вечера круглая лунища во всю лупила в окно, а к утру спряталась.

Мусульманин протопал к сараю. Куры от неожиданности, что вместо Дарьи появился мужик, с кудахтаньем забились по углам. Халит насыпал пшеницы в длинную деревянную кормушку, проверил, есть ли вода в поилках, и вышел из сарая. Душа мусульманина требовала праздника. Сегодня ночью закончилась его одинокая жизнь. Хотелось петь. В душе Халита торжественно звучали свадебные карнаи сурнаи. В эти огромные медные дудки на Востоке по праздничным дням трубят музыканты, поднимая их к небу и удерживая на губах без рук.

«Буду баню топить», — подумал Халит и пошел в сени за ведрами. За ночь цепь на деревянном колодезном валу обледенела. Раскручиваясь, она сыпала в темный зев колодца, ледяные осколки. Халит услышал, как пустое ведро коснулось воды, дождался, когда оно затонет и затяжелеет, и начал накручивать цепь. Ведро поднималось, постукивая о края колодца и расплескивая воду.

В баньке Дарьи Халит раньше не бывал, но быстро разобрался, что где, и стал заливать котел. Вмонтированный в печь чугун вмещал десять ведер. Чтобы его наполнить, Халит пять раз отшагал до колодца и обратно. Еще шесть ведер требовал бак для холодной воды. Халит наполнил до краев и его. Теперь пришла пора топить печь. Колотых дров в поленнице оказалось мало. Халит и раньше колол Дарье дрова и потому хорошо знал, где искать топор.

Сухие березовые кругляки кололись со звоном. Мусульманин с удовольствием махал топором. Слабость после перенесенной простуды отступила. Видно, организм Халита после ночи с Дарьей добавил тонуса и прогнал остатки хвори. Дров для парной было уже вполне достаточно, но топор в руках мусульманина продолжал расправляться со звонкой березой. Оглядев кучу наколотых дров, Халит сложил часть в поленницу, а часть понес в баньку. В самой бане и предбаннике для одежды пока было так же морозно, как и на улице, но дровосеку после трудов стало жарко и он скинул тулуп и присел возле печи. Повадки огня старый мусульманин знал хорошо и с огнем ладил. Под кучку дров он заложил кусок бересты и когда поднес спичку, береста вспыхнула, словно ее облили керосином. Скоро принялись и дрова. Языки пламени на глазах набирали силу, и в трубе уютно загудело. Халит подвинул к огню скамейку и, усевшись на нее, огляделся.

Два месяца назад в этой бане очень долго торчал ненавистный Халиту воспитанник Дарьи. Мусульманин предупреждал Никитину, чтобы она не пускала в дом злого парня. Но тот приехал на машине, приволок колбасы, шоколада, гостинцев всяких — вот Дарья и растаяла. Халит несколько раз ходил вокруг ее дома, опасаясь, что гость обидит Дарью. Но тот пять часов просидел в бане, а потом укатил. На подоконнике пылилась пустая бутылка коньяка.

Она стояла тут со дня его приезда. Халит знал, что Эдик теперь в тюрьме, и вовсе не сожалел об этом. «Он хуже зверя, и место ему в клетке», — рассуждал мусульманин.

Постепенно в баньке теплело. Оглядев хозяйским оком темные стены, потолок и пол, Халит понял, что скоро надо баньку ремонтировать. Доски потолка прогнулись и требовали замены. Пол тоже почернел и подгнил. Рассматривая его, Халит заметил, что несколько досок на полу у окошка прибиты новыми гвоздями.

«Доски старые, гвоздики новые, — удивился Халит. — Зачем Дарья старые доски приколачивала? Если уж чинить, так надо на новые менять», — думал Халит на родном языке, а вот говорить на нем в России было не с кем.

Он опустился на колени и внимательно исследовал место странного ремонта. «Спрошу Дарью, зачем она это делала», — решил мусульманин.

Когда Дарья проснулась, на дворе давно рассвело. Никитина поглядела в окошко. Под низким зимним солнцем сверкал и искрился снег. Дарья потянулась и встала. На столе пыхтел горячий самовар, но в избе никого не было.