Читать книгу "Памятное - Рената Александровна Гальцева"

с Ирой в Узком в храме Казанской Божьей Матери. Отец Петр поразил анафематствованием Америки и антикатолическим фундаментализмом. Заключил свою проповедь, по сути, так: православие или смерть, подобно В. Белинскому, в свое время провозглашавшему эту дилемму в связи с социализмом.

16 ноября

Премьер-министр Фрадков изрек «Надо обустроить работу новой конфигурации».

17 и 18 ноября

Конференция о русской национальной идее в рамках Шестых международных Максимовских чтений», посвященных юбилею «Континента». И хотя мало кто говорил о предмете чтений, она редкостным образом удалась: Россия, оказалось, удивительно богатой талантами (в немолодом, увы, поколении). За исключением нескольких известных докладчиков, пылкого А. Кырлежева, не совсем стройной по мысли масштабно известной поэтической персоны и еще нескольких грузинских униатов, травивших Россию; перед аудиторией прошествовал парад вдохновенных проповедников истины христианства и достоинств русского народа, русского человека. Это – подлинно красноречивая Светлана Семенова, пушкинист Валентин Непомнящий, а также увлекательные мифотворцы с отличным слогом, как Георгий Гачев; в конце концов, историки-концептуалисты как Андрей Зубов. Даже единомышленник Непомнящего Б. Тарасов в оценке русских национальных достоинств был живее обычного; а также замечательно умный и здравомыслящий россиевед поэт Наум Коржавин; и наш любимый, еврорусский француз, проф. Жорж Нива.

Пара Гачев – Семенова представила яркую картину. По виду худенький старичок (пока не вышел на кафедру, когда поразит силой своей творческой фантазийности) и – крупная, яркая, в развивающейся красной шали и с взмывающими ввысь руками Светлана Семенова.

Высокий хэппенинг!

Если в одной семье столько талантов, то сколько же в России?!

Я очень радуюсь всем талантам, но наиболее живительна для меня – ответственность мысли, захватывающая в докладе И. Роднянской о руссофонии.

Из старого: «теологию» Хайдеггера, этого, по выражению Иры, «мистического атеиста», его апологеты хотят сделать фундаментом православного богословия. Один из выступающих на защите докторской диссертации В. Непомнящего стал упрекать его за употребление словосочетания «картина мира», забракованного Хайдеггером. Диссертант смутился, просил извинения. А Ира в коридоре сказала ретивому критику: «Это совершенно законное выражение, мы прозреваем лишь картину, а подлинник известен только Творцу. Григорий Богослов по этому поводу критиковал Евномия». «Рената, – заметила она позже, – ведь я за отсутствием тебя выполняла твою роль неуемного преследователя и дознавателя». Но я бы про Евномия и не вспомнила бы.

9 декабря

Мне понравилась формулировка Иры, после ее чтения текста одного популярного уже философа: «Я не понимаю способа его мышления, русла его мысли, С ним даже нельзя спорить, как с марсианином».

На этом мои записки обрываются моею собственной рукой. Пора и погулять, и отдохнуть…

II

НЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ ТЕЛЕФОННЫХ РАЗГОВОРОВ

с С.С. Аверинцевым (начало 90-х)[7]

С Сергеем Сергеевичем я встретилась на пороге «Философской энциклопедии» (на подходе к IV тому), где я стала научным редактором, а он – новоприглашенным автором. Завязались дружеские отношения; в традицию вошли долгие телефонные разговоры на «вечные» и животрепещущие темы. Далеко не все, оставшееся в памяти, а только то, что тут же бралось «на карандаш», предлагается ниже читателю. Но и здесь, по понятным причинам, представлена лишь часть записанного таким образом.

13 апреля 1991

Поздно, после одиннадцати вечера звонил Сережа, уезжает в Швейцарию, улетает через «полчаса-час». Выписан из больницы, но болен. Страшно спешит, но не удерживается от того, чтобы не высказаться по поводу недавней, характерно «западнической» статьи А. Янова[8]: «Он также глубоко не любит Европу, включая весь Запад, (как и Россию) и все больше и больше влюбляется в Японию, потому что – нехристианская страна. Я не западник, потому что люблю Запад. У Запада есть всегда возражение на себя самого». Говорит о вине русского православия, для которого «грех – читать западные христианские книги. (Я, вспомнив С. Булгакова: «Двери, таким образом, распахнулись для Маркса, Бюхнера, Фогта и Молешотта» С. соглашается.)

Сережа просит посмотреть и подредактировать перед набором (он сам не успевает) его выступление на одном из «круглом столе»[9]; «убрать все лишнее, растрепанное», он больше всего не любит «расхлябанности, разболтанности» (тем паче письменное не то, что устное), отнестись к его тексту «построже». Показать его жене Наташе[10], с этой «оказией» отправить ему; Наташа через месяц будет в Швейцарии. Вернется С. в июне–июле.

По возвращении: Сережа сообщил, что пишет ответ по поводу критической статьи в адрес патриарха в «Независимой газете»: «Наша современность отравлена негативизмом, что не имеет ничего общего с критикой. Наоборот, она не обеспечивает критикой, она несет в себе некритическое отношение. Такая критика прежде всего подзуживает, как будто в ней спрятана иголка, которая рано или поздно вылезет и вопьется вам в тело. И потому, помимо всех реальных оскорбительных вещей, более всех действует эта иголка». В связи с перипетиями критики С. вспомнил о своем знакомом, живущем в Лондоне художнике Кирилле Соколове: «Я смотрел, как он ругает Англию, ругает все английское и, казалось, мог бы подумать, что он англофоб, антизападник. Однако он так же ведь раздражается, живя у нас. Просто все окружающее раздражает его. Но поскольку у всякого слушающего человека есть презумпция, иллюзия, что существует положительное начало, – то считается, что раз говорящий бранит одно, значит, есть нечто, другое, что он любит. Парадигма всех: если некто бранит “их”, европейское, то eo ipso с “нашим” будет противоположное. С неистовостью “новых левых” он бранит “новых левых”, но это ему прощается – в предположении, что, по законам сердца, за этим должна стоять любовь к иному. Но ведь тон делает музыку, всю музыку сердца».

4 октября 1991

В день моего рождения, он же день памяти Франциска Ассизского, Сережа начал свои пожелания и поздравления с того, что призвал мне в помощь неослабное покровительство святого, а заключил пожеланием: быть воительницей, которая не будет, как нынче принято, призывать чуму на оба дома, но побьет оба дома, чтобы привести их к покаянию. Как всегда, поделился антропологическими наблюдениями: некоторые люди, даже не особенно ловкие, дошлые, говорят фальшивые успокоительные фразы. Другие все находят ужасным. Как важно отличаться от обоих: быть благодарным и действовать в любое время.

31 декабря, вечер

Сережа звонит из больницы (Бонн), где у него рядом с кроватью телефон. С Новым годом! Он хочет все-таки отвечать Парамонову, хотя нельзя обойти спора с В. Розановым. Имелась в виду статья Б. Парамонова «Наши новые христианки. Разлагают ли либералы из подполья основы русского бытия» («Независимая газета», 30.11.91), направленная против наших с Ириной Роднянской выступлений на «круглом столе» «Литература и христианство», опубликованных в парижской «Русской мысли» и других изданиях, включая организатора обсуждения – «Вопросы литературы»