Читать книгу "Ричард Длинные Руки - курпринц - Гай Юлий Орловский"

Возможно, следом и он появится, если я такой умный и все могу рассчитать. Тогда с ним нужно будет поговорить мягко и убедительно. Возможно, у него какая-то временная дурь, у всех нас бывает некоторая потеря ориентиров или ложные цели, а потом, когда приходим в себя, говорим с досадой, как, мол, много сил и времени угрохали на ерунду…

И вообще, чем короче период дури, тем проще вернуться в прежний ритм работы.

Зайчик, чувствуя, как я то и дело вздрагиваю, вспоминая этих красных чудовищ, пошел медленнее, а то скачка всегда будоражит хозяина больше, особенно таких вот одухотворенных по самое не могу и возвышенных натурелей.

Земля под копытами то отзывается сухим стуком, а то и треском раскалываемых камешков, то чавкает, когда идем через вчерашние болотца.

В небе сказочно прекрасные облака, далеко впереди лес, а за ним наш лагерь. Зайчик мчится по солнечному миру, однако впереди на землю пала грозная тень и стремительно пошла в нашу сторону.

Я инстинктивно пригнулся и, перекосившись, быстро посмотрел наверх. В небе появилась темная воронка из потемневших облаков, они пошли по кругу все быстрее, начали втягиваться в дыру, затем оттуда ударила ветвистая молния.

Над головой грянул гром ужасающей силы. Я вздрогнул, с небес коротко и страшно блеснул широкий луч. Через мгновение шагах в пяти впереди появилась фигура человека в темной одежде.

Я напрягся, ощущая смертельную угрозу. Вокруг незнакомца, явно могучего мага, едва заметно поблескивает нечто, словно он находится в чистейшем мыльном пузыре без всяких радужных разводов.

Он проследил за моим устрашенным взглядом и удовлетворенно улыбнулся.

— Все понял?.. Люблю умных людей.

Чуть ниже среднего роста, мелкий в кости, лицо чисто выбрито, высокий лоб, брови сдвинуты и опущены, из-за чего глаза смотрят, как будто вот-вот юркнут обратно в норки. Несмотря на улыбку, в лице что-то очень нехорошее, некая смесь высокомерия, жестокости и порочности.

— Я тоже люблю умных, — ответил я сдержанно. — А еще и вежливых.

Он произнес с холодным пренебрежением:

— Вежливость — удел слабых.

— Разве?

— Быть вежливыми нас вынуждает неуверенность в собственном хамстве, — ответил он со снисходительной улыбкой. — Но если человек в себе уверен…

— Вы настолько уверены? — спросил я.

Его улыбка стала шире.

— Можете попытаться, — предложил он. — Я в магическом коконе, его не пробить никаким заклинанием, никакой магией. Все эти годы я копил магию, теперь она сметет все препятствия, но я найду ее!

— Найду ее, — повторил я. — Неужели речь идет всего лишь о женщине? Ну что это за сила, что швыряет нами, как щепками в штормовом океане? Или я ошибся, вы не о женщине?

Он смотрел на меня неотрывно и произнес с холодной жестокостью в голосе:

— Вы очень быстро догадались. И я понимаю, почему.

Я сказал почти просительно:

— Может быть, стоит быть мужчиной? Ну ушла к другому, так неизвестно, кому повезло!.. Я бы только радовался, а то когда уходишь, всегда свиньей себя чувствуешь, хотя уходить надо…

Он злобно скалил зубы, а я быстро понимал, что все мои конструкции, что я строил по дороге, просто дурацкие. Этого ничем не убедишь и не пробьешь. Есть такие люди, у них на морде написано, что правы только они, а остальные все говно, должны только слушать, а сами рты не раскрывать.

Он сказал злобно:

— Ты примитивное животное и не представляешь глубинной мощи, которой я обладаю!..

— Пока поверю на слово, — ответил я. — С кем имею… неудовольствие? И почему вы здесь?

Он кивнул, но хотя на миг его глаза скрылись под нависшими надбровными дугами, я все равно чувствовал его неподвижный, как у рептилии, взгляд.

— Правильные вопросы… Я — маг Гантагейл. Здесь у вас находится кое-что из того, что принадлежит мне.

— Озвучьте, — сказал я сдержанно, — я много чего насобирал по дороге.

Он пренебрежительно отмахнулся.

— Мелочи меня не интересуют. Я ищу свою женщину, сбежавшую от меня. Она научилась прятаться даже от моей ищущей магии, однако иногда все же раскрывается, хоть и ненадолго.

— И?

— Когда последний раз я уловил сигнал, — произнес он, — я даже не поверил, что она сумеет забраться так далеко. Но вот я здесь! И чувствую ее присутствие.

Я огляделся.

— О ком вы говорите?.. Здесь только мы. А в лагере мои солдаты. Кстати, очень хорошие и преданные.

— Нет, — ответил он уверенно, — я чувствую запах ее кожи. Аромат ее тела, свежесть ее дыхания… Говорите, где вы ее прячете?

Я ответил с достоинством:

— Вы что-то не так понимаете. Я — эрцпринц Ричард Длинные Руки, который ведет армию вооруженных людей на другую такую же армию, и у нас будет кровопролитное сражение без всякой магии и без всяких женщин… Эта битва, которая решит, кому из нас быть, а кому не быть. И вы полагаете, что в этих условиях мне до всего лишь женщин?

Он отрезал сухо:

— Она не всего лишь, а самая-самая… Ладно, я ваши доводы понимаю. Они… разумны. Но человек — не только разум. И я чувствую, эта женщина где-то близко. И вы либо знаете, где она сейчас, либо недавно с нею общались.

— Точно общались? — переспросил я. — Или она только прошла мимо, задев меня краем плаща?

Он на миг задумался, но тут же покачал головой.

— Может быть, все так, но мне кажется, вы знаете, где она. Даже если не занимаетесь ею лично, во что верю. Для вас, людей, воевать — это так важно!

— Ну да, — сказал я, — ну да, а как же, доминирование — все!

— Потому, — продолжил он неумолимо, — я предлагаю вам немедленно выдать ее.

Я посмотрел на него очень внимательно.

— Договаривайте.

Он чуть приподнял одну бровь.

— Что?

— Остальное, — ответил я. — Угрозы. Что если не послушаюсь и посмею упрямиться, то последует страшное и неотвратимое наказание. Вы же это хотели как бы озвучить?

Он произнес холодно:

— Это настолько очевидно, что я не счел нужным произносить это вслух.

— Нужно, — ответил я. — Это нужно.

Он холодно усмехнулся.

— Ах да, вам же нужно оправдание перед самим собой! Что отдали не просто так, а подчиняясь силе. Вы же всегда так говорите: мол, только под угрозой грубой силы… Да, вы ощутите всю мощь моей грубой силы… очень даже грубой, если заупрямитесь.

Я спросил с интересом:

— И что сделаете? Убьете? Так вы это можете сделать сейчас. Я ведь вас достать в этой скорлупе не могу, верно?