Читать книгу "Остановка в Венеции - Кэтрин Уокер"

— Вы были погружены в себя. Европейцы, в отличие от американцев, меньше глазеют по сторонам. Они все-таки на своей стороне океана. И старина вокруг им привычнее. Я, правда, в основном про туристов-американцев. В Венеции есть и свои американцы, селившиеся тут семействами. Знаменитые венецианские американцы. Вам надо будет как-нибудь взглянуть на палаццо Барбаро, им владели американцы. А еще Генри Джеймс написал там книгу. О поиске исторических документов. Прямо как по заказу для вас — Он улыбнулся, не глядя на меня.

— Дразнитесь?

— С чего бы?

— Считаете, что синьора что-то не то придумала, решив оставить меня здесь? Я ведь слабо тяну на специалиста в нужной области. Она просто меня пожалела? Предложила принять участие в этом — как она сказала? — исследовании в благодарность за Лео?

«И потому что я свалилась в обморок», — добавила я мысленно.

— Не знаю, что ею двигало. Вы напомнили ей про ту фреску, в маленькой комнате. Это ее тронуло. У нее не часто бывают гости. А может, идею подал Лео — он обычно, что хочет, то и получает.

Маттео покосился на меня с той же ироничной усмешкой.

Я не могла разобрать его тон. Мы не понимали, чего ждать друг от друга, и уверенности это не прибавляло.

Вот и дом синьоры. Дверь распахнулась, как по волшебству, в проеме показалась Аннунциата, снова как будто специально нас поджидавшая. Она вырвала у Маттео мой чемодан, не переставая мне улыбаться. Видимо, я завоевала вчера ее расположение своим живым участием в утреннем обмене репликами перед завтраком. Энергичные кивки в мою сторону подтверждали, что мы теперь заодно. Она обо мне позаботится.

Мы с Маттео поднялись по лестнице. Из гостиной доносились два голоса. У синьоры гость. Мы вошли. За столом синьора пила кофе с каким-то экстравагантным джентльменом. Высокий, грузный, в твидовом костюме английского сквайра, да еще с узловатой, грубой на вид тростью, он казался ретроградным переселенцем из другой эпохи. На удивление тонкое и аристократичное для такого сложения лицо обрамлял разлетающийся ореол белоснежных длинных, до плеч, волос. С красавицей синьорой, такой же беловолосой, они потрясающе смотрелись вместе. К ним бы еще Генри Джеймса третьим.

— О, Маттео, замечательно — ты привел Нел! — Синьора протянула ко мне руку. — Хочу вас познакомить с моим старинным другом, очень дорогим мне другом — профессоре Ренцо Адольфусом. Ренцо, вот два юных исследователя, которым нужен твой сонет, — Маттео Клементе и Корнелия Эверетт.

Профессоре, опираясь на трость, поднялся во весь свой внушительный рост и с сердечной улыбкой пожал нам руки. Тут же возникла Аннунциата с чистыми чашками и свежим кофе. Обмениваясь светскими репликами, мы расселись за столом под стрельчатыми окнами. Сквозь ниспадающие до пола почти прозрачные занавеси лился рассеянный свет. Лео перестал прыгать вокруг меня и занял свое место на алой бархатной подушечке, не забыв обменяться со мной улыбками.

— Мы с Ренцо знакомы с детства, да, дорогой?

Профессоре кивнул, полузакрыв глаза.

— Мы были маленькими англичанами, хотя ни он, ни я в то время не выезжали за пределы Италии, наши семьи дружили, вращаясь в кругу соотечественников-переселенцев. Как давно это было… Эти бантики и матросские костюмчики, помнишь, дорогой? А еще Джузеппе, тот пони, злобный кусака.

Синьора засмеялась. Профессор хранил задумчивость.

— Да, с тех пор много воды утекло. Профессоре обрел известность во многих странах и, разумеется, на нашей родине, где заведовал кафедрой в своей альма-матер, Кембридже. И вот недавно вернулся домой, в Италию.

— Доживать свое, — буркнул себе под нос профессоре.

— Ну, где-то же придется, Ренцо, — рассмеялась синьора. — Лучше уж здесь, где климат получше, но совсем не обязательно отправляться на покой прямо сейчас. Сейчас нам нужна твоя помощь. Нам надо разгадать тайну.

— Какая же у вас тайна? — спросил он, не шевелясь и не поднимая тяжелых век.

— Маттео?

Синьора передала слово реставратору. Тот вздрогнул от неожиданности, но собрался. Как мне показалось, с неохотой.

— В верхней гостиной, — начал он, — под отвалившимся слоем штукатурки обнаружилась фреска. Пока она большей частью скрыта, но постепенно вырисовывается. Мы думаем, это начало шестнадцатого века, похоже на школу Беллини, кто-нибудь из младших учеников. Определенно еще сказать не можем, но манера письма довольно необычная, и сам сюжет, если наши фрагменты можно назвать сюжетом, неоднозначный. Какие-то мифические, поэтические мотивы, наводит на размышления, но пока смутно. Женщина в античном одеянии, еще, кажется, лев и какие-то очертания пейзажа.

— Женщина со львом? — переспросил профессоре.

Он пристально посмотрел на Маттео, блеснув зелеными глазами.

— Похоже на то, — ответил Маттео.

— Здесь, в этом доме, неучтенный шедевр? Неизвестно откуда?

— Не знаю.

— Я тоже не знаю, — ответил профессоре, поворачиваясь к синьоре. — Какая у тебя тут интересная жизнь, — Иронично заметил он.

Она молча улыбнулась.

Я воспользовалась паузой.

— Мы думали, может быть, фреску написал тот же художник, что рисовал женщину в верхней спальне.

Маттео метнул в меня ледяной взгляд.

— Женщину в верхней спальне?

— Понимаешь, Ренцо, — пояснила синьора, — там небольшая фреска по штукатурке, сделана, очевидно, в те времена, когда в Ка-да-Изола размещался монастырь. Она взята в рамку. Я про нее совсем забыла, а Нел увидела и отметила сходство с той, главной. Мы поднялись на нее взглянуть, и, должна признать, там действительно что-то такое прослеживается.

— И что же?

— От нее веет отчаянием, — ответила я. — Маттео считает, что на большой фреске фигура тоже женская.

На Маттео я не смотрела.

— И это совпадение натолкнуло вас на мысль, что женщина одна и та же?

— Мы не знаем, Ренцо, — подала голос синьора. — Мы ничего не знаем, я понятия не имею, даже как подступиться. Поэтому и надеюсь на твою помощь. Ты справишься, а мне не по силам.

— Каким, говорите, веком вы датируете эту фреску? — уточнил профессоре, едва заметно наклонив голову к Маттео.

— Предположительно начало шестнадцатого. Раньше вряд ли, судя по технике и элементам общего ландшафта. Как я уже сказал, нам кажется, что это школа Беллини.

— Понятно. Школа Беллини. Джорджоне с Тицианом расписывали стены малоизвестного женского монастыря. Не хватало заказов от знати?

— Мы не знаем, — скупо улыбнулся Маттео. — Картина необычная.

— Не сомневаюсь, — кивнул профессоре, поджав губы, и повернулся к синьоре с обреченной улыбкой, будто его втягивали в какие-то нудные и утомительные игры.

— Маттео вполне заслуженный специалист, у него несколько ученых степеней по истории искусства, и он закончил римский Центральный институт. Тебе, Ренцо, думаю, пояснений не требуется, — вступилась синьора, нахмурившись. — Так что мы не дети в песочнице.