Читать книгу "Проклятый из рода Распутиных. Том 2. #Бояръ-Анимэ - Михаил Ежов"

подобном колдовстве. Хотя, наверное, господину Глинскому лучше самому этим заняться.

— Да… Самому… Конечно, — кивнул Мезенцев. Похоже, он Глинскому ещё ничего не сообщил. И, похоже, не уверен, что стоит это делать. Как любопытно… — Что ж, прошу прощения, что задержал. Мне следовало догадаться, что вы не сможете помочь с этим. Но спасибо за совет.

— Всегда пожалуйста. Чем смог, как говорится.

Мы с Мезенцевым вместе вышли в коридор.

— Позвольте откланяться, — сказал я. — Мы поедем. Завтра рано вставать на занятия.

— Да-да, конечно. Бывайте у нас.

Попрощавшись с хозяином дома, я, наконец, спустился в холл. Поискал глазами Василису. Она стояла с Суворовой и её женихом. Метрах в двадцати маячила Юсупова. Ждала меня, следуя приказу.

Нет, сегодня она мне не нужна. Я поманил её пальцем. Когда подошла, тихо сказал:

— Твой отец уже в курсе, что ты перестала лечить царевича?

Юсупова тут же помрачнела.

— Угу, — ответила она нехотя. — Он… очень удивлён и… разочарован. Ты доволен?

— Не вполне. Он спрашивал, в чем причина?

Девушка кивнула.

— Что ты ответила?

— Что не знаю.

— Он не показывал тебя врачу?

— Пока нет. Но, наверное, этим и кончится, если я не…

— Не начнёшь, — перебил я. — Забудь о своём Даре. У тебя его больше нет. Всё, увидимся завтра. И помни: о нашем уговоре никому ни слова!

Кажется, она восприняла мои слова с облегчением и тут же поспешила к выходу. Я же направился к Рябушинской. Она заметила меня и тут же напустилась с укорами:

— Яр, сколько можно пропадать⁈ Я уже собиралась идти тебя разыскивать!

— Немного задержался, — ответил я, приложив ладонь к животу и слегка поморщившись. — Извини.

— С тобой всё в порядке? — тут же изменила тон Василиса.

— Да, теперь нормально. Можем ехать.

Во время разговора с Юсуповой я мысленно связался с мёртвой белкой и заглянул в комнату, где находился Глинский. Он, наконец, остался один. Я приказал пауку подобраться к нему и укусить. Раненый, скорее всего, даже не почувствует этого. Наверняка ему вкололи успокоительное или обезболивающе, так что он, вероятно, задремал. А мне лучше находиться подальше от дома, когда он отдаст концы.

— Конечно, Яр, пошли! — обрадовалась Василиса.

Попрощавшись с Суворовой и её парнем, мы отправились к машине. Пока шли, я наблюдал глазами белки за происходившим в комнате. Видимость была так себе, но синхронизироваться с пауком не было смысла: эти твари далеко не видят, так что мне это ничем не помогло бы. Через полминуты я велел белке перепрыгнуть с ветки на подоконник. Картинка стала получше.

Вот паучок заползает на одеяло. Маленькое чёрное пятнышко на белом фоне. Быстро движется к лежащей поверх одеяла обнажённой руке. Глинский не двигался. Похоже, спал. Очень хорошо!

Паучок перебрался на локоть и замер. Я почувствовал, как он сделал укус и впрыснул в кровь раненого концентрированную некротическую энергию.

Глинский дёрнулся и застонал. Паучок скатился с кровати на пол. Я велел ему немедленно убираться из комнаты. Белке — тоже. Никаких улик оставлять нельзя. Сделав своё дело, отрава растворится без следа, но мёртвые существа в помещении точно наведут на мысль, что тут поработал некромант.

Когда мы с Рябушинской дошли до машины, я извлёк из релокантов энергию, оставив их лежать в саду обычными останками. А на втором этаже корчился в судорогах Глинский. На этот раз лекарь ему не поможет, даже если вдруг зайдёт: концентрация слишком большая, и яд уже действует. Только поистине сильный маг сумел бы остановить его. Например, я.

Когда машина тронулась, я почувствовал, что Глинский умер. Дело было сделано. Не совсем чисто, но улик и, тем более, доказательств моей вины, никаких. Разве под силу первокурснику академии провернуть такое? Нет, если искать и будут, то среди некромантов с опытом. Даже странно, что Мезенцев меня заподозрил: мог бы и сам об этом подумать. Но главное, что я вложил ему в голову эту мысль. Иногда считаться зелёным юнцом довольно полезно. Надо запомнить это на будущее.

— О чём задумался, Яр? — спросила Василиса.

— О скоротечности человеческой жизни, — ответил я.

— Да, — девушка вздохнула. — Живём мы недолго…

Вы — да.

— Хочешь ко мне заехать? — неуверенно предложила Рябушинская.

— Нет, уже поздно, — я демонстративно взглянул на часы. — Завтра рано вставать. Нужно выспаться. И тебе тоже.

Василиса понимающе кивнула.

— Хорошо. Как хочешь.

Дальше ехали молча. Кажется, девушка рассчитывала сегодня на продолжение. Но в мои планы не входило переспать со всеми представительницами женского пола в округе. Подобные вещи до добра не доводят. И иногда бывают даже опасны. Смертельно.

Глава 7

Наконец-то, выходные!

Встав с кровати в кои-то веки около десяти утра, я потянулся и сразу же понял, что в тело начинают возвращаться неприятные ощущения.

Тягучая боль снова начала, словно яд, расползаться по проклятому телу, и от этого утреннее пробуждение, даже несмотря на то, что я, наконец, выспался, было сразу омрачено.

Надо было сделать вчера что-нибудь непотребное с этой Юсуповой. Это, конечно, никак не помогло бы справиться с болью, но зато я хотя бы получил моральное удовлетворение. Ну, и физическое, конечно. Девушкой она была очень даже симпатичной.

«Ага, как будто рядом с тобой других красавиц мало!» — усмехнулся я про себя, вспоминая Ангелину с её бешенным темпераментом, Суворову, которая была очень даже умела в постели, несмотря на юные года, а также Рябушинскую и Шуйскую, которые готовы были прыгнуть в мою постель, стоило мне только щелкнуть пальцами.

Кстати, а почему бы и нет? Вечер, вроде, у меня намечался вполне свободным и проводить его в одиночестве было вовсе не обязательно.

Но до вечера было еще далеко, и сначала следовало заняться делами. Первое, что стояло у меня на повестке, — душ и завтрак.

После того, как вода смыла остатки сна и вернула тела свежесть, а желудок наполнился заказанной едой, я покинул флигель и вышел прогуляться.

Погода была просто чудесная, и я, нежась под лучами дневного солнца, которые лишь изредка пробивались из-под облаков, пошёл в парк, располагавшийся недалеко от дома Калашникова, где я снимал флигель.

Сейчас, когда я был в теле человека, солнце доставляло мне куда больше радости, чем когда я был драконоличем, что было совершенно не удивительно.

Дорога до парка заняла всего четверть