Читать книгу "Заложники пустоты - Виталий Абоян"

Руки тянули изо всех сил. Сил в них, надо признать, было немного. Мешок за что-то зацепился и никак не желал сдвигаться. А нужно выгрузить еще три.

Лёшка работал на вокзале трижды в неделю. Ночами. Называлось это работать грузчиком, его даже официально зарегистрировали в какой-то виртуальной фирме, оформленной на неизвестного Лехе человека, которого он в глаза никогда не видел. Скорее всего бедняга и не подозревал, что является директором этой сомнительной конторы – обычная практика: немного возни с электронными базами данных МВД, пара-тройка «взносов» знойным барышням в налоговой службе, и готово дело. Попробуй потом докажи, что из родного Бобруйска ни разу в жизни не выезжал.

Но на самом деле Лёшка прекрасно понимал, что никакие они не грузчики, а самые что ни на есть настоящие воры. Причем мелкие и лишенные всяческой перспективы в жизни.

Мирзаман обычно давал четкие указания, из какого вагона сколько брать. Отвозили на тележке всегда в одно и то же место. Мирзаман его называл складом. При складе работал «кладовщик» – дядя Коля. Это он так велел называть его. На «дядю» этот громила с проломленным в далеком прошлом носом, прорехами вместо нескольких зубов и огромными кулачищами походил мало. Он больше напоминал киношного уголовника или сбежавшего из психушки маньяка.

Но как же вытащить этот мешок, пропади он?! Лёшка дернул несколько раз, руки соскользнули, и парень растянулся на пыльном полу вагона. Хорошо, не вывалился наружу – падать на бетон с высоты подножки особого желания не было.

– Ты сегодня вообще работать собираешься? – зашипел напарник.

– Сейчас, сейчас. Застрял мешок. Сейчас вытащу.

Но Мирзаман, хоть и был сволочью, платил неплохо. Если сравнивать с зарплатой за легальную работу, которую Лёшке удалось найти. Во всяческих закусочных, чайханах и дастарханах предлагали втрое меньше. А рабочий день, как положено, восемь часов. Не нравится – желающих море.

Здоровенный тюк наконец-таки отцепился и поехал с горы своих собратьев вниз. Лёшка тащил его вбок, но все равно мешок свалился на ногу. Правая голень онемела, наступать на ногу было больно.

– Держи, – тихонько сказал в проем двери Лёшка и стал понемногу подавать мешок к выходу.

Ему не нравилось то, чем он занимался. Ему было противно и мерзко ощущать себя вором. Но бабушка заболела, и ей требовалось лечение. Нормальное лечение в нормальной клинике. В платной, а не в той, где лечат по медицинскому полису.

Напарник, принявший тяжеленный мешок, крякнул и с грохотом уронил его на тележку.

– Смотри, охрана на шум набежит, – Лёшка не преминул «вернуть должок».

– А ты держи мешки лучше, когда подаешь, – огрызнулся напарник.

Как зовут второго сегодняшнего «грузчика», Лёшка не знал. Он вообще не любил заводить шапочные знакомства. По большому счету, и в Университете у него не было друзей. Так, приятели, которым он приятен, похоже, на самом деле и не был. Если уж начистоту – так же, как и они Лёшке.

Доктор сказал, что у бабушки болезнь Альцгеймера. Мозги потихоньку разрушались. И с каждым днем это становилось все заметнее. Доктор и не тешил надеждой, так и сказал – сначала будет говорить невпопад, потом делать непонятно что. Дальше будет только хуже – совсем скоро он обещал, что бабушка начнет ходить под себя, причем не потому, что не сможет дойти до туалета, а потому что ей будет все равно. Как младенцу.

