Читать книгу "Люди на войне - Олег Будницкий"

Полагаю, что причина подобных изменений кроется во влиянии войны не столько на Тарле, сколько на его заказчика, что и позволило историку вернуться к своему исходному, настоящему, а не искаженному по указанию Сталина взгляду на роль Наполеона в истории. Тем более что теперь это совпадало с задачами антигитлеровской пропаганды.

Европейский, освободительный контекст Великой Отечественной войны с прямой отсылкой к речи Сталина от 6 ноября 1941 года подчеркнут Тарле в брошюре «Гитлеровщина и наполеоновская эпоха»:

Можно смело сказать, за всю свою великую историю никогда, даже не исключая и 1812 г., русский народ до такой степени не являлся спасителем Европы, как в настоящее время. И никогда ни одно слово, исходившее из седых исторических стен Кремля, не получало такого могучего общемирового резонанса, до такой степени не «ударяло по сердцам с неведомой силой», — как лозунг речи 6 ноября о грозном, беспощадном, заслуженном возмездии, об истребительной войне против истребителей, то есть о самой справедливой из всех войн, которые когда бы то ни было и где бы то ни было велись.

В завершение сюжета о взаимоотношениях Сталина и Тарле повторю еще раз, что не только указания вождя влияли на тексты историка, но и тексты Тарле «абсорбировались» и использовались при подготовке некоторых фрагментов речей Сталина.

Русский народ, — писал Тарле в заключении к «Нашествию Наполеона на Россию», — не есть народ обыкновенный, заговорили передовые люди России (вроде В. Каразина) после двенадцатого года. В нашу эпоху русский народ повел все другие народы, населяющие наше великое государство, на борьбу по созданию первого в мировой истории социалистического строя, не знающего ни эксплуататоров, ни эксплуатируемых.

Не из этого ли фрагмента текста историка заимствовал Сталин идею (отчасти и лексику) своего знаменитого тоста от 24 июня 1945 года в честь русского народа?

Я пью, — говорил он на приеме после Парада Победы, — прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза. Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Перу Тарле принадлежит наибольшее количество работ, посвященных Отечественной войне 1812 года, изданных или переизданных в период Великой Отечественной. Кроме переизданий «Наполеона» (1942) и «Нашествия Наполеона на Россию» (1943), в 1941 году шесть раз издавались сокращенные варианты «Нашествия…», в 1941–1942 годах в «Библиотеке красноармейца» четыре раза переиздавалась его брошюра «Михаил Кутузов», и это не считая газетных и журнальных статей, в том числе специально предназначенных для красноармейцев.

Кульминации противопоставление Наполеона Гитлеру, так же, как антинемецкая риторика, достигает в предисловии к изданию «Нашествия…», вышедшему в свет в 1943 году:

В самых необузданных мечтах своих великий завоеватель, пришедший в Россию в 1812 г. с целью покорить и поработить ее, не задавался такими чудовищно жестокими и, в то же время, нелепыми целями, как те, которые ставят перед собой тупые и гнусные палачи гитлеровской шайки Много пришлось перетерпеть русскому народу от наполеоновского нашествия, но речи не может быть о каком бы то ни было сопоставлении поведения наполеоновской армии на русской земле со всеми бесчисленными злодеяниями подлой гитлеровской орды [Наполеон] издавал суровые приказы против мародерства и против каких бы то ни было насилий над мирным населением. Конечно, эти приказы (особенно с третьего месяца войны) очень мало исполнялись, но все-таки до самого конца похода солдаты наполеоновской армии знали, что производить грабеж открыто нельзя, начальство не велит. Если бы Наполеону сказали, что какой-нибудь из его маршалов издал приказ вроде приказа генерала фон Рейхенау от 15 октября 1941 г. об убийстве населения занятых мест и о планомерном истреблении всех русских художественных и исторических ценностей, то он подумал бы, конечно, что этот маршал окончательно сошел с ума.

Тарле писал, что, если в составе наполеоновской армии наибольшими грабителями были немцы, а наиболее дисциплинированными — французы, в особенности императорская гвардия, то в ходе настоящей войны наиболее гнусные злодеяния над мирными жителями совершали элитные немецкие части, составленные из «наиболее оголтелых, озверелых, потерявших всяческий человеческий облик мерзавцев». Общий вывод историка звучал так:

И в основных целях нашествия, и в характере действий неприятеля на русской территории существовала огромная разница между войной 1812 г. и Великой Отечественной войной. Между колоссом, возглавлявшим «великую армию» в 1812 г., и трусливым фашистским дегенератом, который посылает свою банду на смерть, лично пребывая в уютном берхтесгаденском бомбоубежище, — нет и не может быть ни малейшего сходства, как бы этого сходства «фюрер» ни жаждал. В одном отношении война 1812 года походит на Великую Отечественную войну: пламенный патриотизм и героизм русского народа готовят захватчикам такое же страшное поражение. На этот раз к чувству вражды по отношению к врагу примешивается еще и чувство ненависти, беспредельного презрения, доходящего до гадливости, чувство омерзения, заставляющее смотреть на подлых немецко-фашистских извергов как на грязных животных, как на своего рода чумных крыс, подлежащих беспощадному уничтожению.

Сюжеты, связанные с историей войны 1812 года, которые рассматривались советскими историками и публицистами, определялись преимущественно политическими задачами. Так, если в 1941 году особое внимание уделялось партизанской войне и организации народного ополчения, то в 1942‐м число публикаций, посвященных этим проблемам, резко сокращается, зато публикуется почти десяток брошюр и статей о М. И. Кутузове в связи с введением ордена имени прославленного полководца и со 130-летней годовщиной Бородинского сражения.

Что вполне естественно, Кутузов и далее оставался наиболее часто упоминаемым героем Отечественной войны 1812 года. Кульминации число публикаций о Кутузове достигло в 1945‐м в связи с его юбилеем — 16 сентября (по новому стилю) 1945 года исполнялось 200 лет со дня рождения полководца. В 1945 году число брошюр и статей о фельдмаршале превысило два десятка. Если говорить о других героях Отечественной войны 1812 года, то они редко удостаивались внимания. Собственно, можно говорить лишь о Денисе Давыдове, П. И. Багратионе и «кавалерист-девице» Надежде Дуровой.

Публикации В. Н. Орлова о Д. В. Давыдове появились еще в предвоенное время, в том числе подготовленный им основательный том «Военных записок» поэта-партизана, что существенно облегчило последующую работу пропагандистов. В 1941–1942 годах несколькими изданиями в Москве, Ленинграде и Свердловске в сокращенном варианте вышел «Дневник партизанских действий» Давыдова. В предисловии к свердловскому изданию (подписанному в печать 20 января 1942 года) некто А. Котов, не мудрствуя лукаво, писал: «В дни, когда весь советский народ ведет Отечественную войну с зарвавшимся врагом, славные партизанские традиции Дениса Давыдова оживают вновь в беспримерной по своему героизму борьбе наших советских партизан. Народ разжег партизанскую войну всюду, где бы ни ступила вражья нога». Процитировав соответствующий пассаж о партизанской борьбе из выступления Сталина по радио 3 июля 1941 года, автор предисловия заключал: