Читать книгу "Пальцы китайским веером - Дарья Донцова"

– Конечно, – согласился Маневин.

Я, продолжая держать телефон в руке, посмотрела на Элю.

– Извини, пожалуйста, у меня очень срочный разговор. Давай побеседуем о твоих женихах завтра.

– Угу, – мрачно глянув, кивнула моя новая знакомая.

Я оделась, вышла на улицу, набрала номер Феликса и сказала:

– Прости, рядом были посторонние люди. У меня все нормально, за исключением того, что я познакомилась с парочкой не совсем нормальных людей.

– Рассказывай, – велел он.

Я живописала визит Ивана и как сидела в шкафу у Эли, услышала смех профессора и спросила:

– Приедешь?

– Сегодня не получится, – вздохнул Маневин. – Мама отправляется на день рождения к Нине Алексеевне, и я, как почтительный сын, обязан ее сопровождать. Еще должен был купить подарок, но начисто забыл о нем и сейчас теряюсь в сомнениях. Что можно подарить даме, которой исполняется девяносто четыре года?

– Халат, ночную рубашку, тапочки, – перечислила я.

– Хорошая идея, но не для Нины Алексеевны, – опять вздохнул Феликс. – Она рассердится и закричит: «За старуху меня держите?»

– Тогда коробку дорогих швейцарских конфет, – предложила я. – Они всегда к месту.

Но Феликс отмел и это предложение.

– Тетушка на диете, ей врач запретил сладкое, жирное, мучное.

– Думаю, что, справив девяностолетие, человек может забыть про всякие ограничения и спокойно лопать все, что хочется, – ляпнула я и осеклась.

– Считаешь, что в преддверии скорой кончины лучше как следует подкрепиться? – ехидно спросил Феликс.

– Ты меня неправильно понял, – смутилась я. – Я имела в виду… э…

А что, собственно, я могла иметь в виду? Ох, не зря бабушка Афанасия постоянно твердила мне: «Дашенька, язык твой злейший враг, прежде чем открыть рот, посчитай до десяти». Но я постоянно забываю о ее совете и регулярно попадаю в идиотское положение.

– Тетушка не собирается в лучший мир, – сказал Маневин, – и со здоровьем у нее полный порядок. Нина Алексеевна не хочет растолстеть, постоянно сидит на диете. Шоколад она воспримет как издевку. Может, посоветоваться с Игорем?

– Это кто? – спросила я.

– Муж тетки, – объяснил Феликс. – То есть Нина тетка моей мамы, а я ей вроде внучатый племянник. Извини, плохо разбираюсь в шуринах-деверях-зятьях.

– Главное, ты ей не невестка, – хихикнула я. – А сколько стукнуло дядюшке? Лет сто сорок?

– Тридцать пять, – после паузы ответил Феликс.

Я подумала, что ослышалась.

– Сто тридцать пять? Однако, в твоей семье полно долгожителей.

– Отними сотню и получишь возраст Игорька, – произнес Маневин.

– Ага, – растерялась я, – понятно.

– Ты скоро их всех увидишь и сама все поймешь, – сказал Феликс. – Ладно. Побегу в магазин, авось найду что-нибудь подходящее.

– Отличная мысль, – одобрила я. – Если впадешь во время веселой вечеринки в меланхолию, звони, окажу скорую психологическую помощь.

Дверь в избушку Майи Михайловны оказалась незапертой. Я в недоумении постояла на пороге. Вроде, уходя, я поворачивала ключ в замке… Или забыла? Отлично помню, что первыми из коттеджа вышли Ваня с Розой, я была замыкающей. Неужели я убежала, не заперев створку?

Я сняла сапожки, повесила куртку на вешалку и пошла на кухню. Хотелось попить чаю и, несмотря на еще не поздний час, лечь в кровать. Я потянулась к шкафчику, где хранится заварка, взяла круглую жестяную банку, открыла крышку…

Из спальни Майи Михайловны послышались скрип, шорох, затем тихий стук.

