Читать книгу "Неуловимая невеста - Стефани Лоуренс"

Он фыркнул и, немного подумав, объявил:

— Бистер и Арния прекрасно владеют кинжалами. Я попрошу их давать вам уроки. И подобрать пару кинжалов. Надо, чтобы вы умели себя защитить.

Эмили отступила от поручня. Даже в тусклом лунном свете он увидел выражение восторга на ее лице.

— Спасибо!

Глаза ее сияли. Пухлые губы сложились в радостную улыбку. Она подступила ближе, и на какой-то момент они забыли обо всем, глядя друг другу в глаза. Он мог бы поклясться, что в это мгновение луна, земля и небо застыли неподвижно. И не было иной реальности, кроме них двоих, стоявших в теплой тьме.

Он уже поднял руки, чтобы обнять ее, но сдержался. Хотя не мог понять почему. Она ведь поцеловала его в знак благодарности, и он вполне может сделать то же самое.

Он обхватил ладонями ее лицо, большие пальцы ласкали тонкую кожу щек, гладили скулы.

— Спасибо за сегодняшний день. За то, что спасли меня, — прошептал он, наклоняя голову.

Ее губы коснулись его губ. Но на этот раз это он нежно, бесконечно осторожно, бережно целовал ее.

Она не отстранилась. Он ощутил, как ее руки ложатся ему на затылок, притягивая его голову ближе. Принимая. Подгоняя.

Он чуть склонил голову набок, и поцелуй стал крепче. Ее губы приоткрылись, он, все еще во власти инстинктов, проник языком внутрь. Медленно, но решительно. Не дождавшись сопротивления вошел еще глубже. Словно предъявлял на нее права.

И что-то между ними вспыхнуло.

Она прижалась к нему, посылая по его телу шокирующую волну жара. Она отвечала на ласки!

В нем стремительно разворачивалось желание. Знакомое и все же незнакомое. Более оглушающее. Более страстное.

Он чувствовал, что то же самое происходит и с ней.

Неожиданное. Манящее. Влекущее…

Несколько долгих мгновений он только наслаждался вкусом, пьянящим сознанием того, что сейчас в его объятиях покорная женщина.

Последнее время на него слишком много всего свалилось. Эта миссия, Черная Кобра, гибель Джеймса… Как давно он не пил из чаши желания! Но даже понимая это, Гарет не мог не сознавать, какую женщину держит в объятиях.

Он не знал и знать не мог, чем все это кончится. Речь не шла об одной ночи, наспех уворованной в ее каюте. Это не для него. И не для нее.

С ней все по-другому. Но будущее окутано туманом.

Гарет отстранился. Потому что не знал, что будет дальше.

Он понятия не имел, распознала ли она первые волны нарастающего желания. Понимает ли, куда это приведет? Если это будет продолжаться, если они слепо пойдут по дороге, в начале которой стоят…

Поэтому он неохотно — о, как неохотно! — поднял голову. Посмотрел в ее глаза и увидел… Ничего, кроме нежного восторга.

Ее губы, еще влажные от поцелуя, изогнулись в улыбке.

— Доброй ночи, Гарет.

Он слышал, но ничего не ответил.

Потому что мог только смотреть на нее. Не доверяя самому себе, мог только смотреть, как она неспешно подошла к трапу и исчезла внизу.

Ее шаги простучали по нижнему коридору. Дверь открылась и захлопнулась.

Только тогда он позволил себе глубоко втянуть воздух в легкие. Повернулся. Снова облокотился о поручень и стал смотреть на бурлящую за кормой воду.

Глава 5

«12 октября 1822 года.

Очень поздняя ночь.

Моя каюта на шхуне Айабада.

Дорогой дневник!

Он поцеловал меня! Наконец хоть что-то сдвинулось с места! Теперь я льщу себе, что по крайней мере сумела его заинтересовать. Он вел себя властно, но не пытался подавить меня своей силой. И это был такой поцелуй, какие я отныне намерена получать как можно чаше. Возможно, даже более пылкие.

Приятно и то, что Гарет признал мою роль в последнем сражении, и кто подумал бы, что он, майор армии, может быть настолько свободомыслящим, чтобы принять и понять мою настоятельную потребность защитить себя, да и его тоже… хотя сомневаюсь, что последнее приходило ему в голову.

Все идет прекрасно. Если верить словам майора, нам не грозят дальнейшие нападения, пока мы не доберемся до Суэца. У меня большие надежды на то, что принесут следующие несколько дней.

Я ложусь спать с приятным предчувствием.

Э.».

«16 октября 1822 года.

День.

Моя каюта на шхуне.

Дорогой дневник!

Я ничего не писала несколько дней, так как, к своему величайшему раздражению, обнаружила, что писать нечего. Я очень надеялась, что лед тронулся и Гарет попробует снова меня поцеловать.

Но, как ни грустно, этого не произошло. Мало того, он всячески старается держать меня на расстоянии. Нет, он, конечно, не отрицает растущего между нами влечения, я вижу это в его взгляде, но, кажется, решил, что мы не должны давать волю своим чувствам и развивать отношения подобного рода.

Кажется, я упоминала о не слишком приятной тенденции принимать решения, не считаясь с чужим мнением?

Все это необходимо прекратить, однако я еще не нашла достойного способа вразумить Гарета. Но обязательно найду.

Э.».

«19 октября 1822 года.

Дорогой дневник!

Пишу в спешке, поскольку нужно срочно собираться и покидать эту плавучую тюрьму. Прямо по носу показался Суэц! Эта часть нашего путешествия закончилась, и, если я все правильно поняла, Гарет Гамильтон имеет все признаки моего Единственного, а произошедшие события — тот поцелуй — также меня ободряют. Но к сожалению, пока ничего нового сказать не могу. Он оказался на удивление уклончивым.

Я не знаю, в чем будет заключаться следующая часть нашего путешествия, но надеюсь, она даст мне возможность и дальше пытаться завоевать его… вернее, поощрять его к тому, чтобы завоевать меня.

Надежды меня не оставляют.

Э.».

Они покинули пристань, едва солнце поднялось над восточным кварталом Суэца, окрашивая светлые стены в мерцающий розово-янтарный цвет. Гарет, прищурившись, разглядывал здания, минареты и купола мечетей, высившиеся на фоне утреннего неба.

Эта чужая земля после поражения Бонапарта все больше и больше подпадала под влияние британцев, что дает их отряду явные преимущества.

Гарет, одетый в арабскую галабию, уверенно шагнул вперед, словно был здесь своим, словно знал, куда идет. Впрочем, он действительно знал. Потому что бывал в Суэце по пути в Индию. Выйдя на площадь за пристанью, он оглянулся на шагавшую за ним маленькую процессию. Мукту шел сразу за ним, Эмили, Доркас и Арния в бурках тащились на почтительном расстоянии, Бистер и Джимми несли багаж, Уотсон и Маллинс шли в арьергарде.