Читать книгу "Кот, который жил роскошно - Лилиан Джексон Браун"

– Да, СМИ тогда камня на камне не оставили от их идеи, – припомнил Квиллер. – А «Дневной прибой» пришёл на помощь НОСКу?

– Не очень охотно. Просто раздул скандал. Мэр и его администрация выступили в поддержку проекта «Ворота Альказара», но университет и люди искусства стоят за НОСОК.

– А ваш отец? Что он думает по поводу «Касабланки»?

Мэри взметнула брови вверх.

– Если вы помните, мы с ним всегда стояли по разные стороны баррикад: его банк согласился разместить своё отделение в «Альказаре». Смешно, правда?

– Расскажите мне о Графине. Как её зовут?

– Её зовут Аделаида Сен-Джон Пламб. Её отец Харрисон Уиллс Пламб – тот самый человек, который в тысяча девятьсот первом году построил «Касабланку». Родилась Аделаида, судя по её собственным рассказам, которые она всё время повторяет и очень любит, – так вот, родилась она на двенадцатом этаже отцовского здания семьдесят пять лет назад в присутствии повивальной бабки, медсестры и двух врачей.

– Замужем она когда-нибудь была?

– Нет. В юном возрасте обручилась с кем-то, но помолвку расторгли. Она обожала отца, с которым была очень близка.

– Ясно… Как она отреагировала на возню вокруг «Касабланки»?

– Вот что самое забавное, – сказала Мэри. – Мне кажется, ей нравится быть в центре внимания. Дельцы засыпают её подарками и соблазнительными предложениями, тогда как НОСОК взывает к её лучшим чувствам ссылаясь на её отца, её «милого папочку». Она тянет время, но мы надеемся, что в ней проснётся ангел. Вы случайно не играете в бридж?

Застигнутый этим вопросом врасплох, Квиллер оторопело пробормотал:

– А?.. Нет, не играю.

– А в триктрак?

– Честно говоря, я не люблю игр, где требуется производить хотя бы малейшие умственные усилия. Могу я спросить, к чему этот допрос?

– Сейчас объясню, – сказала Мэри. – Видите ли, у Графини в жизни остался единственный интерес – настольные игры. Карты, триктрак, шашки, маджонг – всё, кроме шахмат. Она благосклонна к нам с Роберто только потому, что мы еженедельно составляем ей партию.

– Крупные ставки?

– Никакого риска. Она играет ради удовольствия, ради стремления к состязанию, причём играет отлично. Впрочем, чему удивляться! Она играет ежедневно в течение всей жизни начиная с самого нежного возраста. Эмби упомянула, что Графиня живёт как бы в затворничестве?

– Нет. – Квиллер мгновенно вспомнил о леди Эстер Стэнхоуп.

– Это действительно так. Она живет в собственном мире. Живёт одна на двенадцатом этаже, с тремя слугами.

– Но хоть изредка она выходит?

– Она никогда не покидает здание и даже не выходит из своей квартиры, которая занимает целый этаж. Врачи, поверенные в делах, парикмахер, портной и массажист – все приходят к ней на дом.

– А в чём Дело? Агорафобия? [6]

– Уверяет, что стоит ей ступить за порог, как тут же перехватывает дыхание… Может быть, хотя бы в домино играете?

– Вот уж что действительно не люблю!..

– А в скрэбл?

Он покачал головой и спросил:

– Эта женщина знает, что я здесь, знает причину моего приезда?

– Мы сказали, что вы писатель, унаследовали много денег, осели в Мускаунти, а зиму проводите в городе, спасаясь от северной непогоды.

– И какова была её реакция?

– Она спросила, играете ли вы в бридж.

– Ей известно, что я когда-то работал в «Прибое»?

– Нет. Газет она не читает. Она, как я уже сказала, живёт в собственном мире.

Квиллер удостоверился в том, что обнаружил живую леди Эстер.

– Кто-нибудь знает о том, что я намереваюсь купить «Касабланку»? – спросил он.

– Только я, Роберто и архитектор. И, разумеется, Эмби, так как я часто уезжаю из города.

– Поскольку совет директоров Фонда К. не услышит об этом проекте до четверга, мне бы хотелось держать в секрете цель своего визита к вам.

– Да, понимаю.

– И вот ещё. Я обещал посылать отсюда статьи в газету Мускаунти. Как вы думаете, Графиня не будет возражать против интервью?

– Уверена, Графине это понравится, хотя говорить она станет об отце.

– А кто занимается всеми делами, связанными с «Касабланкой»?

– Риэлтерская фирма, адвокаты которой выступают в качестве посредников.

– А в жильцах Графиня заинтересована?

– Только в том случае, если они обладают хорошими манерами, хорошо одеваются и играют в бридж. Хотите пойти со мной на четырёхчасовой чай?

– Сначала, – сказал Квиллер, – я должен посмотреть план восстановления здания. Потому что на данный момент я не вижу в "Касабланке" ничего привлекательного для капиталовложений.

Мэри передала ему переплетённую копию плана.

– Пожалуйста. Двести страниц! Но даже если вы прочитаете первую и последнюю главы, вся необходимая информация будет у вас на руках.

Квиллер отметил название фирмы, стоящее на обложке, – «Гринчман энд Хиллз: архитектура и инженерия». Известная контора. Их проекты публиковались журналами всей страны: музей искусств, университетская библиотека, реставрация государственного здания девятнадцатого века.

– Неплохой выбор, – заметил он. – А если возникнут вопросы, куда обращаться? Прямо к Гринчману или Хиллзу?

– Оба давным-давно умерли. Остались только фамилии и репутация. Человека, подготовившего отчёт для НОСКа, зовут Джефферсон Лоуэлл. Он понимает нашу боль. Он вам понравится.

Квиллер встал.

– Обсуждение было приятным и информативным, Мэри. Я дам знать, когда смогу выбраться на чаепитие к Графине.

– Время дорого, – напомнила она. – В конце концов этой женщине уже семьдесят пять, поэтому… всякое может случиться. – Она проводила его до двери сквозь лабиринт дорогих старинных вещей. – А герб Макинтошей всё ещё у вас?

– Я его никогда не продам. Это первая антикварная вещь, мною купленная, и она прекрасно вписалась в мою «северную» квартиру. – Он вытащил из кармана маленький предмет. – Вы не можете установить, что это такое?

– А откуда это у вас?

– Моя кошка играла с ним.

– Это «пустышка» от скрэбла. Прежняя квартиросъемщица была без ума от этой игры.

– Насколько я понял, она была арт-дилером, это объясняет присутствие в квартире своеобразных произведений искусства, но почему столько грибов? Кто их нарисовал? Подписаны двойным «Р».