Болезнь Альцгеймера в нынешний просвещенный век излечима. Только в государственную программу это лечение не входит. «Ты не расстраивайся, – сказал врач, – оно и раньше, до Катастрофы, не входило в список. А теперь… теперь, сам понимаешь, самые простые лекарства на вес золота. Точнее, на его цену». Это Лёшка прекрасно понимал, болеть во все времена дорого. Но почему его должен подбодрить тот факт, что и до Катастрофы бабушкину болезнь лечить было недешево, он не понял.

Лёшка сходил в клинику. В ту самую, визитку которой выдал доктор. В клинике визитку посмотрели, пожали плечами и назвали сумму. Сказали, что это плата за первичный курс, а могут потребоваться и последующие. В худшем варианте, сказала унылая девица в регистратуре, нужна пожизненная терапия с регулярной настройкой нанов.

Да, болезнь Альцгеймера лечили нанами. Лёшка потом почитал в Сети. Наны латали поврежденную нервную ткань, останавливали процесс разрушения. Они следили за химическим балансом и чем-то еще там, в мозгах. То, что не удавалось восстановить, наны замещали собой. Насколько это было возможно. И для слаженной работы микророботов требовалась тщательная настройка, которая тоже стоила отдельных и очень немалых денег. Круг замыкался: хочешь жить – плати.

Лёшка выдернул из кучи очередной мешок и сгрузил его вниз напарнику. Сообщнику, если называть вещи своими именами.

Не стоит себя обманывать. Денег, которые он зарабатывает воровством для Мирзамана Мирзоева, все равно не хватит на лечение. Даже на первичный курс. Только если продать квартиру – суммы, вырученной за бабушкину каморку, в которой они жили третий год, совершенно точно должно хватить на первичный курс и даже, возможно, на один повторный. А если потребуется еще? А эта самая настройка нанов, которая тоже не три рубля стоит? И самое главное – где в таком случае им с бабушкой жить? Именно им с бабушкой. Сам-то Лёшка как-нибудь перекантовался бы, а вот, что делать с бабушкой, не знал.

Хотя, где и как перекантовался бы он сам, Лёшка тоже представлял очень смутно. Точнее, вообще никак. Короче, вариант с продажей жилья был как бы и не вариант, а так – мысли отчаяния, которые вряд ли дойдут до действия.

Мешки, которые они таскали из поездов, всегда были одинаково большие и одинаково тяжелые. Лёшка не знал, что внутри них, да и Мирзаман настоятельно не рекомендовал любопытствовать. Как-то один из напарников, паренек, по имени Жорик, разрезал мешок. Внутри лежали какие-то непонятные не то бруски, не то небольшие коробки. Их там было много. Но коробки Жорик открыть не сумел. Чем закончилось дело с разрезанным мешком и что хранилось в тяжелых, похожих формой и размером на кирпичи металлических коробках, Лёшка так и не узнал. Только Жорик больше не появлялся на ночных работах. Возможно, просто не совпадал по сменам с Лёшкой, но желание узнавать, что спрятано внутри, тот случай отшиб полностью.

Понятно, в мешках что-то ценное. Иначе зачем столько платить пацанам, которые их таскают? Ясно же, что «грузчикам» перепадает, в лучшем случае, десятая часть стоимости украденного, а то и меньше. Вот если бы работать без Мирзамана, то денег наверняка хватит и на лечение, и вообще на нормальную жизнь…

Только это утопия. Не то, что можно работать без Мирзамана – вон, сколько составов стоит и в каждом что-нибудь да найдется. Проблема в другом: украсть-то можно, только куда потом девать награбленное? Вот Мирзаман – деловой человек, он и руководит процессом. А Лёшка – мелкая сошка и должен знать свое место.

Последний мешок дался особенно тяжело, да и травмированная нога изрядно болела.

Домой Лёшка пришел только под утро. Бабушка не спала, однако на появление внука в столь поздний час (или, скорее, ранний) никак не отреагировала. Теперь она часто ни на что не реагировала. Дальше будет хуже, и, что самое отвратительное, обрисованные доктором перспективы особых сомнений не вызывали.