Читать книгу "Дружина - Олег Артюхов"

я в разговор, – поутру чиним твою лодью. А потом сядем на вёсла в смену, да четыре серебрухи сверху положим за беспокойство. Всё, разговор окончен. Ступай.

Купец поскрёб густые вихры, покряхтел и, опасаясь спорить с варягами, махнул согласно рукой, натянул шапку и принялся орать на работников разгружающих повреждённое судно.

В сторонке гости развели три костра, повечеряли и заночевали, оставив двух мужиков следить за огнём и добром. Чуток послушав плеск воды у берега, плюханье рыб, крик ночной птицы, под зудение комаров я заснул, накрывшись плащом с головой.

За полтора часа до рассвета нас с Ополем подняли на смену. Освежившись в реке, я потрогал толстую серебряную гривну на шее. Суета прибытия и первых суток так и не позволили убедиться, что нынче Фил со мной.

Утро началось, когда забрезжил свет, и появилась небольшая видимость. Пока раскачивались, из-за виднокрая появился краешек светила. Как и обещали, после лёгкого перекуса мы всем скопом принялись латать пробоину в левой скуле крайней лодьи. Дыру шириной в три доски наверняка пробило притопленное бревно, оторвавшееся от плота, или от причала, или застрявшее здесь с половодья. Провозившись до обеда с заменой и креплением досок, мы всей компанией уселись у большого общего костра.

Купец и его напарник, не поскупились на угощение, освежевали барана и выкатили бочонок мёда. И пока мясо, истекая соком шкворчало над огнём, после третьей чарки купцы разговорились и оказались толковыми и много знающими источниками. В это дремучее время именно вездесущие купцы собирали и потом разносили по городам и весям все новости и сплетни. Они знали почти всё, но такова суть средневековой торговли, приходится непрерывно держать уши топориком и быстро реагировать, иначе в трубу вылетишь и без последних порток останешься, а то и головы лишишься. Мы хлебали кулеш, грызли баранину и потягивали мёд, а купец довольно подробно излагал сложившуюся на Руси обстановку. Всё, что рассказывал нам профессор Луцкий, уже случилось, но не совсем так, а некоторые моменты и вовсе противоречили официальной версии.

Пожилой, вернее старый Рюрик, или, как его называли нурманы Хергейр, а варяги Хрорекр, безвылазно сидел в своём городе Альдейгье (Старой Ладоге) и после войны с Вадимом носа во враждебный Новгород не совал. Его бирючи и мытари собирали пошлину с купцов на реке, на ладожском торге, да брали дань с пяти-шести городков по южному побережью Нево-озера. Все земли на два дня пути в обе стороны от Альдейгьи считались личными владениями Рюрика. Однако попытки подчинить другие города неизменно оканчивались для него неудачей, то восстание произойдёт, то жители по лесам попрячутся, то город сгорит, а то и копьями ощетинится.

В крайнем восточном пограничном городке Алаборге (Олонце) правил ярл Скули, воспитатель и покровитель юной и необыкновенно красивой дочери Рюрика Ингегерд.

За семнадцать лет правления Рюрика в Альдейгье вряд ли можно было сыскать подряд пару лет, когда в его землях не разбойничали нурманы, которым на Руси было, как мёдом намазано. Как могли, варяги сдерживали и гоняли обнаглевших нурманов, но те снова и снова вторгались в ладожские земли, видимо считая, что здесь вместо речного песка серебро рассыпано.

В последний год и вовсе нурманы валом повалили. По слухам севший на трон Дании свирепый конунг Харальд дал обет не стричься, пока не подчинит всю Скандию и всю Балтию, за что его и прозвали Лохматым. Так вот тот самый Харальд Лохматый и начал гнуть всех нурманов под себя. И гнуть жестоко. Коли кому новая власть не по нутру, то либо под топор, либо вон из державы. Вот из-за того долбанутого на всю голову Харальда беглые злые и голодные нурманы и разбрелись по Европе, и немало их припёрлось на Русь.

А тут, как на беду, и ладожские варяги возроптали на Рюрика, якобы он всех ярлов перевёл, чтобы всю власть себе охапить, варяжскую Правду призрел, да на вольности покусился. И помалу начала разбегаться дружина. И бежать варягам было куда. Вот уж четырнадцать лет минуло, как мятежный ярл Аскольд увёл вольных варягов да нурманов в поход на Киев. И ведь преуспел ярл Аскольд, сидит ноне на днепровских кручах и в усы не дует, огнищан стрижёт, хазар грабит, купцов ощипывает да таврским ромеям мечом грозит, а те со страху ему серебришко несут. Вот недовольные рюриковы гридни и подались в Киев за вольной житухой.

И то бы ещё ничего, но прошлой весной на Альдейгью вдруг напал конунг Эстейн с пятью сотнями нурманов, а у Рюрика в ту пору и сотни варягов не набралось. Град большой, да толком не укреплён, вал да тын невысокий, разве сотней воев удержишь. Была бы дружина, как прежде, а так слёзы одни. После битвы недолгой нурманы в Альдейгью ворвались. Рюрик с Эстейном сошлись в поединке. Эстейн здоровяк, а Рюрик старик, схватка недолгой была.

Так что, теперь в Альдейгье конунг Эстейн господином сидит. Хитрый нурман взял за себя рюрикову вдовую княгиню Исгерд, предложив ей на выбор либо венец, либо топор. Исгерд венец избрала, но истребовала милости для дочери рюриковой Ингегерд, да пленённого племянника рюрикова Ульфхелля, которого местные словены нарекли Улебом, или Олегом. Конунг Эстейн пощадил и того, и другую.

Однажды на княжьем пиру изрядно захмелевший наследник и любимец конунгаХальвдан при всех заявил, что идёт на Алаборг, захватит его, прогонит варягов и отдаст в управленье Ульфхеллю (Олегу). И впал Олег в думу тяжкую, ведь перед смертью Рюрик взял с него клятву, любой ценой спасти единственную наследницу Ингегерд, которая жила у ярла Скули в том самом Алаборге. И должен он был хоть ценой жизни уберечь дочь Рюрика свою двоюродную сестру, ведь для варяга нарушение клятвы, данной перед богами, хуже самой лютой смерти. Много думал Олег и не мог ничего поделать, ибо был он в плену и не доверяли ему нурманы.

И вот три сотни нурманов направили драккары свои на Алаборг. Узнав об опасности хитроумный ярл Скули хворым сказался и старшему сотнику одежду, доспехи свои и шлем передал. Потом он Ингу призвал сводную Ингегерд сестру и велел ей одеться в платье своей госпожи.

Нурманы побили защитников града и взяли Алаборг. Но никто не заметил, как нищих два старика, на клюки опираясь, скрылись в ближайшем лесу.

После хмельного разгула Хальвдан Ингу велел привести, дочерью Рюрика её посчитав. Громко глумясь, нурман приказал Олегу грех совершить и немедленно в жёны сестру свою взять. Притворившись, Олег исполнил прихоть Хальвдана, и пред богами взял Ингу женой. Долго гадали