Читать книгу "Ветер сквозь замочную скважину - Стивен Кинг"

Вот так и вышло, что первую ночь в Дебарии мы с Джейми провели в общей камере городской тюрьмы, под нарисованной мелом картой шерифа Пиви. Соленого Сэма выпустили на волю, так что вся тюрьма осталась в нашем полном распоряжении. Снаружи поднялся ветер, дувший с соляных равнин на запад. Стоны ветра под свесом крыши вновь напомнили ту историю, что мама читала мне в детстве, сказку о мальчике Тиме по прозвищу Храброе Сердце, попавшем в стыловей в Большом полесье, к северу от Нью-Ханаана. При одной только мысли о маленьком мальчике, который бродит один-одинешенек в этом огромном лесу, у меня все холодело внутри. Но мужество Тима всегда согревало мне душу. Сказки, услышанные нами в детстве, запоминаются на всю жизнь.

После того как особенно сильный порыв ветра (в Дебарии ветер был теплым, а не холодным, как стыловей) ударил в стену и бросил пригоршню соляной пыли сквозь забранное решеткой окно, Джейми заговорил. Лишь в редких случаях он начинал разговор первым.

– Ненавижу этот вой ветра. Теперь я, наверное, всю ночь не усну.

Мне самому нравилось, как шумит ветер. Этот звук всегда напоминал о старых добрых временах и далеких краях. Хотя, надо признаться, я бы как-нибудь обошелся без соляной пыли.

– И как нам искать эту тварь, Джейми? Надеюсь, у тебя есть какие-то мысли. Потому что у меня их нет.

– Надо поговорить с солянщиками. Для начала. Может, кто-нибудь видел парня, который тайком, весь в крови, возвращался в поселок. Голым. Ведь он же не мог возвращаться одетым, если, конечно, он не раздевается заранее.

Это дало мне надежду. Если тот, кого мы искали, знал о своих превращениях, он действительно мог раздеваться заранее, когда чувствовал приближение приступа, прятать одежду, а потом забирать. Однако если он сам не знал…

Это была тонкая ниточка, слабая, но иногда получается распустить все вязание, потянув и за слабую ниточку – если быть осторожным и постараться ее не порвать.

– Спокойной ночи, Роланд.

– Спокойной ночи, Джейми.

Я закрыл глаза и стал думать о маме. В тот год я часто ее вспоминал, но именно в эту ночь она вспомнилась мне не мертвой, а живой и красивой – какой была в моем детстве, когда сидела у моей постели в комнате с разноцветными витражными окнами и читала мне сказку на ночь.

– Смотри, Роланд, – говорила она. – Ушастики-путаники сидят в ряд и принюхиваются. Они знают, правда?

– Да, – отвечал я. – Ушастики знают.

– А что они знают? – спрашивала женщина, которую мне суждено было убить. – Что они знают, солнышко?

– Они знают, что приближается стыловей, – отвечал я. К тому времени у меня уже начинали слипаться глаза, и через пару минут я засыпал под мелодичный мамин голос.

Как заснул и в ту ночь под завывание бури.

Я проснулся с первыми лучами рассвета. Меня разбудил резкий звук: ДР-Р-Р! ДР-Р-Р! ДР-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р-Р!

Джейми лежал на спине и храпел. Я взял один из своих револьверов, вышел из камеры и побрел в направлении, откуда шел этот настойчивый звук. Это звонил телефон, которым так гордился шериф Пиви. Самого Пиви в конторе не было; он ушел спать домой. В такой ранний час кабинет пустовал.

Голый по пояс, с револьвером в руке, без сапог и без джинсов, в одном исподнем – в камере было жарко, и мы спали раздетыми, – я снял со стены слуховой рожок, приложил его к уху и наклонился поближе к переговорной трубке.

– Да? Алло?

– Что за черт? Это кто? – завопил голос в трубке так громко, что у меня заболело ухо. В него как будто вонзился гвоздь. У нас в Гилеаде были телефоны, из них около сотни еще работало, но ни один из наших аппаратов не передавал звуки так четко. Я поморщился и отодвинул рожок подальше. Однако мне все равно было слышно, что там говорили.

– Алло! Алло! Вот же проклятая штука! АЛЛО!

– Я вас слышу, – сказал я в трубку. – Не надо так громко, ради вашего отца.

– Это кто? – Голос стал чуть потише. Не намного, но все же. Теперь я смог поднести слуховой рожок чуть ближе к уху. Но не к самому уху. Мне хватило и одного раза.

– Помощник шерифа.

Мы с Джейми Декарри вовсе не претендовали на это звание, но самый простой ответ – он, как правило, и самый лучший. И всегда самый лучший, когда говоришь по телефону с паникующим человеком.

– А где шериф Пиви?

– Дома с женой. Сейчас пять утра, если не ошибаюсь. А то и пяти еще нет. Вы лучше скажите, кто вы такой, откуда звоните и что случилось.

– Это Канфилд, от Джефферсона. Я…

– От какого Джефферсона?

Я услышал шаги за спиной и обернулся, приподняв револьвер. Но это был Джейми, весь растрепанный после сна, с торчащими во все стороны хохолками. Он тоже держал в руке револьвер. И надел джинсы, хотя был босиком.

– С ранчо Джефферсона, придурок! Буди шерифа, и пусть он немедленно едет сюда. Здесь все мертвы. Джефферсон, его семья, повар, работники – все до единого. Повсюду кровь, море крови.

– Сколько их? – спросил я.

– Может, пятнадцать. А может, и двадцать. Откуда мне знать? – Канфилд с ранчо Джефферсона разрыдался. – Они все разорваны на куски. Тот, кто здесь побывал, почему-то не тронул собак. Двух собак, Рози и Мози. Пришлось их пристрелить. Они кровь лакали. И ели мозги.

Ранчо располагалось в десяти колесах от Дебарии, прямо на север от городка, в направлении Соляных гор. Мы выехали туда вместе с шерифом Пиви, Келлином Фраем – самым толковым помощником – и его сыном Виккой. Машинист, которого, как выяснилось, звали Тревис, тоже поехал с нами. Он ночевал в доме Фраев, и они позвали его с собой. Мы гнали лошадей во весь опор, но добрались до ранчо Джефферсона, только когда уже окончательно рассвело. Хорошо, что хоть ветер – заметно усилившийся к утру – дул нам в спину.

Пиви называл Канфилда «перекати-поле», что означало, что тот был бродячим ковбоем, нанимавшимся на работу на разных ранчо и нигде не задерживавшимся надолго. Некоторые из этих бродяг могли оказаться преступниками в бегах, но большинство были нормальными честными людьми – просто из тех парней, кому не сидится на месте. Когда мы въехали в широкие ворота с надписью «ДЖЕФФЕРСОН» белыми буквами, нас встретил сам Канфилд и еще двое ковбоев, его приятелей. Они сбились в тесную кучку у изгороди, окружавшей загон для скота рядом с хозяйским домом. В полумиле к северу, на вершине небольшого холма, стоял спальный барак для работников. С такого расстояния в глаза бросались лишь две детали, нарушавшие нормальный порядок вещей: дверь на южном конце барака была распахнута настежь и раскачивалась на ветру. А в грязи перед домом лежали тела двух больших черных собак.

Мы спешились, и шериф Пиви пошел побеседовать с ковбоями, которые явно были рады нашему появлению.

– Ну здравствуй, Билл Канфилд. Вижу тебя очень хорошо, бродяга.