Читать книгу "Дон Алехандро и Тайное Убежище - Инди Видум"

местными слугами. Вдруг дон Мурильо оставил какие распоряжения на этот случай?

Распоряжений, разумеется, старикашка не оставил, но Селия и Густаво выразили желание подготовить его в последний путь. Я разблокировал дверь и, поскольку не собирался оставлять кабинет без присмотра, поневоле оказался свидетелем всей этой предпохоронной суеты которая превратила усопшего во вполне приличного дона.

— А гроб, дон Алехандро? — спросил Густаво.

— Гроб снаружи сделаем.

— Тогда все готово.

Вздохнув, я приказал позвать тех, кто хочет проводить дона Леона в последний путь. Вызвались все, но некоторые, как мне показалось, только потому, что побоялись остаться без меня в убежище.

С помощью Шарика я настроил выход у кладбища и заодно понял, почему ками так переживал о заполненности энергией убежища: очень много поглощало открытие и удержание портала. Поэтому закрыл я портал сразу, как прошел последний человек.

Зачарование кладбища сохранилось, поэтому последнее выглядело так, как будто за ним постоянно ухаживают. Для семьи Бельмонте стоял аккуратный склеп, могилы же вокруг принадлежали неудачливым соискателям и соискательницам рук наследниц и наследников Бельмонте. В их оформлении использовалось оружие, которым сражались погибшие, поэтому свою могилу я узнал сразу: тележка не претерпела никаких изменений. Тоже, под,и зачаровали сволочи. Подходить и читать, что там накарябали, желания не возникло. У меня было куда более важное занятие: спилить близлежащее дерево, создать из него подходящего вида гроб для дона Леона и окончательно попрощаться с моим так называемым учителем.

Глава 8

Дона Леона мы похоронили достойно. Нет, я уверен, что имей он возможность выразить свое отношение, начал бы возмущаться: и гроб из сырого дерева, и подушечка не того фасона, и могильный камень не того материала, цвета и размера. А главное — отвратительные соседи, которые имеют в своем распоряжении целый склеп. Но увы, от кладбища самих Мурильо, по словам Шарика, ничего не осталось, а хоронить дона Леона где попало — значит отдавать его кости на поругание. Конечно, сангреларской живности нужно сильно оголодать, чтобы польститься на такое, но рисковать я не стал. Ничего не случится страшного, если Бельмонте выделят крошечный кусочек земли на своем кладбище для последнего пристанища главному врагу. Это будет даже справедливо.

Небольшая проблема вылезла с датами жизни. Ни дня рождения, ни дня смерти никто не мог точно сказать, поэтому я решил, что цифры тут вообще излишни,после чего на надгробном камне появилась скромная надпись:

Леон

Мурильо

Тот,

кто отомстил

Шарик еще настаивал, чтобы я украсил камень какими-нибудь растительными мотивами, но тут уж я был резко против. Минимализм — наше все, потому что теми рисунками, что я могу изобразить, только оскорбить можно, а никак не польстить памяти давно ушедшего чародея. В список моих достоинств художественные таланты никогда не входили, мой максимум — ровный круг или квадрат. Вот их я мог изобразить идеально, и даже прямая линия у меня получалась без изгибов, но собрать все это во что-то художественное… Увы, я под такое заточен не был.

Зато памятник дону Леону был поставлен по всем правилам и прекрасно вписался в остальной кладбищенский ансамбль. Все его бывшие слуги всплакнули, и даже Шарик сказал что-то патетическое в духе: «Какой матерый был чародеище». Остальные отнеслись куда спокойнее. Разве что Оливарес удовлетворенно высказался, что все сделано правильно и что чародей получит наконец упокоение.

Мне же эта деятельность гробовщика и могилокопателя настолько под конец обрыдла, что я откололся от остальной компании и начал изучать эпитафии на памятниках. По большей части там даже имен не было, одни надписи в духе: «Геройски погиб в битве с доном N». Судя по тому оружию, что прикладывалось к памятнику — геройская смерть там была неизбежна. Моя тележка на этом фоне смотрелась просто чудо-оружием.

Потихоньку я добрался и до своей могилы. Надпись на ней была странная. «Здесь лежит тело того, кто не умер». Могли хотя бы имя указать — все же именно потомок моего тела был последним Бельмонте. Но нет — я так и остался для них безымянным.

— Жуть какая, — раздался за моей спиной голос Исабель. — Получается, они его заживо захоронили?

— Бельмонте не отличались человеколюбием, — заметил я. — Но здесь подразумевается нечто другое.

— Все равно. Как-то не по-человечески, — она передернула плечами. — Почти ни одного имени. Как будто эти люди не имели никакого значения для Бельмонте.

— Они и не имели.

Какое значение имеет жертвенный скот? А именно им считали Бельмонте всех этих безымянных бедолаг, лихо лишая их жизней ради собственных амбиций. Все равно закончилось вымиранием рода, так хоть ушли бы достойно.

— Но почему тогда похоронены на их кладбище?

— Скорее всего, по традиции. Первые были выходцами этого мира, к их телам требовалось проявлять уважение.

— Что значит этого мира?

Я удивленно повернулся к Исабель.

— Донна, вы не знали, что миров много?

— Нет. И сколько их?

— Это известно лишь Всевышнему.

Ответил я пафосно, потому что другого ответа у меня все равно не было. Не так давно я не верил ни в другие миры, ни в переселение душ. Похоже Исабель тоже не слишком поверила.

— Почему вы так уверены, что безымянные могилы — могилы выходцев из других миров?

Пришлось провести краткий экскурс в историю и рассказать как о войне между Мурильо и Бельмонте, так и о способе, которым Бельмонте пытались продлить свой род. Неудачном способе, который закономерно привел к окончательной смерти рода.

— Вот поэтому весь Сангрелар должен принадлежать одной семье, — неожиданно заключила Исабель после окончания рассказа. — Чтобы такого больше не было.

— Причиной для войны семей вряд ли было владение Сангреларом, — ответил я. — Потому что Бельмонте прекрасно понимали, что не получат долю Мурильо.

— С чего ты взял? — проворчал Шарик, проворно забираясь на мое плечо. — Они как раз были уверены, что подомнут под себя вторую половину острова.

— Может, и подмяли бы, если дон Леон не остался бы в живых.

— Нет, там все сложнее, завязано именно на настоящего наследника. Как у Бельмонте, так и у Мурильо. Поэтому землю, конечно, можно даровать королевскими указами, но вот тем, кому она даруется, пользы не будет даже через двести лет. Разве что гордое наименование «Владетель Сангрелара» считать за пользу.

— Алехандро, если уж ваш ками подошел, а все остальные заняты, вы не могли бы провести меня в замок Бельмонте?

—