Читать книгу "Продолжение следует, или Воронежские страдания - Фридрих Незнанский"

Смотрел на них Корженецкий и думал, что помощнички у него мало чем отличаются от киллера. Но у того, судя по разговору, хоть какие-то свои принципы сохранились, правильные, неправильные — другое дело, однако ж они у него есть, а у этих жажда сохранения денег оказалась выше опасений за собственную жизнь. Неужели воистину почитают себя бессмертными?..

Значит, предлагают продолжать разыгрывать этот кем-то придуманный и срежиссированный спектакль?..

Вот ведь странное дело, несмотря на полнейшую абсурдность ситуации, окружающие Корженецкого считали, что угроза действительно очень серьезная. То есть, другими словами, проще откупиться. Или сделать вид. Но при этом желательно все-таки взять шантажиста за задницу. Как это совершить — вопрос профессиональной чести, — такой итог подвел начальник СБ. Но было заметно, что если с собственной честью у него был полный порядок, то с необходимыми для ее защиты средствами дело обстояло с точностью до наоборот. Короче, пока — только слова, слова, слова…

А вот юриста, обеспокоенного финансовой стороной дела, в свою очередь, совсем не волновал главный вопрос теперь уже его профессиональной чести: ведь, по сути, Корженецкий, то есть его конкретный во всех отношениях шеф, пусть и вынужденно, но сделал же заказ на убийство! И как оно все теперь сообразуется с законом? Или «замочить» партнера — по-прежнему в порядке вещей?

Словом, подходил к печальному и суровому выводу Георгий Витальевич, рассчитывать на понимание и поддержку ближайших помощников ему, увы, не приходилось. И, таким образом, он сам, хотел того или нет, становился преступником. На что указать ему теперь мог любой, кто захотел бы занять его место в бизнесе. Точнее, отобрать его. Да тот же юрист. В каком бы составе лиц ни принималось вынужденное решение, отвечает-то за все голова. Тот же юрист — сбоку припека…

И еще Корженецкий подметил неожиданно одну деталь, ранее им не замечаемую. «Ближний круг» слишком заинтересованно обсуждал возникшую проблему, но ни разу не возник вопрос о безопасности Кати с дочерьми, словно они уже были списаны, удалены с шахматной доски, на которой планировались различные варианты защиты. Похоже, их увлекала сейчас сама игра, а не ее конечные трагические, в любом случае, результаты. И возник вопрос: та ли это команда игроков вообще?

Кстати, и по поводу собственной «крыши» у него почему-то возникли те же самые сомнения. Тут, показалось ему, в общем-то, был прав этот киллер: деньги сорвут за обеспечение безопасности приличные, а сделать ничего не смогут. Никому нельзя верить… Получается, что можно — только убийцам, как это ни грустно…

Сам достаточно приличный в прошлом, в юности, шахматист, Георгий Витальевич помнил громкие и не очень истории с тренерами великих мастеров, которые иной раз и при определенных условиях сдавали своих патронов своим же коллегам из противоположного стана. Тонко, красиво сдавали, оставаясь при этом в тени и даже в прежней славе. Шахматная партия — это ведь не только высочайшее мастерство и твердые убеждения, это еще и огромные денежные суммы, целые состояния. И между этими нравственными и материальными категориями нередко существуют как прямые и тесные связи, так и несокрушимые силы отторжения.

Он уже четко ощущал, что делает, или, точнее, поторопился сделать ошибку, и если теперь все оставить как есть, как складывается по воле нелепого случая, он может потерять в дальнейшем не только уверенность в себе и в своем деле, но и само дело, и самого себя. Значит, не помощники?.. Выходит, так…

И пришла новая мысль. Точнее говоря, эта мысль где-то в глубине сознания потихоньку копошилась, шевелилась, будто бабочка в коконе, пока наконец не почувствовала силы разорвать паутину сомнений и расправить собственные крылышки. В общем, ее время наступило. Прервав совещание, Корженецкий отправил помощников работать, а сам полез в свои старые записные книжки, которые, как всякий серьезный бизнесмен, никогда не выкидывал, а складывал в сейфе. Кушать не просят, а вдруг что-то потребуется?

Долго копаться и не пришлось, потому что поиск велся целенаправленно, а постоянный порядок в информационных материалах был коньком Георгия Витальевича. Уже спустя короткое время он звонил в Москву, набирая служебный номер телефона старшего следователя Генеральной прокуратуры, который в прямом смысле уже однажды спас его, вытащив с этапа, с которым осужденный Корженецкий отправлялся в далекую мордовскую колонию по абсурдному обвинению в убийстве своего же товарища и коллеги по бизнесу. Впрочем, абсурдной ситуация казалась лишь самому Георгию Витальевичу, ну отчасти и его адвокату, который все же склонялся к расхожей мысли о том, что дыма без огня не бывает, но… такова, мол, адвокатская работа: интересы клиента превыше всяких твоих убеждений. И потому он еще не сдавался, шевелил мозгами…

Так они все думали, а вот московский следователь, всего лишь один в бригаде себе подобных, усомнился. И доказал правоту своих сомнений. К сожалению, он позже отказался от благодарственной встречи со спасенным осужденным, отказался и от хорошего дорогого подарка. Но, может, это произошло в немалой степени и по той причине, что миссию «высказать благодарность» взял на себя адвокат, считавший, кстати, что только благодаря его адвокатским стараниям, или настойчивости, дело было пересмотрено и назначено новое расследование.

Да, конечно, так оно и было, а Георгий Витальевич и не спорил, хотя успел пережить немало такого, за что никто — ни суд, ни следствие — потом ему извинений не принесли, да они ему уже и не требовались. Корженецкий решил окончательно и навек «завязать» свои отношения с этими конторами, где ни правды, ни справедливости отродясь не водилось.

Ну да, тогда обида была превыше всякой благодарности: напортачили, исправили, наконец, так за что ж еще их благодарить?! Вот в таком плане. Но, как известно, ситуации меняются, и никто не может со всей уверенностью сказать, что произойдет завтра, вон за тем поворотом, а потому… Поэтому не плюй в колодец, пригодится водицы напиться…

Телефон-то нашелся, да только равнодушный голос, охотно впрочем, сообщил, что Александр Борисович уже давно не работает в Генеральной прокуратуре. На вопрос, куда ему можно позвонить, голос утерял дружелюбие и сухо ответил, что никто не знает, где он сейчас. Удалось только выяснить, что Турецкий был тяжело ранен террористами, долго лечился в госпитале, наверное, и сейчас лечение не закончено, а домашние номера телефонов даже бывших сотрудников этого строгого учреждения посторонним давать не положено. И как ни просил, как ни объяснял Корженецкий необходимость срочной встречи с Турецким, голос был неумолим и, более того, становился все недружелюбнее и суше. Георгий Витальевич понял, что ничего не добьется.

Разыскивать своего бывшего адвоката и выяснять у того хоть какие-то координаты следователя он не хотел, он вообще не имел почему-то сейчас желания слышать своего адвоката. Но что-то же делать требовалось. И тут подумал, что, возможно, зря позвонил прямо в кабинет следователя, там вполне мог оказаться человек, который завидовал своему предшественнику. А если попробовать по справочной? Или позвонить в секретариат Генеральной прокуратуры?