Читать книгу "Восточное наследство - Андрей Анисимов"

Днем на колхоз, вечером на стройматериалы.

Для стройки вылавливал каждую свободную минуту. Пришла демократия, и колхоз развалился. Алексей получил свободу. Теперь каждый сам по себе. Алексей устроился на фирму.

Возил с напарником стройматериалы. Часто бывал даже в Москве. Представить себе, что люди, связанные с Алексеем, доставали его таким странным путем, невозможно…

Шура прислушалась. Стенька глухо зарычал. Шура надела тапочки и тихонько подошла к окну. Круглая нахальная лунища залила своим утробным светом весь сад. На степь садился туман. В поселке вокруг фонаря стоял мутный шар. «Завтра будет еще жарче», — отметила про себя Шура. Стенька снова зарычал.

Шура увидела, как собака натянула цепь, сделав стойку в сторону калитки. Шерсть на загривке пса приподнялась. Шура не видела, но знала, что пасть собаки приоткрыта, и желтоватые молодые клыки угрожающе поблескивают.

Шура, напрягая зрение, всматривалась в темноту. На столбе у калитки что-то сверкнуло. Шура не сводила глаз с этого места и, наконец, разглядела два наглых кошачьих глаза.

Черный кот из поселка часто по ночам приходил проверить Стенькину миску. Кота кормили плохо, и он искал на стороне.

Дом Шуры и Алексея стоял на отшибе. До поселка метров пятьсот. Раньше здесь в халупе спивался одноглазый Михеич — одинокий дед, прошедший войну и загубивший себя зеленым змием в самые переменные времена.

Семья Шуры Михеича в живых не застала. Но, получив у председателя его халупу под жилье, Шура, расчищая холостяцкое логово старого пьяницы, по худому наследству почувствовала одинокую нехитрую жизнь. Единственное, что сохранила Шура из вещей: образ Николая Угодника и две медали за военную доблесть.

Икону Шура не повесила. Потемневший святой напоминал о грехе. Доску она завернула в чистое полотенце и спрятала вместе с наградами. Остальное барахло для дальнейшей жизни интереса не представляло. Чайник распаялся и подтекал. Гардероб хозяина и на помойке мог скомпрометировать любого бомжа. Драную телогрейку с солдатскими портками и засаленной ушанкой Шура сожгла на костре.

Консервные банки, в основном от кильки в томате, они с Алексеем закопали. Иногда попадались банки от шпрот. Видно, Михеича угощали соседские забулдыги по праздникам. В ту же яму пошла жестяная коробка с катушкой подгнивших ниток, двумя ржавыми иглами и пузырьками от махорки. Бутылки Михеич сдавал и тем облегчил труд Шуре. Икону и медали Шура хранила из уважения. Да еще на случай, если найдется кто из родни…

Шура постояла у окна. Стенька успокоился и, покрутившись на месте, гремя цепью, калачом свернулся у будки. По шоссе проурчала машина. Шура осторожно юркнула под одеяло и через минуту заснула.

Утро началось в домашнем кружении.

Мальчики ушли в школу. Алексей искрил сваркой возле теплицы. Он никак не успевал ее закончить. Шура рыхлила землю вокруг двух прошлогодних яблонек и с жалостью поглядывала на пустое лысое место, куда собиралась посадить пион. «Не купила, теперь жара — сажать поздно», — думала она.

И опять вспомнилась поездка на рынок.

Антон пришел из школы хмурый. Бросил в доме свою сумку, буркнул, что есть не хочет, и спустился к реке. Шура никогда сама не спрашивала у ребят о происшествиях в их мальчишеской жизни, захотят — расскажут.

С Волги донеслось нестройное мужское пение. Певцы никак не могли уложить вместе ритм и мелодию.

"Рановато начали праздновать… День Победы еще через три дня, — улыбнулась Шура.

Шипенье сварки заглушило песню. — Пора собирать обед", — решила она и направилась мыть руки.

