Читать книгу "Нью-Орлеанская дева - Ольга Дашкевич"

Но тут Нэнси вскочила на ноги и подбоченилась:

— Это кто тут коренной американец, ты?.. Да когда твоего прадедушку сюда в трюме из Африки привезли, Калифорния и Аляска уже принадлежали России! Раскомандовался. Давно с дерева слез, обезъяна? Попросили сигаретку? Вам дали?.. Оказали любезность? Ну и уматывайте, чего встали?

Негры переглянулись.

— А она ничего так, — сказал тот, что повыше и пошире в плечах. — У меня на белых леди не стоит, но у этой титьки зашибись.

Он лениво шагнул вперед, к Нэнси. Та попятилась.

Иван подтянул ноги и оперся рукой о землю, готовясь встать.

— Сидеть, — сказал Керим и наступил ему на руку. Он был босиком, так что сломать Ивану кисть ему не удалось, но боль, видимо, была сильной, потому что Иван зашипел и дернулся. Негры осклабились, один из них издевательски присвистнул. Дальше я не очень поняла, что произошло: кажется, свободная рука Ивана взметнулась в воздух и резко ударила Керима под колено. Колено у пушера подломилась, он потерял равновесие и повалился, издав неразборчивый вопль. В следующую секунду Иван и Антон уже стояли на ногах, спинами друг к другу, а мы с Нэнси каким-то образом оказались между ними.

— Фак! — высоким голосом сказал коротышка в некогда белой майке. — Фак, фак, фак!.. Ты тронул моего брата, да? Ты, белая задница, тронул моего брата, да?.. Ты сейчас умрешь, белая задница, да, понял, да?

Высокий негр молчал, со спокойствием крупного зверя следя за каждым движением наших парней. Нэнси, дрожа то ли от страха, то ли от ярости, вцепилась мне в руку.

Краем глаза я увидела Керима. Пушер поднимался с земли, его глаза были налиты кровью, а в руке он держал нож.

— Ты сейчас умрешь, да, ты умрешь, белая свинья, да, мы вас порвем, да, — скороговоркой верещал коротышка, приплясывая вокруг. — Мы вас порвем, да, тебя и китайца, да, а ваших девок трахнем и скормим рыбкам…

Рука Керима с зажатым в ней ножом была нацелена в бок Антону. Ему нужно было только сделать шаг… Перед глазами у меня поплыли черные круги. Почти не осознавая, что делаю, я метнулась вперед и преградила Кериму дорогу.

— Мы вас порвем, да, порвем ваши белые задницы, да, фак ю, фак, фак, фак, иди сюда, беленький…

Керим взмахнул рукой. Время странно замедлилось, и я, кажется, целую вечность смотрела, как остро заточенное лезвие летит мне в живот. В ту же секунду Антон сшиб меня на землю и мгновенно ударил пушера ребром ладони по горлу. Тот упал, даже не вскрикнув, нож выпал из его руки, Нэнси кинулась к нему, точно кошка, и выпрямилась, зажав в кулаке широкую рукоятку.

— Ну, давай! — завизжала она. — Кому первому яйца отрезать?..

— Джи Ай? — вдруг сказал высокий негр медленно, переведя глаза с распростертого на земле Керима на Антона, заслоняющего меня плечом. — Ты его убил.

— Да, — коротко ответил Антон. Его лицо было совершенно застывшим, как маска.

Я вздрогнула.

— Фак, — нерешительно проблеял коротышка, — ты убил моего брата, да, ты его…

Над нами послышался гул вертолета.

Высокий негр взглянул вверх, повернулся и, не оборачиваясь, пошел быстрым шагом к посадочной площадке. Коротышка задержался на миг, поводя растерянными глазами, потом рванулся с места и бегом бросился догонять приятеля.

Антон сел на землю и опустил голову в колени.

Нэнси выронила нож.

Бледный до синевы Иван молча подошел к телу Керима, взял пушера за ноги и поволок к воде. Нэнси отвернулась, и ее вырвало. А у меня внутри ничего не шелохнулось. Может, это был шок. Но мне было все равно: для меня Керим перестал быть человеком как только вытащил нож и нацелил его в теплый бок Антона.

— Дай сигарету, — сказала я Нэнси.

Нэнси с ужасом посмотрела на меня. Ее руки тряслись, она вытаскивала сломанные сигареты, а по щекам у нее текли слезы. Я выбрала два длинных обломка и прикурила оба, для себя и для Тошки, подошла и присела рядом.

— Тош… посмотри на меня.

Он поднял ко мне лицо, и я не увидела его глаз — заходящее солнце отражалось в стеклах очков. И тогда я, глядя в эти отражения, — два небольших пожара, — тихо сказала:

— Я — тебя — люблю.

Глава 15

Нас забрали последними, в два часа ночи. Вертолет доставил нас на какой-то крохотный частный аэродром, где ждали своей участи не меньше тысячи человек. Я никогда не видела столько народу на одном небольшом пятачке. Усталые гвардейцы стояли в оцеплении, Иван стрельнул у них несколько сигарет, и мы покурили. Шел дождь. Толстая негритянка рядом с нами держала на весу пластиковый стаканчик в надежде набрать дождевой воды: она хотела пить. Я тоже хотела пить, но стаканчика у меня не было, поэтому я задрала голову и стала ловить открытым ртом тепловатые капли. Нэнси толкнула меня локтем.

— Должны же они раздавать воду? Посмотри, сколько народу! И дети…

— Раздают, наверное… когда-нибудь, — устало сказал Иван. — Просто не хватает ее, воды этой. Анекдот, мать его… Во время наводнения умереть от жажды. Да еще под дождем.

Он сидел на мокром асфальте, обняв колени. Вокруг сидели, лежали, осторожно бродили, перешагивая через других лежащих, сотни оборванных, голодных, измученных людей. Кто-то нараспев повторял ругательства, точно длинную молитву, монотонно и безнадежно. Нэнси прижалась к Ивану и положила голову на его плечо.

— Я хочу домой, — прошептала она, и впервые в ее голосе прозвучали интонации маленькой обессиленной девочки.

— Потерпи, — Иван нежно погладил ее короткие растрепанные волосы. — Потерпи, бэби, все это скоро закончится.

Нэнси тихонько покачала головой и закрыла глаза.

— Мне уже не верится, что это когда-нибудь кончится. Мне все время хочется проснуться, но у меня никак не получается…

— Куда вы поедете, Иван? — Спросила я. — Отпуск у Антона когда кончается?

Иван бросил на Антона короткий взгляд. Тот за все это время не произнес ни единого слова, сидел, уткнув подбородок в колени и смотрел на мокрый асфальт, как будто что-то там видел.

— Через две недели, — сказал Иван. — Правильно?

Антон не ответил, даже не поднял головы. Я вспомнила, как мы сидели там, на островке, и ждали, и негры больше не подходили к нам, даже не приближались; как Иван отводил глаза; как прилетел последний вертолет, и мы пошли к нему по полосе грязной суши: впереди мы с Антоном, за нами Иван и Нэнси; как Антон посторонился у вертолета, пропуская Нэнси вперед, и как она непроизвольно шарахнулась от него, точно от прокаженного. Я знала, что никогда не забуду мучительную усмешку, на миг появившуюся на его губах.

— Ты поедешь ко мне, — пробормотала Нэнси и поцеловала Ивана в плечо. — Господи, неужели мы отсюда выберемся?.. Помоемся, наконец, ляжем в нормальную кровать, на чистое белье…