Читать книгу "НИИ особого назначения - 2 - Саша Фишер"

женщина зачерпнула половнком жидкое тесто из кастрюли, ловким движением распределила его по всей чугунной поверхности. И от блинного запаха рот мой помимо воли наполнился слюной.

Два столика оккупировали семеро мужичков сурового вида, явно шоферюги. Они прихлебывали чай и обсуждали какой-то особо неприятный участок дороги до Мурманска, где уже полгода не могут доделать ремонт. Еще один столик был пустым. А за четвертым…

— Клим? — девушка оторвала взгляд от книжки и улыбнулась. — Какая удивительная встреча! Что вы здесь делаете?

— Вера? — обрадовался я, с удовольствием окидывая взглядом ее миловидное личико с россыпью веснушек. — Ездил в Соловец по делам, теперь возвращаюсь на базу. А вы?

— Я сюда приезжаю, когда мне надо подумать, — она захлопнула книжку и быстро убрала ее в сумку. Прочитать название я не успел. — А еще тут готовят замечательно вкусные блины, у меня самой такие никогда не получались. А Наташа отказывается мне свой секрет рассказывать!

— Да нет тут никакого секрета! — отозвалась из-за прилавка буфетчица. — Блины как блины! Вот ваша порция, приятного аппетита.

Я забрал тарелку с двумя сложенными вчетверо блинчиками, на каждом из которых таяло по кусочку сливочного масла, а на краю возвышался холмик густой деревенской сметаны. И кружку черного чая, заваренного по-домашнему — заварка в большом заварнике под тряпичной куклой, кипяток — из электрического самовара. Надо же, такая удивительная пастораль! Словно к бабушке приехал. Не понимаю, почему от наплыва посетителей эта стекляшка еще не трещит по швам!

— Вы не против, если я составлю вам компанию? — спросил я у Веры.

— А мне казалось, мы уже переходили на «ты»… — кокетливо улыбнулась она.

Какая же она все-таки миленькая! Прямо сдобная булочка, только стройная.

— Будет невежливо спросить, о чем ты сегодня приехала подумать? — я устроился на стуле так, чтобы мое колено коснулось ее колена. Она не отстранилась.

— Я могу рассказать, но тебе, наверное, будет скучно, — вздохнула она. — Это ведь все рабочие дела…

— Мне не будет скучно, даже если ты мне будешь по памяти таблицу умножения рассказывать, — я подмигнул. — Кроме того, я слышал, что думать вслух бывает полезно. Могут новые идеи в голову прийти. Так что давай, рассказывай! А я буду с умным видом кивать, будто что-то понимаю. И есть, пока эти кружевные блинчики не остыли.

— Блинчики! — полупростонала-полувздохнула Вера. — Вот как сделать, чтобы они были такие? С дырочками⁈

— Это и есть предмет твоей научной работы? — хохотнул я, ухватив блин за маслянистый бок, сказал я.

— Что ты, нет, конечно! — рассмеялась она. — Хорошо бы, конечно, но нет. Я все еще бьюсь над загадкой сейдов. Три дня назад я думала, что мы близки к научному открытию, но вчера все пошло наперекосяк. Сейко сначала согласился нам помочь, рассказывал и показывал, а когда дело дошло до эксперимента, с ним случилось что-то странное. Будто он стал другим человеком. Окрысился, забыл, наши с Денисом имена… Да будто вообще забыл все, что происходило! Ты представляешь, я отвожу его вечером в гостиницу, мы на пороге договариваемся, что с утра он покажет ритуал и даже позволит включить все измерительные приборы, которые мне нужно. А утром я за ним приезжаю, а он…

Она передернула плечами.

— Вот уж поневоле начнешь верить, что это было наказание каких-нибудь духов предков… — угрюмо проговорила она. — И вместо эксперимента мы полдня просидели в психдиспансере, пока ожидали заключения доктора. Ретроградная амнезия неясного генеза. Вот тебе и весь прорыв.

— Хм, интересно… — я прожевал кусок блинчика, мимоходом отметил, что он и правда очень вкусный, но история Веры внезапно стала интересовать меня больше, чем гастрономическое удовольствие. — А к нему никто не мог вечером заглянуть в гости?

— Нет… — она покачала головой. — На самом деле, не знаю. Он вообще не обязан был нам помогать, но сам вызвался. Он сначала письмо написал на адрес института, а потом Денис к нему в Ловозеро ездил. И он очень живо интересовался, нельзя ли ему тут в Соловце работу подыскать, чтобы можно было остаться, когда исследования закончатся.

— А кто он вообще такой? — спросил я.

— Мы сначала на контакт с его отцом пытались выйти, но тот в основном очень туманно отвечал, — Вера поджала губы. — Два месяца мы его обхаживали, но дальше пространных рассуждений он так никуда и не продвинулся. А потом мы уехали, и нам написал Сейко. Мол, отец и не стал бы нам помогать, только всякие ценности вытягивал. А он, Сейко, помочь хочет и может. Потому что шаман, как и его отец. Только он захотел сам приехать. Мы немного сомневались, молодой он совсем парень. Но другого варианта у нас все равно не было, так что мы оформили все нужные документы и вызвали его сюда. А потом…

— Получается, что он из дома сбежал, чтобы вам свои фамильные тайны выдать, но тут его амнезией и накрыло? — усмехнулся я.

— Такая вот мистика, да, — кивнула Вера. — Так что теперь мы снова в том же месте, где и начинали. А продолжать эксперименты с клинической смертью при нынешних данных уже не очень хочется.

— А разве в прошлый раз у вас не получилось? — спросил я, дожевывая второй блинчик.

— Вот поэтому я и сказала, что мы были на пороге прорыва, — Вера вздохнула и поставила подбородок на крепко сжатый кулачок. Посмотрела на меня. — Только чтобы сделать следующий шаг, нам был нужен настоящий шаман, а Сейко… Эх…

Я смотрел на нее и улыбался. Вообще не соврал, когда сказал насчет таблицы умножения! Но сейчас на ее лице было столько эмоций, что и слушать ее, и смотреть на ее лицо, было настолько приятно, что мне даже стало за себя немного стыдно. Она же правда переживает о своей работе, а я о чем думаю? О пуговке на ее блузке, которая расстегнулась, и теперь мне было видно волнующую ложбинку в вырезе.

— Мне иногда кажется, что наше исследование будто кто-то проклял, — сказала она. — Только не говори никому из ученого совета, что я это сказала!

— Между прочим, проклятье тоже может быть предметом твоих исследований, разве нет? — я не удержался и накрыл ее подрагивающую ладонь своей ладонью. — Ты же занимаешься научным оккультизмом, разве это не та самая область науки, которая изучает разные необъяснимые вещи? А проклятье или, скажем, приворот — это то, во что наши предки верили тысячи лет. Не может же это быть чистым суеверием?..

Я говорил тихо, чувствуя, как меня прямо-таки накрывает горячей волной. Она замерла, глядя мне в глаза. Зрачки ее расширились, губы приоткрылись. Колено под столом проехалось по моему бедру.

— Приворот, говоришь… — прошептала она одними губами, не отводя обжигающего взгляда.

Глава 10

Нам нравятся люди, которые смело говорят нам, что думают, при условии, что они думают так же, как мы.

Марк Твен

Чай уже давно остыл, а мы все сидели и молча смотрели друг на друга. Я боялся пошевелиться, чтобы не спугнуть магию момента. Чуть двину рукой, и все, она тут же отстранится, закроется, опустит свои потемневшие глаза. Повиснет неловкость…

Мелькнула мысль о том, что я и в своем-то мире уже подзабыл, как ухаживают за девушками, а как принято вести себя в личной жизни по эту сторону — вообще плохо себе представляю. Только после свадьбы? По взаимному письменному согласию? Или точно так же, как и в моей версии реальности, в смысле — как покатит?

—…а на КП стоит такая цаца с блондинистой косой, — донесся с соседнего столика приглушенный голос одного из шоферов. — Девица в самом соку, я чуть слюной не подавился! Ну, прапор уволок мои документы в будку, печати поставить и все такое прочее, а я подумал, что это я просто так стою? Подкачу-ка я на удачу, вдруг выгорит чего.

— И что? — задал нетерпеливый вопрос другой водитель.

— Ну я кепочку сдвинул и подкатываю, — самодовольно продолжил первый. — Так, мол, и так, барышня, не желаете прокатиться на большой машине, скрасить, так сказать, досуг скучающего кавалера?

— А она? — вклинился в паузу самый любопытный.

— А она, оказывается, не одна была, а с хмырем каким-то, — продолжил шофер. — Я его сразу даже не заметил, ну, трется там какой-то кучерявый, понимаешь… Тот сразу такой глазами зырк, мол, даму свою от посягательств защитить. А она ему: «Подожди, Рома, вдруг у товарища проблемы какие-то, вдруг помочь надо…»