Читать книгу "Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е – начало XX века - Михаил Ильич Якушев"

Сен-Жан д‛Акр), где еще в первой трети XIX века была популярной фраза: «Кто контролирует Акку, тот контролирует всю страну» (811, с. 105). Если в 1799 г. войскам Наполеона так и не удалось покорить эту военно-морскую крепость, то в 1832 г. это смогли осуществить войска египетского паши Мухаммада Али. После взятия Акки ее политическое и военно-стратегическое значение в Палестине стало ослабевать.

С другой стороны, до египетской оккупации Большой Сирии санджак «Горный Иерусалим» (лива Джабаль аль-Кудс) представлял собой отрезанный от Средиземного моря соседними округами (Газским и Яффским) небольшой кусочек земли на горном пути, ведущем из приграничного с Египетским пашалыком Газского округа через «Наблусский горный санджак» (лива, Джабаль Наблус), а далее на север – в Дамаск (Шам-и Шериф), столицу Сирийского эйалета. Именно Иерусалимский административный округ арабы стали называть «Святой землей» (аль-билад аль-Кудсиййа).

Сам Иерусалимский санджак, если не считать его столицы аль-Кудса, не вызывал особого политического и экономического интереса для центрального правительства. По своему характеру округ представлял собой относительно небольшой район с преимущественно деревенским населением. В то время на юге Сирийского эйалета было всего два относительно значимых города, являвшихся центрами (осм. меркез; араб, марказ) одноименных санджаков – Иерусалим и Хеврон; Вифлеем же напоминал христианское селение с преобладающим православным населением. Власть в Иерусалимском санджаке оставалась в руках сельских шейхов, контролировавших местность вплоть до крепостных стен аль-Кудса и подчинивших своей власти практически все крестьянское население округа.

По сравнению с Дамаском Иерусалим представлял собой небольшой город, обнесенный по указу султана Сулеймана Великолепного (в конце 30-х гг. XVI века) мощными крепостными стенами. От городских северных Дамасских ворот (баб аль-амуд) аль-Кудса начиналась дорога, которая вела через множество горных перевалов в столицу Сирийского эйалета. С вершин Иудейских гор перед путешественниками и богомольцами открывался живописный вид на лежавший «как на ладони» «Горный Иерусалим», окруженный скалистым холмами.

В доегипетский период мутасаллим Иерусалимского санджака, назначенный генерал-губернатором Сирийского эйалета, не имел широких властных полномочий за пределами городских стен Иерусалима. Когда возникала необходимость продемонстрировать местным шейхам силу османской власти, то из Дамаска в Иерусалимский санджак в помощь мутасаллиму высылался усиленный воинский контингент, которым нередко командовал лично сирийский вали. Срок губернаторства мутасаллима прекращался с окончанием каденции его патрона.

Османский военный гарнизон в Иерусалиме был немногочисленным (до нескольких десятков человек) и в основном был рассчитан на оборону города извне. Население Иерусалима было относительно немногочисленным. К началу 1830-х гг. оно не превышало 10 тысяч человек, более половины которых составляли зимми64. Иерусалимская городская знать – афандиййат – обладала несколько меньшей властью, чем сельские шеихи, предводительствовавшие местными крестьянами-феллахами (араб, фаллахуфу вооруженными огнестрельным оружием. Во время конфликтов между противоборствующими кланами из представителей крестьянских семей шейхи формировали отряды нерегулярных войск, которых османские власти называли бати бозуками (911, с. 236). Местные арабы именовали их по-своему хаввара65, или баш бузук. По свидетельству британского консула в Иерусалиме Джеймса Финна (1845–1863 гг.), европейские консулы называли баши бозуков «нерегулярной военщиной с нерегулярным жалованием» (622, т. 1, с. 166, 217).