Антон с выпученными глазами что-то кричал отцу. Тот, поглощенный сваркой, не слышал. Антон запыхался, он только прибежал с речки. Алексей потушил горелку, и сразу со стороны Волги донеслись истошные крики.

— Па, там лодка перевернулась, мужики тонут. — Алексей с Антоном, схватив багор и весла, скатились к пристани. Рычанье «Вихря» заглушили крики. Шура побежала за ними.

Когда спустилась к мосткам, «Казанка» уже летела к середине реки.

Шура села на скамейку у мостков и стала ждать. Река сверкала на солнце, и она из-под ладошки видела возню темных точек недалеко от бакена. Женщина не стала надевать часы, чтобы не портить их во время садовой работы, и теперь не знала точного времени. Боялась, как бы не пошла «Ракета». Рейсовый катер на подводных крыльях еще продолжал курсировать два раза в день, хотя пассажиров становилось все меньше — цена отпугивала. Шура принялась вычислять время. Антон пришел минут двадцать назад. Сегодня вторник, он учится до двух. Почему Вася не пришел?

У младшего уроки кончаются на час раньше…

Но сейчас она волновалась за Антона и Алексея и о Васе не думала.

Плавают оба хорошо, но, вылавливая пьяниц, могут не заметить «Ракету». Она проходит здесь без пятнадцати три. Вот блестящий клинок вынырнул из-за поворота и, поднимая пенный хвост, помчался по фарватеру. Шура замерла и сжала побелевшими руками кругляк перил мостка. Капитан заметил неладное. Истошно завыла сирена, судно упало с крыльев на брюхо и, замедлив ход, к бакену подплыло тихо, по инерции. Двигатель пыхтел и заглушал голоса.

Медленно пройдя за бакен, «Ракета» вновь, высовывая лапы крыльев, помчалась дальше. Вот и вой «Вихря». «Казанка» коснулась причала.

Трое мужиков, мокрых, с тупыми безразличными лицами, сидели в лодке. Четвертый — в синей облезлой рубахе — лежал на лавке, задрав острый кадык. Алексей рывками давил ему на грудь. Причалив, Антон стал помогать отцу.

Шура поняла, что мужик нахлебался, но пока она думала, чем помочь, тот пустил воду и ошалело открыл глаза.

— Они с того берега, придется отвезти. Их лодка на дне, — сообщил Алексей и добавил:

— Горе-рыбачки!

Шура не хотела оставаться дома одна и тоже уселась в лодку. С ветерком пересекли реку. Мужики молча вылезли, угрюмо поблагодарили и поплелись вверх по тропинке в свою деревню.

— Давайте, спасатели, к дому, — забеспокоилась Шура. — Васька придет из шкоды голодный.

— Не придет, — мрачно сказал Антон.

— Как, не придет? Он с утра не емши! — Когда Шура начинала волноваться, из нее выскакивали деревенские словечки.

— Он больше вообще не придет, — добавил Антон и отвернулся.

— Что? — не понял Алексей. — Ты о чем, сынок?

— Васька уехал с матерью. Соблазнился…

— Какой матерью?! Что ты несешь? — крикнула Шура.

— Не голоси. А ты, Антон, рассказывай все. — Голос Алексея задрожал. Но он сделал над собой усилие и веслом отпихнул «Казанку» от берега.

— К школе целая делегация заявилась. На двух машинах — новой «Волге» и красной «Мицубиси». Нас ребята вызвали. Перемена началась. Дамочка модная, духами от нее… Сказала, что она наша мать. Фото своей квартиры и дачи показывала. Говорила, что богатая. Обещала, что будем как сыр в масле… Компьютеры обещала. Мне машину. Ну, чего рассказывать? Васька с ней укатил. Вот и все. , — Понятно, — тихо сказал Алексей и дернул шнурок двигателя. — Я же говорил, что красная машинка по мою душу… — Но Алексея заглушил движок. С реки их домик казался игрушечным кубиком. Крыша тонула в розовом тумане цветущих яблонь. Тихая Волга ясно отражала берег вместе с садом и домом.