Читать книгу "Холокост и православная церковь - Найт"

и шеф Имперской канцелярии по определенному поводу сообщил мне, что фюрер желал бы избегать всех не безусловно необходимых мероприятий, которые могли бы ухудшить отношения государства и партии с Церковью»111. Но от конечной цели — истребления христианских конфессий — Гитлер не отказался. Ограничения в проведении антицерковных акций государственными органами играли определенную роль лишь до конца «французского похода», с осени 1940 г. почти на год они практически перестали действовать.

А для Партийной канцелярии каких-либо ограничений в этом отношении, по сути, вообще не существовало. М. Борман давно выражал претензии на то, чтобы руководить всей церковной политикой Третьего рейха и не скрывал своих взглядов. Так, 28 января 1939 г. в письме к Розенбергу «Вермахт и Церковь» он подчеркивал, что партия должна категорически отвергнуть какие-либо планы связи государства и Церкви по двум причинам: исходя из «практических политических аргументов», и так как это «не отвечает мировоззренческим требованиям национал-социализма»112. А в 1940 г. Борман посчитал, что настало время перейти к практическим экспериментам по обработке модели будущей антицерковной политики на всей территории Третьего рейха и захваченных землях. В качестве испытательного полигона была избрана присоединенная к Германии после разгрома Польши область Вартегау с центром в Познани.

Эта провинция с населением 4,6 млн человек (из них 340 тыс. немцев) была образована по указу Гитлера от 8 октября 1939 г., а 26 октября ее наместником назначили обергруппенфюрера СС А. Грейзера. Вартегау не относилась к территории «старого Рейха», соответственно не входила в область компетенции Министерства церковных дел и казалась Борману идеальным полем для экспериментов. Уже весной 1940 г. он прямо включился в государственно-церковные отношения в Вартегау, написав соответствующее письмо лютеранскому генералсуперинтенданту Д. Блау. Правда, 24 июня Борман переслал на отзыв Розенбергу проект «Указа о правовых отношениях религиозных обществ и объединений в рейхсгау Данциг — Западная Пруссия». Но на эксперимент в этой провинции нацистское руководство все-таки не решилось, так как Данциг с его большим немецким населением как повод к войне с Польшей слишком сильно находился в поле общественного мнения. Вартегау подходила больше, и предложения, высказанные в июньском проекте, нашли полное отражение в так называемых «13 пунктах», переданных 10 июля 1940 г. властями представителю Познанской консистории. В дальнейшем эти пункты были окончательно сформулированы в указе наместника Грейзера от 13 сентября 1941 г. По мнению немецкого ученого Гюртлера, они исходили от Партийной канцелярии и должны были уже в период войны «внести ясность в отношения государства и Церкви»1.

При чтении упомянутых «13 пунктов» возникает ощущение их удивительной близости с соответствующими советскими законами и постановлениями конца 1920—1930-х гг. Церковь полностью упразднялась как единая централизованная иерархически соподчиненная организация: «Не существует государственных, народных или территориальных церквей». Разрешалось существование лишь отдельных самоуправляемых религиозных обществ, которым запрещалось вступать в какие-либо отношения с церковными структурами в прежней Германии. Членами общин могли быть только совершеннолетние, все конфессиональные организации (юношеские группы) упразднялись, запрещались и конфирмационные занятия в школах. В храмах могли служить только священники из Вартегау, которые при этом должны были иметь еще другую профессию, а оплата их богослужебной деятельности могла проводиться только из добровольных взносов членов общин. Все церковные фонды и монастыри распускались как несоответствующие «германской морали и народной политике», религиозные общества не могли иметь собственности (зданий, земельных участков, кладбищ и др.) вне их культовых помещений и даже участвовать в благотворительной деятельности. Наконец, немцам и полякам запрещалось состоять вместе в одной общине113 114. То есть Церкви пытались запретить все виды деятельности, кроме богослужебной, полностью вытеснив ее из общественной жизни, и к тому же раздробить на множество не сообщающихся между собой частей, которые можно под разными предлогами постепенно ликвидировать.

Германская Евангелическо-Лютеранская Церковь пыталась оказать сопротивление. В августе 1940 — ноябре 1941 гг. она

ХОЛОКОСТ И ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ направляла жалобы в различные государственные органы, но получила поддержку только Министерства церковных дел. 21 августа 1940 г. Керл попытался в последний раз вмешаться в развитие ситуации. Но наместник Вартегау заявил, что решения министерства «для него не существуют», и Керл был вынужден уступить. А 11 ноября 1941 г. и шеф Имперской канцелярии ответил на жалобы духовенства, что «фюрер одобрил изданный рейхснаместником в рейхсгау Вартеланд 13 сентября 1941 г. указ о религиозных объединениях и религиозных обществах».

Акции в Вартегау маскировались заявлениями о необходимости провести полное отделение Церкви от государства, но фактически устанавливался тотальный государственный контроль над церковной деятельностью, и приходы оказались ничем не защищены от наместника. Проведенные мероприятия расценивались лишь как некий промежуточный этап. Так, 9 апреля 1940 г. Розенберг в своем дневнике писал: «Разделение государства и Церкви в качестве цели является либеральной позицией. Для нас это — лишь промежуточная стадия». Далее должна была последовать фаза уничтожения религиозных организаций, что во многом и оказалось осуществлено в Вартегау в первой половине 1940-х гг. Там к моменту прихода советских войск 97 % существовавших в сентябре 1939 г. храмов и все монастыри были закрыты, из 1900 священников более 90 % арестовали, депортировали или убили, и к 1942 г. их оставалось в приходах лишь 73. То, что, несмотря на все протесты и жалобы, «эксперимент Вартегау» продолжался, ярко свидетельствует, что в случае победного для нацистов окончания войны он послужил бы образцом для церковной политики на всей территории Третьего рейха115.

Как уже отмечалось, с осени 1940 г. вновь заметно ухудшилось положение христианских конфессий в самой Германии. Под предлогом выполнения связанных с войной мероприятий богослужения после налетов можно было начинать только в 10 часов

вечера, церковные здания конфисковывали для военных нужд, праздничные церемонии ограничивали, монастырские комплексы передавали государственным организациям и т. п. Согласно изданному в январе 1941 г. секретному приказу Партийной канцелярии, гауляйтеры получили право конфисковывать всю монастырскую недвижимость без оглядки на законы и постановления. Жертвой этой акции за полгода «пали» 120 монастырей, которые в основном стали использоваться в качестве домов отдыха для членов партии. Сопротивление изгоняемых монахов было подавлено репрессиями — 418 священнослужителей отправили в концлагеря. В мае — июне 1941 г. была запрещена почти вся церковная пресса, включая теологические журналы116.

29 мая 1941 г. Борман был назначен вместо улетевшего в Англию Гесса руководителем Партийной канцелярии. В этом качестве он отвечал как за разработку, так и за окончательное редактирование и публикацию всех имперских законов и указов. Его власть в различных областях, в том числе и в государственноцерковных отношениях, значительно выросла. Согласно записи государственного секретаря Вейцзекера от 6 октября 1941 г., фюрер распорядился, чтобы все указания по церковным вопросам относительно