По своей административной структуре управления аль-Кудс мало чем отличался от других османских городов Большой Сирии: Дамаска, Халеба (Алеппо), Наблуса, Дженина, Хеврона, Газы, Яффы и других. С установлением османского правления в Билад аш-Шаме в 1517 г. округа ее южной части, Палестины, всегда становились частью более крупных соседних провинций – Дамасского или Сайдского эйалетов. Вплоть до египетской оккупации в 1831 г. за Иерусалимский санджак продолжали соперничать между собой дамасские и сайдские паши. Так, например, когда войска Мухаммада Али только готовились вступить в Палестину и Сирию, наместник Сайды Абдул-паша (1818–1831 гг.), в то время более могущественный, чем сирийский вали, подписывая документы, так указывал свой титул: «вали Сайды и Триполи, мутасарриф66 Газского, Рамлийского, Иерусалимского, Наблусского и Дженинского округов» (886, с. 95). И это при том, что Иерусалимский санджак формально относился к Дамасскому эйалету (811, с. 106). Кроме того, время от времени Абдул-паша регулярно менял по своему усмотрению мутасаллимов в Иерусалиме и Яффе, основная задача которых была сведена к сбору налогов.

Переход Великой Сирии под власть администрации Мухаммада Али (1831–1841 гг.67 ), восставшего против султана Махмуда, внес некоторые изменения в систему управления сирийскими территориями, которые поначалу новые египетские власти назвали «частью Справедливого Египетского государства» (ад-дáула аль-Мысриййа аль-‛áдила), а позднее – «частью Справедливого Магометанского государства» (ад-дáула аль-‛áдила аль-Мухаммадиййа) (там же, c. 93). Египетская администрация Большой Сирии отличалась от прежней османской более высокой степенью эффективности и централизованности с четким разделением на военную и гражданскую власть (там же, с. 223). Первую осуществлял сын египетского «вице-короля», командующий (сераскир) 40-тысячным контингентом регулярной египетской армии (низам) и вали Джидды Ибрахим-паша (714, с. 42).

С 1831 по ноябрь 1832 г. на начальном этапе египетского правления в Большой Сирии новая администрация во главе с Ибрахим-пашой сохраняла некоторую преемственность в управлении регионом, чтобы не лишать местных жителей чувства безопасности и уверенности в возможности сохранения за собой и своим аянлыком ключевых позиций на местах в обмен на лояльность и сотрудничество с завоевателями. Так, Ибрахим-паша, прибыв в Иерусалим, оставил Мухаммада Шахин-агу на прежней должности мутасаллима Иерусалимского округа, а представитель местного аянства Хусейна Абд аль-Хади назначил «управляющим губернаторского корпуса» (мудир68 аль-мутасаллимин) и «управляющим» Сайдской провинции (’мудир эйалет Сайда). Вместе с Хусейном Абд аль-Хади на службу к Мухаммаду Али поступили его союзники и родственники в качестве мутасаллимов Наблусского, Иерусалимского и Яффского санджаков и других сирийских округов.

С 1832 г. османское административно-территориальное деление Большой Сирии на полуавтономные эйалеты с санджаками было изменено. В старых границах сирийских провинций были образованы пять эйалетов: Дамасский, Халебский (Алеппский), Триполийский (Тараблус аш-Шам), Аданско-Тарсусский и Сайдский (с Иерусалимом и Наблусом). Вместе взятые эти пашалыки Большой Сирии были объединены в один мега-эйалет, именуемый администрацией хедива69 Мухаммада Али «Сирийской сушей» (Барр аш-Шам)70, а иногда «Аравией» (Арабистам) и даже «Страной арабов» (Билад аль-Лраб) (там же, с. 96–97). Во главе новообразованной сводной провинции хедив поставил по рекомендации Ибрахим-паши бывшего губернатора Верхнего Египта и своего зятя Мухаммада Шариф-пашу, который прибыл из Каира в столицу хедивской Сирии в ноябре 1832 г. Египетский паша разместился в бывшей резиденции султанских наместников-валиев, которые до установления египетской власти командировались в Дамаск из Стамбула.

Мухаммад Али назначил Шариф-пашу «управляющим Сайдским и Дамасским эйалетами» (мудир эйалет Сайда ва Димашк), присвоив ему титул хукумдара (561, с. 177; 714, с. 41; 886, с. 98; 832, с.