– Рудольф Иванович! – закричала я. – Не смей безобразничать!

В коридоре раздались шаги, я ринулась на звук с криком:

– Стой! Стрелять буду! Здание окружено со всех сторон агентами ФБР. Немедленно сдавайтесь!

Наверное, не следует смотреть подряд несколько американских сериалов, купленных на Горбушке. А я вчера, каюсь, довольно долго сидела перед экраном. Ну почему вдруг мне взбрело в голову орать об агентах Федерального бюро расследований? Из какого оружия я собралась палить по непрошеному гостю? Если честно, у меня нет ни пистолета, ни даже завалященькой рогатки. И очень глупо бросаться в погоню за грабителем с пустыми руками, надо было прихватить на кухне хотя бы сковородку или скалку!

Я оглядела прихожую, приоткрыла дверь и высунулась наружу. В парке стояла тишина, было темно, из гущи подступающих к домику деревьев не раздавалось ни звука. Я заперла дверь, проверила, закрыт ли вход с веранды, пошла в спальню к Майе Михайловне, зажгла свет и ойкнула, увидев полный разгром.

Центральный ящик старинного секретера брошен на кровать, содержимое рассыпано вокруг, а дно вскрыто. Сразу стало ясно: в ящике было тайное углубление. На полу около кровати белела какая-то бумажка. Я нагнулась, подняла ее и поняла, что держу в руках копию метрики, выданной… Анне Юрьевне Бибиковой, рожденной на свет шестнадцатого марта почти пятнадцать лет назад. Мать девочки звали Региной Львовной Горкиной, отца – Юрием Кирилловичем Бибиковым.

У меня зашумело в голове. Анна Юрьевна Бибикова? Значит, у Вани таки была сестра-близняшка. Вероятно, мальчик не сумасшедший. И похоже, он сказал правду. Кстати, насчет того, что в доме кастелянши есть тайник… Наверное, в нем действительно хранились документы, собранные Майей Михайловной для Вани. Я отлично знаю, что мать Сергея Николаева страстная любительница детективных романов и сериалов на криминальную тематику. Именно поэтому у нас с ней когда-то и возникли дружеские отношения. Несмотря на возраст, Майечка легка на подъем и обожает приключения. Видимо, она поверила Ване и нарыла много интересного.

Я взяла ящик с секретом, вернула на место дно и попыталась всунуть его в секретер. Но вдруг услышала шорох сминаемой бумаги, засунула руку в прямоугольное углубление и вытащила еще одну помятую ксерокопию. На сей раз это оказалась фотография, запечатлевшая худенькую, стриженную почти наголо девочку лет трех-четырех, на макушке которой волшебным образом держался огромный бант. Малышка была одета в белое кружевное платье с морем воланов, на ногах – черные лаковые туфельки. Лицо ее выглядело хмурым, не было и намека на улыбку. Крохотные пальчики девчушка сжала в кулачки. Даже беглого взгляда на снимок хватило, чтобы понять: я вижу копию Вани. Мальчик вступил в подростковый возраст, у него нет пухлых щек и носа кнопочкой, но ямочка на подбородке и странные, словно раздвоенные мочки ушей свидетельствовали о том, что передо мной изображение родной сестры Ивана. Ведь такие черты наследуются генетически.

Я перевернула ксерокс фото и прочитала надпись, сделанную аккуратным, ученическим почерком. «Моей Анечке четыре года. Прощай, доченька, тебя со мной больше никогда не будет. Не говори, любовь прошла, о том забыть лишь он желает. Мое же сердце тихо плавит огонь несбыточных надежд. Зачем, зачем ушла ты? И куда? Быть может, душенька жива, и я страдаю зря? Нет, ты не живешь, а мне за то, что разрешила убить тебя безжалостным рукам врача, рыдать всю жизнь и даже после смерти не обрести покоя. Нам никогда не свидеться. Твоя мама Регина, которой нет прощения».