Читать книгу "А также их родители - Тинатин Мжаванадзе"

сжимая в руках спасительный молоток, но дитя даже не посмотрело в ее сторону, поэтому мать уронила молоток на ногу и бурно разрыдалась. Мариска погладила нервную мать по голове, но предпочла не извиняться, потому что есть суп против воли – это ужасно.

Ужастик второй: захлопнутая квартира и одинокий ребенок.

Хатуна вышла на минуту к соседке, сквозняк немедленно активировался, и входная дверь захлопнулась. Внутри сидела Мариска с косичками, а на плите кипел очередной ненавистный суп. Матерь в панике пыталась перелезть через соседский балкон, но он был где-то в метре и на третьем этаже, так что пришлось вызывать пожарников – чтобы не усугублять последствия. Все обошлось сплошными нервами, никакой крови.

Ужастик третий: потерянный ребенок.

Хатуна именно что отвлеклась, болтая с подругой-продавщицей в ее магазинчике, хвать – а Мариски нету! Обошли все ряды и полки – нету! Выбежали на улицу: это была одна из сотен витых узеньких улочек в чужом восточном городе с совершенно неизвестным ребенку языком – нету!!!

Хатуна и ее подруга хаотично метались по улочкам и звали Мариску. Прохожие шарахались и не понимали, что именно хотят от них две зареванные иностранки, показывая что-то вроде некрупной собачки с высокими ушками. В это время пришло спасение: муж подруги, местный уроженец. Он выслушал свидетельские показания, свел брови в точку и так рассвирепел, что стукнул свою жену, хотя очень хотел поколотить обеих.

– Сидите здесь и не двигайтесь, – приказал он и ринулся прочь. Через три минуты нашел бредущую в неизвестном направлении крошечную Мариску с косичками – она свернула на одну из бесчисленных боковых улочек и шла себе в сторону сказки, избавившись от назойливой мамаши с ее нескончаемым супом.

– Пусть Гульнара больше ничего не говорит, – попросила перепуганная Хатуна.

Кутушка[2]

Продолжаем тему ужастиков.

Иногда происходят совсем уже необыкновенные стечения обстоятельств, когда никто ни в чем не виноват, и соломки подстелили, и двери заперли, и три раза дом обошли и все проверили, а все-таки ОНО происходит!

Разбудил меня Мишка, весь голый, как Амурчик, только без колчана и стрел. Я спросонья вспомнила, что сегодня мы, наконец-то, поедем к морю в роскошном дорогом спальном вагоне, замурлыкала в предвкушении и собралась было начать осуществлять бесконечный список всякой приготовительной лабуды, но перед этим машинально выполнила утренний ритуал, который требовал принести горшок, чтобы Мишка отлил ночную заготовку, сообща заценить качество и цветовую гамму оной и с чувством исполненного долга начать день.

Мне показалось, что Мишкино причинное место, до сих пор вполне адекватное его возрасту и общей конституции, что-то сильно увеличилось в размерах. Протерев глаза и проснувшись окончательно, я присмотрелась и увидела на месте причинного места виноградную гроздь.

Нет, это не подражание Францу Кафке.

Мишкин писательный орган был похож на сардельку, перетянутую веревочками, и местами вишневого цвета.

– Папочка, не мог бы ты посмотреть, – онемевшими от ужаса губами залепетала я, делая вид, что ничего особенного не происходит, – чтобы ребенок не напугался.

Папочка дремал и не отозвался.

– У меня вава? – деловито спросил ребенок, с лету ухвативший мое предобморочное состояние.

– Да-а-а… не так, чтобы вава… детка, у тебя болит что-нибудь?

– Нет, – холодно ответил Мишка, наблюдавший за тем, как наконец забила струя из раздутого перекошенного шланга, причем забила влево.

– И не чешется? – истерически спросила я ребенка, который по малолетству не понимал ужаса происходящего.

Мишка подумал и ответил:

– Немноска.

Я крайне бережно с бьющимся от ужаса сердцем потрогала переливающуюся радужную гроздь. Судя по всему, какой-то недоделанный сволочной комар не придумал ничего лучше, чем укусить моего мальчика в мужскую гордость. А ведь я перед сном обработала комнату антикомариными препаратами буквально по миллиметру!

Пришла Марина.

Если я, родная мать, была сбита с ног этими не имеющими аналога в мировой практике фиолетовыми гроздьями моего младшего отпрыска, то эмоциональную няню Марину придется госпитализировать.

– Марин, ты только не пугайся, – выпалила я скороговоркой в дверях, – но у Мишки что-то сногсшибательное.

– Что с моим мальчиком?! – экспансивная Марина увидела медицинское чудо и стала, зеленея, заваливаться вбок.

– О господи! – в панике вскричала я. – Сохраняйте спокойствие – мы едем к доктору.

Папочка прошастал мимо нас в ванну с совершенно отсутствующим видом – он все еще не проснулся.

Поскольку оставлять Саныча было не с кем, мы ввалились к врачу разномастным цыганским табором – мама, няня, пострадавший Мишка и брат СанСаныч.

На нас посмотрели с вежливым безразличием.

– Понимаете, доктор, – нервным смешком стала я сдавать анамнез, – судя по всему, ребенка укусил комар.

Доктор наук, серьезнейшая завотделением перинатальной патологии с полными палатами критически больных младенцев воззрилась на меня, как на помешанную, и в ее глазах читалась готовность вызвать полицейский патруль.

В это время Марина спустила Мишке шортики.

Я вас уверяю, ни один стриптиз в мире не производил такого оглушительного фурора – сбежались все врачи и медперсонал в радиусе трех километров, чтобы, столпившись вокруг Мишки, со стандартными словами: «В жизни своей ничего подобного…», рассматривать небывалое мужское достоинство четырехлетного мальчика.

– Наш Мишка превращается в мужчину, – с отеческим вздохом прокомментировал СанСаныч, и я почувствовала в его голосе легкую зависть.

Нас отправили в урологию.

– Ну, там-то они всякого навидались, – рассуждала я, шагая по лестнице с Мишкой, который привлекал повышенный интерес к своим шортам недетскими размерами находящегося внутри добра.

Тетка-уролог выслушала нашу историю без малейшего удивления. Но увидев живую иллюстрацию, открыла рот и оживилась сверх меры.

– Комар или не комар, мы точно не знаем, – сказала врачиха, – но укус очевиден. Наверное, он спал без трусов?

Мы с подозрением воззрились на Мишку – кто же мог его укусить, кроме комара?! Герой дня был явно польщен всеобщим ажиотажем вокруг его пиписьки и стаскивал штаны самостоятельно по первому свистку.

Мишке назначили лежачий режим (удержать в постели ребенка в такую жару?!), диету (шоколад и кофе не давать – забыли про алкоголь и никотин), ставить ромашковые примочки и никуда не ехать денька два-три.

– Супрастин и ампициллин, – стонала я в такси, напугав мирного водителя, – ребенок вообще лекарства пить не умеет, клизмой я ему волью, что ли?!

– Билеты обменяйте, – спохватилась Марина, – у ребенка – постельный режим.

Я не знаю, как Марина намерена держать Мишу в лежачем положении, но билеты точно горели.

Пришлось разворачиваться и ехать к папе на работу. Стоит ли говорить, что стриптиз был произведен виртуозно и повторен многократно на «бис». Папу пришлось отливать ледяной водой из офисного поильного аппарата – утром он просто ничего не понял спросонья.

– Бедный