Читать книгу "Кошки-мышки с мафией - Андрей Трушкин"

Так вот сидели мы, значит, словно в воду опущенные, пока я не заметил одной закономерности…

Из рассказа Коли Затевахина

Так вот сидели мы, словно в воду опущенные, пока я не заметил одной закономерности…

Электрический разряд пробегал по луже с определенной последовательностью! Вначале долбила большая искра, потом следовал промежуток и следовали две малых. Вероятно, вода капала на кабель из двух или трех мест. И в то время, когда капля достигала кабеля, следовал разряд. Выходит, лужа находилась под напряжением не все время, а только периодически.

Я посмотрел на Тольку.

Он тоже уже все понял.

Думаешь, успеем проскочить?

Не знаю, — поджал я губы. — Надо посчитать.

Во-первых, я не пожалел трех спичек, чтобы как следует разглядеть, насколько далеко простирается наша злополучная лужа. Выпрямившись почти под потолок, я увидел ее край. Вероятно вода потихоньку уходила через трещины в полу.

Во-вторых, мы выяснили, что промежуток между большой искрой и малыми составляет чуть меньше пяти секунд. Это давало шанс проскочить опасную зону.

Мы еще немного посовещались и решили попробовать. По науке никакой опасности в промежуточный период от лужи быть не могло. Но это, естественно, было по науке. А как там обстояло дело в действительности, мы не знали. Все-таки для страховки я вначале кинул на край лужи банку сгущенки. Вначале ничего не происходило, но, как только по воде прошел ток, консервы окутало голубое сияние и запахло прогретым металлом.

Как только все разряды прошли, я осторожно дотронулся до банки. Ничего, только разогрелась. Я выхватил ее из лужи и бросил обратно в пакет. Теперь можно было двигать через лужу самому.

Как только очередная порция разрядов закончилась, Толька зажег спичку, и я помчался вперед. Как я прополз эти несколько метров — не помню. Опомнился я уже по ту сторону лужи. Оглянувшись, я увидел в свете догорающей спички Тольку. Потом огонек погас, и тут же затрещала искра.

Толька! — крикнул я в темноту. — Бросай сюда спички, я тебе посвечу.

Не, — донеслось до меня с той стороны лужи. — Еще промажу, а другого коробка у нас нет. Ты лучше с дороги отойди, а то еще в тебя врежусь.

Я прижался к стене и затаил дыхание.

В туннеле установилась абсолютная тишина. Спиной я ощущал, что бетонная стенка вибрирует. Вероятно, где-то наверху плита примыкала к опоре моста.

"Ну, конечно! — понял я. — Вода сочится не из лопнувшей трубы, а из речки! Это значит, что от школы мы ушли чуть ли не на километр!"

Анализируя все это, я пропустил момент, когда ток прошел через лужу, и опомнился, когда Толька помчался, шлепая по воде, ко мне. На всякий случай я отодвинулся еще чуть подальше, как вдруг услышал, как что-то в темноте шаркнуло, Толька вскрикнул и, поскользнувшись, упал. Рухнул он, видимо, плашмя, всем телом, потому что брызги от его падения долетели до моих голых лодыжек.

На какую-то долю мгновения я оцепенел. Мой брат лежал в луже, сквозь которую через несколько секунд пройдет черт знает сколько вольт! Было такое ощущение, что я получил удар током только от этой мысли.

— Толька! — выкрикнул я в темноту. — Быстрее!

Но он не откликался! Не подавал признаков жизни!

Мне стало так дурно, что чуть не вывернуло наизнанку. Я успел остановить рвоту где-то в районе солнечного сплетения и, упав на колени, принялся шарить кругом руками.

Я так растерялся, что совсем перестал считать секунды, и теперь понятия не имел, когда в лужу ударит разряд. Мои руки скользили по жидкой грязи, колени уже давно были в воде, а нащупать Тольку я все не мог! На карачках я пополз вперед.

Где-то слева что-то громко пискнуло, и я внутренне похолодел, ожидая приход голубого сияния. Тут-то я и наткнулся на Тольку — зацепил его волосы. Он лежал лицом вверх. Я мгновенно понял, что поднимать его и приводить в чувство некогда и, схватив его за руку, что было сил потащил из лужи прочь. На мое счастье, дно лужи было покрыто какой-то слизью, и тело Тольки скользило по нему, как по маслу. Вдруг я почувствовал, что мне стало гораздо тяжелее. Я сообразил, что тащу Тольку уже по сухому бетонному полу! Это прибавило мне сил, я рванул вперед как одержимый и увидел на стенках туннеля отражение голубого сияния.

Толька вскрикнул. Запахло жженой резиной. Я повернулся к брату:

— Ты живой? Толька, ты живой?!

Он замычал что-то невразумительное. И ткнул мне кулаком под ребро. Я схватил его за кулак и оттащил еще дальше от лужи. В кулаке у Тольки что-то хрустнуло, и я понял, что там у него коробок. Я прислонил брата к стенке и дрожащими руками зажег спичку.

Грязный, всклокоченный Толька сидел передо мной и, как рыба, выловленная в магазине садком из бассейна, беззвучно открывал рот. Каблук его левого ботинка дымился.

Кры-ы-ы… — прохрипел Толька. — Кры-ыса!

Где? — оглянулся я.

На краю лужи, ощерившись, сидела огромная гнусная крыса. От неожиданности я вскрикнул и швырнул недогоревшей спичкой в эту тварь.

Испуганная крыса метнулась прочь, хвост ее коснулся воды, и тут ее настиг разряд. Она завизжала, подскочила чуть ли не на полметра и упала вниз уже обугленная.

Мы переглянулись и отползли на всякий случай от этой лужи подальше…

Из рассказа Толи Затевахина

Значит, как только крысу током шибануло, мы с Колькой переглянулись и отползли на всякий случай от этой лужи подальше.

Тут от всего, что с нами случилось, мне дико захотелось есть. Я как вспомнил, что у Кольки в мешке какие-то консервы гремели, так мне аж чуть дурно не стало. Запалили мы с братом сигарету, вставили ее в трещину в стене и решили перекусить.

Надо признаться, более странного обеда у меня еще в жизни не было. Мало того, что ели мы прямо с ножа холодную жирную тушенку, а пальцы вытирали прямо об себя. Все это действо происходило, значит, при тусклом красном свете сигареты. Впечатление было такое, что мы сидим в темной ванной и при свете красного фонаря печатаем фотографии. Отличие было разве что в том, что из ванной всегда можно было выскочить на кухню и, порубав горячую яичницу, спокойно пойти в спальню и лечь спать. Здесь же, в туннеле, как показала практика, спать, а тем более на ходу, было смертельно опасно.

Значит, умяли мы тушенку, и на душе немножко легче стало. Так у меня всегда бывает: разозлит тебя, скажем, кто-нибудь, придешь домой — весь взъерошенный, нервный. А супа тарелку втетеришь, бадейку чая с сахаром или вареньем выпьешь — глядишь и успокоился. Правда, в этом подземелье чайку можно было вскипятить разве что в нашей электролуже.

А о чае я тогда не зря подумал. Потому что напихал в себя все всухомятку и начал икать.

Колька мне говорит: